Запах травы окружал со всех сторон, окутывал, растворял в себе. Как и тишина.
Даже если нет ветра, колышущего траву, должны быть насекомые. В траве живет много насекомых. Ползают, размножаются, проводят время с пользой для себя и своего потомства.
Она всегда обладала отличным слухом, а теперь он стал просто феноменальным. Если рядом никто не шумел, значит, рядом никого не было.
Не было жизни, как таковой.
Интересно, это рай пахнет свежей травой или ад? Наверное, рай. Ведь ад должен пахнуть серой и горелой плотью грешников.
Но в раю не может быть так тихо. Там серафимы и херувимы круглосуточно поют своими неземными голосами, восхваляя Всевышнего. А Всевышний приветствует каждого праведника лично, ведь в грешном мире так трудно жить по заповедям.
Возможно, она хотела слишком многого. Люди мрут как мухи, а у Всевышнего есть дела важнее, чем тратить на них драгоценное время.
Это если ты действительно в раю.
Убедиться просто, стоит лишь открыть глаза.
Ей страшно. В памяти отпечатался момент падения со стрелы крана. Но сам удар о землю, или недостроенный элитный дом, она не помнила. Помнила лишь лицо в медицинской маске, с серыми смеющимися глазами.
Будучи врачом, хотя и довольно молодым, ей случалось видеть на операционном столе неудачливых самоубийц, выживших после падения с большой высоты.
Парень, чуть младше её. Непутевый сын богатых родителей, от несчастной любви прыгнувший с пятого этажа. Помимо отбитых органов, перелом основания черепа и тяжелая травма позвоночника. По факту, уже не человек, а овощ. Неподвижное тело, тусклый взгляд, постоянно текущие слюни изо рта и питание через трубку.
Он лежал в отдельной палате, одноместной, платной. Убитый горем отец, один из ведущих бизнесменов области, мог позволить оплатить сыну такую услугу, вместе с чаевыми сиделкам и медсестрам.
На практике приходилось заходить в палату. Пока доктор рассказывал о нюансах паллиативного лечения, ей было стыдно за свои мысли. Никакой жалости, только любопытство. Что ощущает человек, оказавшееся в таком положении? Понимает ли, что может еще долго так существовать? Хочет ли умереть?
Преподаватель говорил, что из нее выйдет отличный специалист, но у Создателя были другие планы. Memento Mori.
Под башенным краном росла высокая густая трава. В этот ясный летний день она должна пахнуть именно так.
То, что казалось раем, могло запросто превратиться в ад. Обычный такой, земной, с уткой под кроватью и капельницей рядом.
Скоро дядя Саша или его напарник начнут обход. Может, заметят среди травы ее неподвижное тело. Может, вызванная скорая помощь приедет быстро.
Человек это жутко живучее существо, иногда себе в ущерб.
Нужно встретить судьбу такой, какая она есть.
Катарина Гринн открыла глаза. Пронзительная синева встретилась со спокойной небесной голубизной.
Да, она лежала в траве, лицом вверх. Травинки закрывали большую часть обзора, позволяя увидеть лишь маленький кусочек безоблачного летнего неба.
Теперь, когда Катарина убедилась, что зрение осталось при ней, можно не спеша изучить окружающий мир.
На фоне голубого неба нет стрелы крана. Странно, ведь кран должен попадать в поле зрения. Остается продолжать самодиагностику.
Руки шевелятся, причем обе сгибаются в локтях. Ладони ощущают траву, пальцы сжимают ее со всех сил. Трава зажата в кулаках, пучки можно вырвать с корнями, стоит только захотеть.
Есть, получилось. Вырванная трава выпадает из рук, но без корней. Нужно было хватать ближе к земле.
Обе ноги сгибаются и разгибаются. Уже хорошо. Теперь самодиагностику можно проводить быстрее.
С удивительной быстротой Катарина приняла сидячее положение, уставившись в небо, которого стало намного больше. Для человека, упавшего с башенного крана, чувствовала она себя превосходно.
Влажная земля утопала в густой высокой траве, разросшейся сплошным зеленым ковром между покосившимися одноэтажными зданиями. Здания располагались от Катарины на одинаковом расстоянии, примерно метрах в десяти. Одно кирпичное, с облезшей краской светло-голубого цвета, с пустыми проемами вместо дверей и оконных рам. На плоской крыше громоздкая металлическая конструкция, похожая на голубятню. Второе здание выглядело как длинный сарай, обитый рубероидом, с одним маленьким квадратным окном на боковой стене. От покатой крыши сарая тянулись провода до стоящего неподалеку столба электропередач.
