Подступала середина весны. Природа пробудилась и вовсю прихорашивалась, обряжаясь в листву и в цветы. Ранним утром Серафим Манякин проснулся в кошмарном состоянии. Хотя слово «проснулся» тут вовсе не подходит. Во-первых, он практически и не спал, а лишь проваливался минут на пять в пропасть сна несколько раз за ночь, а во-вторых, молодой человек не мог отделаться от ощущения, что он находится внутри дурного сновидения, а не в реальности.
Манякин был мужчиной двадцати пяти лет, спортивного телосложения, среднего роста, кряжистый, коренастый, с низким центром тяжести, с обычным славянским лицом. Такого, казалось, можно встретить в любом селе или городе нашей необъятной России – типичный русский человек.
«Маньяк» (так его звали со школы близкие товарищи, менее близкие звали «Серым») раньше являлся профессиональным футболистом, играл на позиции левого защитника (реже – левого полузащитника, и совсем редко – центрального полузащитника), был очень быстрым и цепким игроком с мощным ударом с обеих ног. Теперь же Манякин уже более полугода как забросил спорт, занимался неизвестно чем, зарабатывал неизвестно как.
Мужчине предстояло отправиться в Вознесенскую церковь для важного задания. Мужчину тошнило и потрясывало. За ночь и утро, чтобы хоть немного успокоиться, он выпил граммов триста водки (хотя и дал себе зарок до окончания задания не употреблять алкоголь) и восемь таблеток пустырника. Вязкое неприятное чувство всё равно не проходило. Это был не совсем страх, скорее, это напоминало внутреннее сопротивление неизбежному.
В городе N кипела настоящая война. Боролись за контроль над областью две криминальные группировки – «роксеты» и «верблюды». В N в то время постоянно где-нибудь раздавались то взрывы, то стрельба. Чуть ли не каждый день омоновцы кого-то «вязали».
До недавнего времени «роксеты» с «верблюдами» худо-бедно уживались, договорившись о сферах влияния. Всё осложнилось после «стрелки», на которой год назад лидер роксетовских жестоко избил главу верблюдских. Когда пострадавший пришёл в себя, то сказал: «Не ответить невозможно.»
Однажды верблюдские в качестве «ответки» расстреляли восьмерых «роксетов», гулявших в ресторане, лидер последних чудом уцелел, спрятавшись на кухне. Теперь уже они не имели права не ответить. Вскоре их киллер «убрал» одного из главарей «верблюдов». Этого было мало. Надо было убить и второго лидера. Покушение во время отпевания убитого выглядело идеальным вариантом.
Вот тут-то и пригодился Серафим. Он совсем недавно влился в ряды «роксетов», его ещё не знали в лицо ни представители органов, ни бойцы из стана врага. Ему надо было пронести кейс со взрывчаткой в храм и незаметно удалиться. Произвести взрыв, нажав на кнопку, предстояло другому человеку. За эту спецоперацию Серому пообещали машину – BMW 525i. Не хухры-мухры так-то.
От квартиры, которую снимал Серафим, до храма было около трёх вёрст. Этот путь парень решил преодолеть пешком. Он допил залпом оставшуюся водку, оделся, обулся, взял чемоданчик, закрыл дверь и выдвинулся в путь. Ватные ноги будто вязли в гудроне, голова гудела, пальцы дрожали, тошнота не исчезала. На улице было солнечно и ветрено, птицы с кошками пели гимны в честь торжества жизни.
Когда до церкви, где шло отпевание, оставалось не более 200 шагов, Серафим встал, дёрнул левой рукой, чтобы задрался рукав, и посмотрел на часы. Секундная стрелка застыла на шестнадцатом делении и не двигалась. «Маньяк» ухмыльнулся и несколько секунд удивлённо продолжал смотреть на часы. Стрелка не шевелилась.
Прозвучал сильный взрыв. Манякин ничего не понял и не почувствовал. Взрывной волной его далеко отшвырнуло и оторвало ноги. Одна из ног повисла на осине, с неё падали крупные капли крови. Всё стало красным и беззвучным. Серафим пребывал в сознании, но от шока утратил все человеческие качества. Он рычал и судорожно грыз землю. Жизнь стремительно вытекала из него.
Подбежали «верблюды». Один из них, Коля, ещё совсем недавно играл с Серым в одной команде во второй лиге. А теперь вот судьба раскидала их по разные стороны баррикад.
– Сера, мля, кто тебя послал?! Назови заказчиков, я сразу вызову «скорую»! Тебе пришьют ноги! – орал Коля.
Сера смотрел кровавыми глазами в небо и мычал. Он был в сознании, но ничего не говорил. Чтобы хоть немного пересилить адский ужас, Серафим схватил ветку с земли и изо всех сил сжал её зубами. В красном тумане мелькали, как кадры хроники, лица родных и близких: отец, мать, Вован – друг детства, тренер Васильич, Танька – первая любовь. Вспомнилось, как два года назад он случайно встретился с ней на Театралке. Таня уже была замужем, но согласилась прокатиться на пароходе по реке чисто по-приятельски. Поели мороженого, выпили пивка. Это было простое, мимолётное настоящее человеческое счастье, и оно никогда уже не повторится…
Через несколько минут мучения закончились – жизнь вытекла из бедняги полностью.
Как выяснилось позже, взрывное устройство сработало из-за того, что кто-то, выйдя из машины, нажал на сигнализацию, а на кейсе не было полосового фильтра, который бы предотвратил совпадение частот, и взрыв прогремел преждевременно. Машин же было полно, проститься с авторитетом приехало много «братков» из разных регионов.
Над городом кружили чёрные птицы. Внезапно раздался глухой удар колокола. Все вздрогнули. Весна продолжалась.