Если в Европе живопись мощно заявила о себе уже в XV веке, то в России ее робкие задатки появились лишь в конце XVII столетия. С чем это связано? Первая мысль - в основе лежит церковный запрет на изображения людей. Однако ни в одном источнике, посвященном русскому средневековью, ни о каком табу не упоминается. Более того, на Стоглавом соборе на вопрос Ивана Грозного об изображении на иконах людей не святых, а «живых и мертвых молящихся» был выработан ответ, что ради прославления святых на иконах могут быть помещены «не токмо цари и князи, множество бесчисленное народа… но и неверных многия различных лица от всех язык».
Может быть, не было талантливых живописцев? Вовсе нет. Иконография в Руси-России была не потрясающей высоте. Причина в другом – не было заказчиков. Об этом пишет А.Ф. Замалеев: «Для возникновения искусства всегда необходимы два условия: во-первых, социальная группа, которая нуждается в нём, во-вторых, место, где оно может найти применение».
А почему никого из русских правителей вплоть до Алексея Михайловича не интересовали реалистичные изображения, выполненные при помощи красок и кистей? Ответ подсказывает крайне эвристическая работа В.В Бычкова «Русская средневековая эстетика». Как считает Виктор Васильевич, древнерусским книжникам были известны в переводах сочинения византийских авторов, в которых они восхищались женской красотой, «достойной поклонения, но и возбуждающей непреодолимую страсть, нередко служившую причиной многих бедствий и несчастий».
И далее: «… эмпирические наблюдения и христианская идеология давно убедили человека Средних веков, что эта красота быстротечна и вскоре исчезает как дым или сон, поэтому нет большого смысла увлекаться ею. Все устремления должны быть направлены на красоту духовную, хотя и невидимую, но вечную. Только с ней связывал средневековый человек свои сокровенные надежды на вечное наслаждение «царства небеснаго красотою и радостию».
Поэтому не только портретные изображения людей, но и любые изменения в иконографических канонах встречались в штыки. Но уже в правление Ивана Грозного новые веяния начали проникать даже в церковную среду. Вспомните отвержение обличений И.М. Висковатым новых манер написания икон для Благовещенского собора, а также росписи царской палаты. Висковатый считал, что «не подобает невидимаго Божества воображати», как это стали делать иконописцы, а нужно писать иконы по старине. Дело дьяка Висковатого даже обсуждалось на Соборе 1553–1554 гг., и было им проиграно. Так русская иконографическая эстетика стала уступать под напором западного символизма.
Мог ли русский средневековый изограф написать индивидуальный или групповой портрет? Полагаю, что мастерства ему бы хватило. Но писать было не для кого - возможные заказчики и в XV, и в XVI вв. считали, что видимая красота порочна, грешна, и отношение к этому стало меняться лишь в последней трети XVII в., когда, по мнению В.В. Бычкова, в России произошел «кризис средневекового мировоззрения».
