Наконец-то вернулось ко мне где-то загулявшее здоровье. И как же приятно осознавать, что в организме твоём всё в порядке и никакие непотребства не творятся! Вот только, к сожалению, не ценим мы это благополучие, да и вообще не замечаем, воспринимая его, как должное.
Пока ещё тепло не ушло, но зато дожди зарядили. Да, поздновато спохватилась небесная канцелярия. Ведь как говорится, дорога таблетка к поносу. Но ничего, надеюсь, что в следующем году не будет такого погодного беспредела.
Кругом зонты раскрытые лежат, еле место для своего нашёл. А уж полы-то на что похожи! Всё везде мокрой грязью обшлёпано. Уборщица Елена Ивановна даже и не пытается порядок наводить, ждёт восьми ноль-ноль, когда основная масса народа по домам разойдётся, да по вызовам разъедется.
Объявили конференцию. Как всегда, в начале доклад старшего врача. В числе прочего, сообщил он о смерти молодой женщины до приезда бригады. Со слов родственников, ничем серьёзным не болела, ни на что не жаловалась. Внезапно почувствовала себя плохо и сознание потеряла. Ну а бригаде осталось только законстатировать.
Сидевший рядом со мной врач Костин сказал мне:
– Сейчас Надежда Вячеславовна будет про остеохондроз вещать. Она уже во всех сменах про это говорила.
И точно!
– Уважаемые коллеги! Давайте уже будем уходить от диагноза «Остеохондроз». Если кто забыл, напомню, что это заболевание далеко не единственное, вызывающее боли в спине. На догоспитальном этапе вообще желательно отдавать предпочтение синдромальным диагнозам. Ну разумеется не во всех случаях, а только в тех, когда это уместно. Предлагаю вам использовать нозологии «дорсалгия» или «дорсопатия».
Дальше слово взял главный фельдшер Андрей Ильич.
– Уважаемые фельдшеры и медсёстры! Когда вы готовите отчёты на аттестацию, не теряйте здравый смысл и не приписывайте себе несуществующие заслуги! Вот, например, фельдшер, не буду называть, пишет, что с начала года выполнила аж восемнадцать интубаций трахеи! Ну слушайте, уж давайте не будем людей смешить! Ведь врач реанимационной бригады столько не делает, а фельдшер общепрофильной – пожалуйста! Кроме того, в клинических примерах, лечение нужно расписывать строго по стандартам, безо всякой отсебятины. Ещё пример: фельдшер пишет, что болевой синдром при инфаркте был купирован закисью азота. Какая закись? Откуда, из какого бреда такое берётся? Когда вы в последний раз видели в машинах наркозники?
Да, с Андреем Ильичом нельзя не согласиться. Вот только нужно отметить, что такие грубые ляпы допускают не работники, а те, кто за них отчёты пишет. Конечно же, с работников это ответственности не снимает. Уж если ты не в состоянии подготовить отчёт самостоятельно, то хотя бы потрудись прочитать, что тебе написали. Здесь замечу, что речь идёт не о сдаче отчётности, а о подготовке к аттестации на присвоение квалификационной категории. Формально, аттестация – дело добровольное. Но, если хочешь регулярно получать доплату, то пройти эту процедуру нужно.
Вот и первый вызов прилетел: носовое кровотечение у женщины тридцати одного года. Ну да, кому же ещё этот вызов дать, как не психиатрической бригаде? Ладно хоть на какой-нибудь ужастик не послали, типа «без сознания», и на том спасибо! И всё-таки, вот так бездумно кидаться спецбригадой, мягко говоря, неправильно.
Дверь нам открыла женщина с разлохмаченными волосами, прижимавшая к носу полотенце. Нда, тут даже человеку, далёкому от медицины, стал бы очевиден перелом костей носа. Вот тебе и причина кровотечения.
– И что же с вами случилось?
– Так, упала неудачно…
– Хм, это как же вас угораздило упасть-то? В квартире, что ли?