Одинокий грустный столб. Судя по болтающимся проводам, раньше они тянулись к другим, таким же столбам. Возможно, они скрывались за зданиями.
Перед тем, как предпринимать дальнейшие действия, стоило осмотреть себя как следует. Возможно, в этом мире она была вовсе не такая, как прежде. То, что она мертва и попала в иной мир, сомнению не подлежало. Женская интуиция кричала о том, что происходящее не сон, а кошмар наяву.
В первую очередь, Катарина дотронулась до головы. В ладонях осталась пилотка цвета хаки, точно такая, какую носили солдаты Советской Армии времен Великой Отечественной Войны. Остальная одежда соответствовала. Гимнастерка, образца сороковых годов, штаны из похожей ткани, кожаный ремень с латунной бляхой.
А вот и самое интересное. На бляхе выбита буква Ж. Неужели, принадлежность к полу? Похоже на то.
Краем глаза Катарина заметила пряди свои голубых крашеных волос. Когда руки прикоснулись к лицу, она узнала и его. Все то же узкое вытянутое лицо с острым маленьким носом, поджатым ртом и выразительными скулами. Печальное и злое лицо. По крайней мере, так говорили знакомые и коллеги.
Контактные линзы исчезли, но зрение оставалось отменным, как и слух. Главное, она оставалась Катариной Гринн, врачом и просто молодой женщиной.
Человек в серой одежде убил Катарину, но здесь явно существовала некая сила, воскрешающая умерших. Почему? Зачем?
Видимо, ответы придется искать самой. Может, искать самого Бога.
Родители. В то время, как она стояла здесь, утопая в траве, они сходили с ума от горя, опознавая в морге ее изуродованное тело.
Внезапно, Катарину осенила мысль. Возможно, Богом этого мира и был тот Серый Человек, лишивший ее жизни и забравший в свой мир? Но ведь Бог не желает зла людям?
Катарина Гринн направилась к пустому дверному проему, раздвигая траву руками. Она заглянула в полутьму помещения, потом осторожно прошла внутрь.
Шорох травы, стук подошв по старому дощатому полу, жалобный скрип досок.
Звуки не просто существовали, они были удивительно четкими и ясными. Глаза не только прекрасно видели в полутьме, но различали каждую мелочь. Такой эффект обычно наблюдался у людей после приема психотропных препаратов.
Подумав об этом, Катарина засомневалась в своем предположении. Она могла не погибнуть, а находится в коматозном состоянии. Пациенты, чудом вернувшиеся с того света, и не такое рассказывали.
Ладно, даже если так, не стоит терять надежду. Впереди удивительный мир грез и видений. Посмотрим, чем он закончится.
Здание не имело внутренних перегородок, только центральный вход, и пару рядов крошечных окошек с каждой стороны. Они едва позволяли разглядеть внутреннее убранство.
Длинные массивные деревянные столы, и такие же скамейки. По углам виднелись две старинные русские печи, с почерневшей побелкой и трубами, выходящими на крышу. Возле печей по одному раздаточному столу, на которых валяются грязные кастрюли, стопка мисок и пара половников. Похоже, это столовая, еще довоенной постройки.
Зорким взглядом Катарина заметила путь на крышу в виде прогнившей лестницы, без перил и половины ступеней. Нужно подняться по ней, с крыши обзор лучше.
Катарина осторожно поднялась на крышу, придерживаясь за торчавшие из стены кирпичи. Действительно, отсюда открывался прекрасный вид.
Оба здания окружали поля из высокой густой травы, тянущиеся с трех сторон до самого горизонта. Только с четвертой стороны, вдалеке, просматривались жилые дома, в основном трехэтажные.
Столбы электропередач, о которых Катарина лишь догадывалась, действительно стояли в один ряд, словно стойкие оловянные солдатики. Некоторые из них упали, оборвав провода, и теперь их опутала вездесущая трава.
Металлическая конструкция на крыше. Так и есть, это голубятня, грубо сваренная из стальных листов. Сетка сгнила, превратившись в труху, на ржавом полу белеют птичьи кости. И записка, свернутая в трубочку. Видимо, это знаменитая голубиная почта. Но прочитать ее не удается, ведь бумага давно распалась в серую пыль..
Этот мир состоит из ржавчины, трухи и смерти. Нет, это не рай, Катарина. Не рай и не ад. Нечто, застрявшее посередине. Вселенная, которая не цветет и не горит, а медленно увядает.
