оглавление канала
В отличие от милиции, мои мужики всегда доверяли моим суждениям и словам. Как-то, совершенно нечаянно, я подслушала разговор. Бригадир одной из бригад Петро, втолковывал одному молодому работнику. Покручивая свои кошачьи усы, он приговаривал:
- Ты, сынок, слушай, что говорю. Материно «кажется» намного больше, чем чье-то «уверен»!
Поэтому, сейчас Андрей не стал задавать мне дурацких вопросов, типа, «а ты уверена?», а просто встал со мной рядом и тоже стал настороженно вслушиваться в звуки леса. Постояв так несколько минут, и не услышав больше ничего настораживающего, я заговорила вслух, словно, обращаясь сама к себе.
- Может эти полудурки опять на охоту вылезли?
Андрей промолчал, но мне было абсолютно понятно, что это предположение, только обычная попытка успокоить саму себя. Я не могла перестать думать, что в ту сторону отправился Саныч. Причем отправился, как говорится, при всем параде, то есть, в форменном мундире лесничего, со звездами на петлицах, так похожей на форму прокурора. Не думаю, что беглые зэки будут разбираться в таких тонкостях, как цвет мундира. Постояв еще немного, я проговорила:
- А ну-ка, Андрюш, давай-ка навестим наших «соседей». Избу они должны были достроить. Вот, как раз, скажем, что мы на новоселье и приехали.
Андрей серьезно кивнул, садясь в машину. Я запустила двигатель и свернула на первой попавшейся квартальной просеке, ведущей по направлению к избушке «этнографов».
Машину подбрасывало на ухабах и трясло, когда она наезжала на небольшие пни. Ехать быстрее означало не доехать вовсе. Я это прекрасно понимала, но ничего с этим поделать не могла. Нога, будто действующая самостоятельно, отдельно от моего разума продолжала упрямо давить на газ. Меня начинало трясти саму, словно старый УАЗик, и чтобы как-то сдержать эту дрожь, я до крови закусила губу. Помогало плохо. В конце концов, Андрей не выдержал. Положив руку на руль, спокойно сказал:
- Мать, остановись, иначе напоремся на камень или на корягу, и тогда уже точно никуда не доедем. Давай, я за руль сяду.
Понимая, что он прав, я остановилась и вышла из машины. Потом сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, обратилась к Андрею.
- Дай сигарету…
Он вытаращил на меня в удивлении глаза, но, без лишних вопросов, протянул пачку сигарет и спичечный коробок. Я с трудом прикурила. Руки противно дрожали, а сердце билось в сумасшедшем ритме. Сделав несколько глубоких затяжек, закашлялась, невольно поморщившись, но сигарету не выбросила, докурила до самого фильтра, чем напугала своего мастера еще больше. Все мужики знали, что я не курю, и вообще, терпеть не могу табачного дыма. Я была благодарна Андрею, что он не стал ничего комментировать или задавать вопросов. Докурив, тщательно потушила окурок о подошву, и села на пассажирское сиденье.
Андрюшка вел машину спокойно, уверенно, профессионально, можно сказать виртуозно. А я, закрыв глаза, пыталась успокоиться. В таком состоянии кидаться в бой – дело зряшное. А то, что кидаться придется, я нисколько не сомневалась. Сунула руку в карман и пересчитала патроны. В правом кармане оказалось восемь штук. Вспомнила, что еще и в левый напоследок горсть сунула. Там было девять. Почему-то, меня это несколько успокоила. И удивилась сама себе. Я, что, и вправду, к войнушке готовлюсь? И тут же сама себе и ответила. К войнушке, не к войнушке, а когда запасов достаточно, то и на душе как-то спокойнее. Нужно было признаться себе честно: нисколько не сомневалась, что патроны пригодятся. Предстоящая неизбежность совершенно меня успокоила. Дрожь из тела ушла, мозги заработали четко и ясно. Эту особенность своего характера я знала прекрасно. В любой критической ситуации всегда так было. Ноль эмоций, только одна решительность и трезвый рассудок. А поплакать, если захочется, можно и потом будет.
Пока я так сама с собой беседовала, Андрюха изредка косился в мою сторону тревожным взглядом. А когда увидел, что я села прямо, и стала внимательно смотреть на дорогу, с облегчением выдохнул. Тоже, видать, переживал за меня. Вскоре, мы свернули с просеки на едва заметную дорожку, ведущую к избушке «Этнографов». Впереди перед нами в траве четко отпечатался след недавно проехавшей машины. Скорее всего, это и был ГАЗик Саныча. Других машин в округе просто не было. В экспедиции были только лошади. Не доезжая до поляны, где стоял дом, я сделала знак Андрею остановиться и заглушить двигатель. Дальше мы, как заправские индейцы в дозоре, стали пробираться осторожно, периодически останавливаясь и прислушиваясь к звукам. Но, ничего, помимо обычного лесного гомона, не услышали. На краю поляны, на всякий случай, замерли, внимательно осматриваясь. Никого. Ни лошадей, ни машины Саныча, ни людей. Андрей спокойно вышел на поляну и тихонько свистнул. Никакого отклика. Прошел к дому и оттуда крикнул:
- Здесь заперто! Замок висит. – А потом добавил, не скрывая досады. – Нет тут никого!
Я вышла, и как борзая по следу зайца, закружила по поляне стараясь разглядеть следы, и понять, куда они все подевались. В одном месте, между слабой колесной колеей я, присев на корточки, заметила несколько капель машинного масла. ГАЗик Саныча точно стоял на этом месте. Я помнила, как лесничий жаловался, что с коробки у его «ласточки» подтекает масло. Судя по количеству вытекшего масла, стоял не долго. Возможно, тоже никого не обнаружил. Я прошла немного вперед по, примятой колесами машины, траве, и обнаружила небольшую дорожку. Скорее даже не дорожку, а некий просвет между деревьями, по которому совсем недавно проехала машина. ГАЗик лесничего был немного уже моего УАЗика, и я опасалась, как бы мы тут не застряли между деревьев, что было бы весьма некстати. Махнула рукой Андрею, он подошел, а я поделилась с ним своими сомнениями. Почесав затылок, он проговорил, нерешительно:
- Ну что…рискнем? Пила у тебя в багажнике имеется. А с Санычем мы как-нибудь сумеем договориться за несанкционированную валку леса. – А в его глазах уже плясали озорные искры удальства.