– Нет, не в квартире, на улице.
– Так вроде там не скользко?
– Да просто за что-то запнулась.
– Ладно, не хотите, как хотите. Я не полицейский и допрашивать не вправе.
Вдруг из прихожей раздался мужской голос:
– Э, алё, ты чё, <самка собаки>, «скорую», что ли, вызвала?
И через мгновение к нам влетел крайне разъярённый мужчина в ярко-красной куртке. Влететь-то он влетел, вот только вся его ярость испарилась моментально. Ну а как иначе, ведь он же не идиот и не супермен, чтоб с двумя молодыми крепкими парнями сражаться.
– Ну и чего дальше? – флегматично поинтересовался фельдшер Герман.
– Ты говори-говори, не стесняйся, – предложил фельдшер Виталий.
– Да ничего я не хотел! Ну, точнее, хотел спросить, что случилось.
– А вот это ты у самого себя спроси, – ответил я.
– Не, а чего я-то? А чем вы докажете, что это я? Нет, вы сначала докажите!
– А с чего ты решил, что я буду что-то доказывать? Просто передам сообщение в полицию и всех делов, – ответил я.
– Какая полиция, вы чего?! Света, скажи им, ну чё ты молчишь сидишь?!
– Нет, а при чём тут Света? Сообщать будет не она, а я.
– Ой, да ладно, чёрт с вами, сообщайте куда хотите! – в сердцах сказал он и быстро вышел.
Конечно же, к уголовной ответственности никто его не привлечёт. Вред здоровью Светланы будет квалифицирован, как небольшой тяжести. Уголовные дела по таким преступлениям возбуждаются только по жалобе потерпевшего. А в данном случае нетрудно предугадать, что Светлана никаких жалоб не подаст. Но, как бы то ни было, а передать сообщение я обязан. Светлане мы помощь, разумеется, оказали, после чего, свезли её в ЛОР-отделение. Кстати сказать, «ЛОР» расшифровывается как «ларингооторинология».
Следующий вызов прилетел мгновенно: травма руки и головы у мужчины сорока восьми лет. В примечании – лаконичное пояснение: упал с велосипеда.
Пострадавший, извалянный в грязи, ожидал нас, сидя на заднице, в скверике. И надо ли говорить, что этот господин был пьян до полного великолепия? Лично у меня слишком бедная фантазия чтоб представить, как можно ехать в таком состоянии. Нет, среди автомобилистов, конечно же, встречаются уникумы, которые в пьяном виде едут намного лучше, чем идут. Но вот с велосипедом такой номер однозначно не пройдёт.
Асфальтовая дорожка оказалась мстительной. Свезла она болезному физиономию и причинила вывих правого плечевого сустава. Обезболили мы его, прочую помощь оказали по стандарту, после чего, в травмпункт свезли. Хотя, легко сказать «свезли»! Про то, как в салон велосипед закорячивали, можно отдельную сагу сложить.
Так, велено на Центр следовать. Ну что ж, следуем, конечно. Вот только без особой надежды на Надежду. Уж простите за такой каламбур, просто имел в виду, что диспетчер вряд ли позволит нам доехать. Но нет, не обманула Надюша. Да, такое нечасто бывает, чтоб в неурочное время на Центр запустили.
Ну а на Центре, нарисовался перед нами сантехник Лёша. Вид его тревожно говорил о том, что с минуты на минуту, автопилот выйдет из строя.
– Лёша, – говорю, – да как же ты работать-то будешь? Ведь покалечишься <на фиг>! А ещё хуже, если на Михалыча нарвёшься в таком-то виде!
– А что делать, Иваныч? У меня гипотония, и поэтому я должен пить! – обречённо ответил он.
Да, со специалистом не поспоришь. Как-никак, этот уважаемый человек более двадцати лет на «скорой» трудится.
