Умерла наша соседка баба Уля. Была она дружелюбной и «подельчивой». Угощала нас огурчиками и помидорами, абрикосами и малиной. Ловила рыбу в речке, что протекала неподалеку от нашего села и приносила к ужину уже жареную, щедро присыпанную мелко порезанным зеленым луком.
Весной несла букеты сирени и тюльпанов с нарциссами, а осенью украшала нашу жизнь хризантемами, которые продолжали цвести у нее и под снегом.
Мои дети очень привязались к ней и называли бабушкой. Я рано осталась без матери, и баба Уля мне частично заменила ее.
Была она одинока. Когда-то к ней приезжала какая-то внучатая племянница, но последние лет десять она «глаз не казала».
Так мы и жили: баба Уля у нас ужинала, мылась в бане, приглядывала за детьми и домом, помогала по мере возможности, но и мы ее не оставляли без внимания и заботы.
Жила она в низенькой хате, состоящей из двух комнат — «большой» и «маленькой». В большой стояла кровать с никелированными спинками и пружинистой сеткой. Над кроватью висел шерстяной узорчатый ковер — подарок за многолетний и добросовестный труд в местном колхозе, чем соседка по праву гордилась. Напротив друг друга стояли старый шифоньер из фанеры и полированный сервант, купленный бабой Улей лет на тридцать позже шифоньера. Сервант, кроме посуды, старенькой и однообразной, украшало множество открыток и сувениров, которые мы дарили соседке к праздникам и в день рождения.
Комната была чистая и светлая. Два больших окна щедро пропускали божий свет в старушечью обитель.
В маленькой комнате стоял старинный неуклюжий комод, многочисленные ящички которого были набиты всякой всячиной.
В углу примостилась маленькая скамеечка, на которую взгромоздился мешок с сахаром — признак благополучия и сытости, по мнению бабы Ули.
На деревянной самодельной вешалке с четырьмя рожками висел повседневный гардероб соседки.
Бабушка была небогатой, но она и не переживала по этому поводу, всякий раз говоря: «Слава Богу, хватает на хлеб и на сахар, и на том спасибо».
Умерла баба Уля во сне, никому не доставив хлопот. Мы хватились её утром, когда я, проснувшись пораньше, не услышала во дворе её разговора с курочками и котом Маркизом.
Я ещё надеялась, что баба Уля жива, когда в холодном поту открывала дверь запасным ключом, который соседка всегда оставляла у нас «на всякий случай». И вот этот случай наступил.
Хоронили бабу Улю всей улицей. Отметив сороковины, принялись разбирать вещи, так как завещала свой маленький домик соседка нам.
В одном из ящиков старого комода я наткнулась на потертую ученическую папку, в которой были какие-то бумаги. Я стала внимательно рассматривать их: пенсионное удостоверение, паспорт, справка о реабилитации, выданная в ельцинские времена, пол-листка в крупную полоску, на котором детским почерком выведено: «Бабушка я люблю тебя».
Это писал мой младший сын, едва освоив грамоту. Он признавался в любви всем: сестре, брату, мне, папе, родной бабушке и, оказывается, бабушке Уле. Он учился тогда в первом классе, сильно простудился, сидел дома, мне надо было работать, и я попросила бабу Улю за ним присмотреть. Сын писал свои записки на обрывках газет, на конфетных обертках и тетрадных листочках. Не сохранилось ни одной, а баба Уля хранила эту полосочку пятнадцать лет. Значит, дорога была…
Пожелтевший лист А-4, сложенный вчетверо. Это было завещание, подтверждающее наше право на на наследство.
Следующими были «платежи» — так баба Уля называла плату за свет, воду и газ. Книжки все были в порядке, оплата всегда производилась в срок, первого числа каждого месяца.
Вместе с расчетными книжками выпала потускневшая черно-белая фотография 9х12, на которой был снят неизвестным фотографом молодой парень в белой косоворотке, с аккуратной короткой стрижкой и напряженным взглядом.
На обратной стороне надпись химическим карандашом: «На долгую и вечную память Улечке от Николая».
Кто он, этот молодой человек? Не тот ли, из-за любви к которому соседка так и не вышла замуж?
Я задумалась, а между тем, уже листала ученическую тетрадку, которая вся, от начала до конца, была исписана мелким убористым почерком бабы Ули. До войны она успела окончить семь классов, училась в школе хорошо, чем очень гордилась и всегда подчеркивала: «Вот мама моя была неграмотная, а я обучилась грамоте».
Я стала читать: «О Пресвятая владычица, Дево Богородице, спаси и сохрани под кровом Твоим моих чад… И далее красной пастой были перечислены имена членов всей моей семьи. У меня бешено заколотилось сердце, я продолжала читать: «Укрой их ризою Твоего материнства, соблюди их в страхе Божием и в послушании родителям, умоли Господа моего и Сына Твоего, да даруй им полезное ко спасению их. Вручаю их Материнскому смотрению Твоему, яко Ты еси Божественный Покров рабам Твоим. Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу. Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего, честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим, без истления Бога слова рожденную, сущую Богородицу Тя величаем».
Я плакала, благодарные слезы сами лились из моих глаз. «Царствие небесное тебе, дорогая моя вторая мама, спасибо, что ты была столько лет рядом, что молилась за нас. Мы всегда тебя будем помнить и молиться за тебя».
Я перевернула страницу, был тот же самый текст, он повторился двенадцать раз.
За этой молитвой шла другая. В ней она просила Богородицу спасти и сохранить Николая. И тоже переписанная двенадцать раз.
Последним в папке был старый конверт, а в нем письмо. Письмо было из Бразилии.
Он писал, что долго помнил о ней, но приехать не мог. Затем женился, родил троих детей, имеет свой дом и небольшое дело. «Прошлое не вернуть, Уля, напиши, как ты жила эти годы, есть ли у тебя дети? Я каждый день в молитвах упоминаю тебя, прошу у Господа для тебя защиты и утешения. Прости за то, что ты пострадала из-за меня. Пожалуйста, прости».
И подпись: «Всегда твой Николай».
#жизненнаяистория #судьбылюдей #великаяотечественнаявойна #любовьистрасть #судьбаженщины #жизненнаяситуация