Отличная шутка от Создателя. Она всегда хотела покинуть свой город, считая его медленно загнивающей дырой. Уйти туда, где существует жизнь, где есть улыбки на лицах прохожих, и где не нужно экономить никому, даже начинающему врачу.
Однако, у создателя есть чувство юмора, весьма черного.
По сравнению с этим Городом, ее маленький провинциальный городишка казался раем. Там была жизнь, и даже надежда на будущее.
Там были родители. И собака Дуся, которую нужно кормить и выгуливать.
Здесь же не было ничего.
Катарина Гринн только сейчас ощутила, что в новом мире нет ветра, даже самого слабого. И еще, странным казался сам свет, электронный, искусственный, словно от матрицы монитора.
Она подняла глаза к небу, в панике кружась по неровной крыше, и осознавая, чего ей так не хватало. И ужас сковал окончательно.
На ясном голубом небе не было солнца.
Шатаясь, Катарина схватилась за голову и, словно во сне, направилась к выходу с крыши. Не помня как, она спустилась вниз, погрузившись в полутьму заброшенной столовой, затем выбежала на улицу и плашмя рухнула в траву.
Хотелось рыдать и выть. Даже молиться. Странно, для атеистки и феминистки.
Истерика закончилась, перейдя в апатию, а затем в полудрему.
Прошло несколько часов.
Катарина проснулась, поднялась, и отряхнула с формы грязь. Небо стало темнее, наступал вечер. Разум твердил, что пора изучать новый мир как можно быстрее.
Еще не побывав внутри сарая, она предвкушала новое открытие. Двигаясь вдоль стены, покрытой рубероидом, Катарина ощупала шершавую поверхность. Ничего необычного, просто заброшенный сарай, обитый дешевым материалом. За углом двустворчатые ворота, запертые на огромный навесной замок, выглядевший как новенький. А вот это странно.
Единственный удар ногой, обутый в крепкий армейский ботинок, и замок улетает в дебри травы, вместе с креплением. Створка ворот приоткрывается, стоит немного надавить.
Проникнув внутрь ветхого сарая, Катарина не сразу поняла, почему вокруг светло. На потолке не виднелось никаких отверстий, но яркий свет бил именно оттуда.
Сарай казался совершенно пустым, если не считать жестяного громкоговорителя под потолком, в самом дальнем углу, и странной цилиндрической конструкции из полированного до зеркального блеска металла. Полтора метра в диаметре, метр в высоту. Просто гигантская хоккейная шайба.
Катарина Гринн не боялась. Подойдя поближе, она наклонилась, всматриваясь в свое отражение. Ладони, опирающиеся на поверхность, чувствовали небольшую вибрацию и тепло, пульсирующими волнами растекающиеся по организму.
В отражении на Катарину смотрело красивое молодое лицо. Настолько молодое, что казалось детским. Угловатое, остроносое, скуластое личико, с пронзительным и печальным взглядом огромных синих глаз.
Похоже на портал из компьютерных игр. Может, если залезть на него всем телом, он перенесет ее назад, на тот самый злосчастный кран? И тогда она вновь увидит родителей и Дусю?
Катарина взгромоздилась на зеркальную поверхность шайбы и встала на колени, сосредоточив мысли на своем возвращении. Подняла голову к небу, а если быть точным, к гнилой крыше сарая. Она собиралась молиться, первый раз в жизни.
Сжав правую руку в кулак, она обхватила его ладонью левой руки. Казалось, что так будет правильно. Наверное, так поступали крестоносцы перед боем.
- Я не знаю, где оказалась, не знаю зачем, и для какой цели. Но прошу, дай мне небольшую отсрочку, верни меня домой. Мне нужно ставить уколы маме, нужно выгуливать собаку. Забери меня, когда я больше никому не буду нужна.
Из глаз Катарины покатились слезы. Такое в ее жизни случалось не часто.
И небеса ответили. Из жестяного конуса громкоговорителя раздался голос.
Именно его Катарина слышала на кране. Именно он делал комплименты, пока она была еще жива. Именно он смеялся, когда она падала вниз.
Голос вновь был с ней, и он сказал всего одну фразу, но Катарина запомнила ее на всю свою долгую жизнь.
- Слезь с портала, дура, он только в одну сторону.
С вытянувшимся лицом Катарина подчинилась голосу. Она встала неподалеку от зеркальной шайбы, требовательно уставившись на громкоговоритель.
- Хорошо, я ушла.
Жестянка несколько секунд хрипела, словно тот, кто из нее вещал, настраивался на нужную частоту. Наконец, голос вернулся, и его услышали все.