Только сдал карточки, как дали вызов: перевозка больной семидесяти шести лет из психоневрологического диспансера в психиатрический стационар. И зачем, спрашивается, нас нужно было на Центр запускать? Чудны дела твои, Надежда…
И вновь автором направления был Игорь Владимирович.
– У больной сосудистая деменция. У нас наблюдается меньше месяца, но, со слов мужа, у неё ещё раньше всё началось, вроде как полгода назад. Дезориентирована, не помнит свой домашний адрес, не знает какой сейчас месяц и год. Муж сказал, что совсем расчудилась. Не так давно потерялась, но говорит, что нашли без полиции, своими силами. Когнитивные нарушения у неё развиваются не постепенно, а какими-то ступеньками. То ухудшится, то улучшится.
– Ну, в общем-то, как и положено при сосудистом генезе.
– Да, именно так. Муж настаивает на госпитализации, да и она согласна.
– Понял, сейчас увезём!
Больная, опрятная, хорошо одетая пожилая женщина, скромно сидела на банкетке рядом с мужем, который сразу к нам подошёл:
– Здравствуйте! Вот, привёл я её, чтоб в больницу положить, может, получше будет? А то ведь так чудит, что спасу нет! Позавчера вышла у подъезда на лавочке посидеть, потом смотрю, а её там уже нет. Я давай скорей зятю звонить. Он приехал и нашли мы её, хорошо, что ушла недалеко. А вчера свою племянницу не узнала. Говорит: «А вы кто такая? Я вас не знаю!». А та разобиделась и ушла! Представляете? Ну не дура ли, а? Уж должна бы понять, что она - больной человек! Чего обижаться-то?
– Да, всё ясно. А теперь, давайте я с ней побеседую. Мария Андреевна, здравствуйте, что вас беспокоит? Жалобы есть?
– А чтой-то вы выспрашиваете? – возмущённо спросила больная. – Чего вам надо?
– Мария Андреевна, я – врач и хочу вам помочь. Вас что-то беспокоит?
– У меня голова болит и не ем ничего, ноги совсем не ходят. Помогите, пожалуйста!
– Обязательно поможем, полечим вас. А где вы сейчас находитесь?
Больная огляделась вокруг и ответила, как само собой разумеющееся:
– На автовокзале. Мы в деревню поехали.
– Понятно. А сколько вам лет?
– Ровно пятьдесят. Недавно юбилей отметила!
– Хорошо, а какой сейчас год?
– Август?
– Нет, сейчас сентябрь к концу подходит. А год какой?
– Две тысячи девятьсот четвёртый.
– Ну а свой домашний адрес помните?
– Ой, да что-то забыла…
Скорее всего, у Марии Андреевны сосудистая деменция. Почему «скорее всего», а не точно? Сейчас расскажу, но, прежде всего, нужно разобраться с терминологией. Вообще, деменция – это приобретённое слабоумие. Некоторые спрашивают: «Чем отличается деменция от болезни Альцгеймера?». Так вот, просто деменция, без добавления слова «сосудистая», представляет собой лишь одну из составляющих болезни Альцгеймера. А вот сосудистая деменция в МКБ 10 вынесена в отдельную рубрику и включает шесть заболеваний, являющихся нозологическими единицами. Проще говоря, это самостоятельные заболевания, а не отдельно взятые симптомы. Игорь Владимирович из этих шести разновидностей, выбрал F01.9, то есть, не уточнённую. И правильно сделал, поскольку больной не назначалась нейровизуализация – методы исследования головного мозга, позволяющие в наглядной форме отобразить особенности его структуры и функционирования. Сюда относятся, прежде всего, общеизвестные КТ или МРТ. Ну а теперь, что касается её отличий от болезни Альцгеймера, то их лучше искать в результатах упомянутых КТ или МРТ. Так точнее будет.
Почему я больше склоняюсь к сосудистой деменции у Марии Андреевны? Да из-за того самого «ступенчатого» течения болезни. Помните, как сказал Игорь Владимирович? «То ухудшится, то улучшится». Болезнь Альцгеймера так не протекает. Без лечения, при ней не бывает заметных улучшений. Что касается прогноза, то, как ни странно, для психики Марии Андреевны ещё не всё потеряно. Ведь сосудистая деменция под влиянием лечения может регрессировать. Нет, конечно же, человек уже не станет прежним, однако сможет вновь ориентироваться, хотя бы, в повседневных бытовых вопросах.
Следующим вызовом был психоз у женщины семидесяти двух лет в пульмонологическом отделении одной из городских больниц.
Немолодой усталый врач рассказал:
– Она уж не первый раз к нам поступает с ХОБЛ. Всё время нормальная была, адекватная, вроде как непьющая. А сегодня вдруг психозище выдала совершенно непонятный. Начала по всему отделению бегать, потом в мужскую палату пришла и легла на койку. Больной попытался её прогнать, а она его <на фиг> послала и пригрозила полицию вызвать. Так там и уснула, уж не стали её будить до вашего приезда. Как говорится, не буди лихо…
Несмотря на наши усилия, больная не просыпалась. Да и немудрено, потому что это был не сон, а кома. Точнее сказать, кома I–II. Измерили глюкозу – нормальная, да и диабета в анамнезе нет. Интоксикация, травма, ТЭЛА, исключаются. На ЭКГ ничего жизнеугрожающего. Значит, что остаётся? Конечно же, ОНМК, а в общепонятной терминологии – инсульт! И психические нарушения с ним прекрасно сочетаются. Оказали мы помощь по стандарту и в нейрососудистое отделение свезли. Ну а там, на КТ, мой диагноз полностью подтвердился.
Мои слова о том, что психические нарушения прекрасно сочетаются с инсультом, не следует воспринимать как обязательность психозов при инсультах. Разумеется, такой обязаловки нет. Просто психические расстройства при ОНМК, не являются чем-то необычным и удивительным.
ХОБЛ – хроническая обструктивная болезнь лёгких.
ТЭЛА – тромбоэмболия лёгочной артерии.
ОНМК – острое нарушение мозгового кровообращения.
Вот и обед разрешили. В этот раз, на Центре кроме нас, были ещё две бригады. Ну что ж, скажем так, негусто. Ну и точно, не то, что полежать, даже подымить толком не успел после обеда. Поедем на психоз к девушке двадцати трёх лет.
Мама больной встретила нас таким трагическим плачем с причитаниями, будто что-то непоправимо-трагическое произошло:
– Ой, опяяять! Опять Мариночку в больницу придётся везтиии! Опять у неё психоооз!
– Так, перестаньте, пожалуйста! Что вы её как покойницу оплакиваете?
– Да ведь опяяять!
– И что «опять»? Жизнь кончилась, что ли? Ну-ка, прекращайте сейчас же и давайте разговаривать по-человечески! Что у неё случилось? Давайте, по порядку.
– Она в прошлом году, в ноябре лежала. Но тогда депрессия была, её тоска так накрыла, что она прямо в овощ превратилась. Говорила, что ей уже всё равно, потому что её к смерти приговорили. Потом три месяца отлежала, вышла совершенно нормальная, как будто и не болела. Ей велели в ПНД прийти, а мы подумали, зачем? У неё всё прошло, зачем таблетками-то травиться? Ведь они же одно лечат, другое калечат! А с августа всё опять началось. Стала всякую дурь нести про то, что она родственница Ванги, что она может будущее предсказывать. В общем, фиг поймёшь. А сегодня утром утащила мою карту, там было сорок шесть тысяч, и почти на все деньги накупила дорогущей косметики! Короче, идите, она вам сейчас всё сама расскажет.
– Да понятно, что расскажет. Вот только непонятно, чего вы выжидали, зачем время тянули?
– Зачем… Думала, что подурит, перебесится и всё пройдёт.
Худенькая, невысокая, с чёрными растрёпанными волосами, в чёрной футболке и чёрным маникюром, она с ногами сидела на кровати. Весь её вид говорил о том, что она вела доверительный диалог с кем-то близким, а мы, к великой досаде, им помешали.
– Ой, ну что вам надо-то? – недовольно спросила она. – Вас мать, что ли, вызвала?
– Марина, сейчас мы всё расскажем. Давайте пообщаемся.
– Ну давайте! – с неожиданной готовностью ответила она. – Только я не Марина, а Огненный Водолей. Я родственница Ванги и поэтому у меня, такой же, как у неё, дар ясновидения. Но я во многом её превзошла!
– Извините, перебью, а почему вы решили, что Ванга – ваша родня?
– Ну я же родилась тридцать первого января, так же, как и Ванга.
– Да, если так, то конечно. И в чём же выражается ваш дар ясновидения?
– О, много в чём! Например, я же знала, что вы приедете и меня в психушку повезёте. Но это всё мелочи, ерунда. Всё самое главное будет в моей книге. Она однозначно станет мировым бестселлером! Обо мне вся планета узнает, потому что я не просто родственница, а реинкарнация Ванги! Меня выбрали высшие силы, они мне великие мысли дают и, вообще, ведут меня. Но, для начала, я должна уничтожить троих человек.
– Так, а вот с этого момента, давайте поподробнее. Во-первых, как уничтожить? Физически?
– Ну само собой, физически! Мне ещё не сказали, кого конкретно. Так что, пока подожду.
– Всё понятно. Давайте-ка, Марина, вы в больнице подождёте этих указаний!
– Ладно, всё, я поняла. Дура я, что вам это сказала!
Свезли мы Марину в психиатрический стационар с дежурным диагнозом «галлюцинаторно-параноидный синдром». Хотя, я был больше склонен к синдрому Кандинского-Клерамбо. Если охарактеризовать его попроще, это не только бред и псевдогаллюцинации, но и чувство «сделанности», неестественности своих мыслей и поведения. Ведь Марина сказала, что ею движут некие «высшие силы», с которыми у неё есть ментальная связь. А фундаментом, на котором выстроился этот синдром, судя по всему, было шизоаффективное расстройство. Напомню, что это заболевание представляет собой своего рода гибрид шизофрении с аффективными нарушениями. А Марины аффекты были выраженными: в прошлом эпизоде – депрессивный, в нынешнем – маниакальный. Ну а за столь яркий развёрнутый бред, нужно благодарить Маринину маму. Ведь именно она, вместо того чтобы сразу забить тревогу, столько времени выжидала непонятно чего. Да и вообще бы не озаботилась, если б Марина деньги не истратила. Но, в любом случае, обнадёживает одно: шизоаффективное расстройство, в отличие от шизофрении, не вызывает личностного дефекта.
Так, вот и следующий вызов: психоз у сорокасемилетнего мужчины.
Подъехали к весьма обветшавшему частному дому с облупившейся зелёной краской и некогда красивейшими наличниками. На внешности встретившей нас мамы больного, явственно отображался тяжкий крест, который она вынуждена нести всю свою жизнь.
– Опять у него белая горячка. Перед этим весной была, еле вы́ходили тогда. Ой, чувствую, мы на будущий год вообще без огорода останемся. Ведь у меня же рак кишечника, в двадцатом году вырезали и потом сразу вторую группу дали. Мне вообще напрягаться нельзя, а куда деваться-то? Ведь мы живём вдвоём на мою пенсию. А от него какой толк? Он месяц поработает, а потом опять в запой! Идите, сами ищите, где он куролесит. А мне уже надоело всё…
Высокий нескладный мужчина в потрёпанных штанах и рубахе, не стал дожидаться собственных поисков и сам к нам вышел:
– Идёмте, идёмте, сейчас я вам покажу, чего творится! – призывно махнул он рукой и привёл нас к лазу на чердак. – Давайте, я первый, а вы за мной!
– Нет, Саша, мы никуда не полезем. У нас есть специальная бригада лазунов, мы их потом вызовем. Ты нам просто на словах объясни, что случилось?
– Ладно, короче, три каких-то бабы с детьми к нам забрались. Дети прям маленькие совсем, года по три, наверное. И они теперь ныкаются, по переменке, то на чердаке, то в подполе! Никак я их не выловлю! Хм, дык вы не полицейские, что ли? – обескураженно спросил он, и на лице его проступила обида, будто у ребёнка, жестоко обманутого взрослыми.
– Саня, мы – полицейские под прикрытием. Не переживай, мы всё сделаем нормально. Увезём тебя в безопасное место, а сами всё здесь разрулим!
– Ну только вы это… ну… обязательно! А то ведь мало ли что, дети всё-таки!
– Саня, всё будет хорошо!
У Саши – классический алкогольный делирий. Пусть он и выживет, но бесследно этот психоз не пройдёт. Ведь Белая Госпожа небескорыстно является. В качестве платы за каждый свой визит, она берёт если не жизнь, то кусок разума обязательно. И лично мне, разумеется, жалко не Сашу, который сам выбрал свой путь, а маму его, непонятно за что страдающую.
Только освободился, как тут же вызов нарисовался: болит живот у женщины семидесяти семи лет.
Открыла нам дочь больной и весьма встревоженно сообщила:
– Слушайте, я даже не знаю, что с ней происходит! Сегодня прямо с раннего утра живот то схватит, то отпустит. Она уж за это время штук десять <Название известного спазмолитика> приняла. Всё ждали, что пройдёт, не хотели вас тревожить. Но вот уже больше часа не отпускает, ничего не проходит. Она уж кричать начала!
Больная, металась по кровати и, сдерживаясь изо всех сил, испускала глухие сдавленные стоны.
– Показывайте, где болит!
– Везде, везде, я даже и не знаю, где точно…
– Тошнота, рвота?
– Да, вырвало два раза какой-то горечью…
– Легче стало?
– Нет, нисколько…
– Стул был?
– Да, нормальный.
– Что ели-пили?
– Да почти ничего я не ела. Геркулесовой каши две ложки с утра. Какая мне тут еда?
– Ну а вчера?
– Ой, ну обычную еду: щи из свежей капусты, макароны с тушёнкой, яблоко… Всё, ладно, не до этого мне сейчас…
Ну и что мы имеем? Живот при пальпации, как ни странно, мягкий и умеренно болезненный. На кардиограмме ничего криминального нет. Острый аппендицит однозначно исключаем, поскольку окаянный отросток был удалён аж в восемьдесят первом году. Почему-то, моя детективно-медицинская интуиция высветила единственным виновником мезентериальный тромбоз, оставив вне подозрений прочую хирургическую патологию. Что это за бяка такая? А это прекращение кровоснабжения, как правило, тонкого кишечника, из-за того, что брыжеечные артерии по какой-то причине закупорились. Венозный тромбоз, думаю отпадает, иначе симптоматика не развилась бы столь быстро. Хотя, хирурги могут меня поправить. Ну а больную, разумеется, госпитализировали в хирургический стационар.
И этот вызов оказался последним в моей неполноценно-короткой смене.
А на следующий день, вновь приехали мы на дачу. Дождище остервенел совсем, шёл с ночи и не думал прекращаться. Но, будучи слабоумным, а потому отважным, отправился я в лес. И ведь не прогадал! Леший, видимо из жалости к инвалиду умственного труда, дал достаточно много маленьких белых и подосиновиков, а для полного счастья – толстеньких крепеньких маслят. Так что, судя по всему, грибы, хоть и не в срок, но всё же изволили появиться. Да, вот таким ненормальным получился нынешний сезон!
Все фамилии, имена, отчества, изменены