С чем сравнить лёгкий хмель волнения накануне премьеры? Особенно, когда классика, впитанная со школьной поры. Когда любимый Лермонтов, с его «почти невыносимым сладкозвучием». Когда «Маскарад». В котором переплелись и блеск, и тайна, и коварство, и любовь… Премьера в Иркутском академическом драматическом театре им. Н.П. Охлопкова — одном из лучших в России, и уж, конечно, одном из самых выдающихся за Уралом. Этот театр всегда умеет удивить и обворожить зрителя. Отсюда я никогда не ухожу с пустым сердцем. К тому же, режиссёр столичный. Знаток традиции и проводник новаций. Конечно, он расскажет нам свою, ещё невиданную историю Арбенина и Нины. Какой она будет?
Третий звонок - волшебство начинается. Драма — это текст. Спектакль — вселенная. Здесь говорят не только слова, властвуют метафоры не только поэтические. Полифония ярких невербальных знаков и символов увлекает нас в свой головокружительный маскарад, подобно гениальному хачатуряновскому вальсу.
Сергей Захарин — хореограф, режиссёр, артист театра Романа Виктюка — в совершенстве владеет языком танца, сценической пластики, актёрского жеста, «говорящих» движенческих мизансцен… В его «Маскараде» участвуют не только люди. Здесь красноречиво всё: прозрачный чёрный полог, скрывающий тёмные помыслы; зелёное карточное сукно, где оказываются «биты» «дамы» и «валеты» высшего света; трепещущие эфемерные тени — напоминание о мимолётности бытия. Летучие змеи атласных лент, глухой речитатив захлапывающихся молитвенников, всевидящее око слепящего прожектора, крадущегося по сцене, россыпь загадочных яблок Магритта, - всё здесь играет свою роль, исполняет свою щемящую ноту. Актёры, декорации, реквизит до мельчайшего предмета, - становятся субъектами зрительского внимания, зрительского азарта и любопытства, порой даже обескураженного. Как, например, в момент диалога швабры с металлическим подносом, который безвозвратно пробудил меня от «академичского сна».
Постановщик будоражит и провоцирует наше воображение, приглашает включаться в действие не только ментально, «думать не словами», будь это хоть нетленные слова великого поэта, вынуждает отдаться на волю волнующих переживаний. Смело осваивая современную сценическую стилистику, утверждая свой собственный режиссёрский почерк, Сергей Захарин предпочитает опираться на классическую драматургию, в которой находит глубину, достоинство, богатство языка и пристальное внимание к «нравственному закону внутри» нас. Он любит живопись импрессионистов и поэзию серебряного века, музыку Моцарта, Шуберта, Рахманинова, классическую оперу. И это легко угадывается в его сценическом творении. Охлопковский «Маскарад» тонок, изыскан, щедро украшен. Он поражает сложными смысловыми аллюзиями, сплетением пространств: земного и эфирного; взаимопроникновением времён: минувшего, лермонтовского - и нынешнего, миллениального; соседством планов действия: реального и воображенческого. Этот спектакль попросту очень красив.
В труппе Романа Виктюка Сергей Захарин служит вот уже десять лет, занят во многих прославленных постановках - «Венецианка», «Федра», «Саломея» и др. Незадолго до ухода мастера, в 2020 году, поставил здесь «Орфея» Теннеси Уильямса.
- Это наше посвящение учителю, - говорит режиссёр. - Роман Григорьевич — подлинный Орфей современности, воплощение высокой эстетики, красоты, гармонии, художник, несущий свет, любовь и доброту. Даже в самой трагической фабуле он учил нас особым внутренним зрением удерживать луч света, тепло любви, которая оправдывает и спасает…
Этот луч света сквозит и в охлопковском «Маскараде». Мрачная судьба Лермонтовского Отелло, из ревности погубившего невинную жену, освещена сиянием искреннего чувства. Олицетворением этого светлого начала является Нина в исполнении Алёны Бочкарёвой, живая, пленительная, своевольная. Девическая прелесть, юная непосредственность, простодушная чистота читаются в её лёгких движениях, сердечных интонациях, в воздушных складках белоснежного платья, в трепетном голосе, особенно, когда она поёт. Да, именно такая девушка могла взволновать и оживить пресыщенную душу искушённого светского льва, непревзойдённого игрока и записного ловеласа — Евгения Арбенина. Зритель невольно влюбляется в олицетворение неопытной молодости, искреннего жизнелюбия, каким предстаёт перед нами главная героиня драмы. Нам так отрадно видеть её образ в финале — просветлённый, освобождённый от наветов и страданий, бессмертный и ясный, как новорождённая душа. Безусловно, это ярчайшая работа молодой актрисы.
Центральный образ пьесы воплотил Заслуженный артист России Александр Братенков. Актёр, не разочаровавший меня ни разу, а приводивший в восторг без счёта, представил нам три разные ипостаси своего героя. Влюблённый, счастливый Евгений отзывчив, полон мягкой иронии, в сценах с Ниной трогательно ребячлив и безмятежен. Арбенин, получивший гибельный удар, холоден, сух, собран, словно хищник перед смертельным броском, он почти механистичен, расчеловечен, он будто заледенел. В финале, узнавший разоблачительную правду, герой раздавлен горем и опустошён. В нём, босоногом, всклокоченном, безмолвном, беззащитном, нет уже ничего «байронического». Боль выжгла всю желчь, всю мстительность, весь демонизм. Безумен ли он? Замечательно, что этот открытый лермонтовский вопрос так и остаётся в спектакле открытым. Ещё никому из постановщиков и экранизаторов, да и литературных «дешифровщиков» не удалось дать на него внятного ответа. Охлопковский Арбенин находит покой в милосердных объятиях незабвенной возлюбленной, в астральном прибежище всепрощающей Любви. Мягкий жемчужный свет окутывает трагическую пару, вероломно погубленную, но немыслимую друг без друга. Их чувство продолжается и там, где умолкают все суетные страсти.
Световую драматургию в новой охлопковской постановке создал хорошо известный иркутянам художник Сергей Скорнецкий. Кажется, в «Маскараде» он превзошёл самого себя. Сценография и костюмы Евгении Шутиной превосходны. Приёмы сцены на сцене, спектакля внутри спектакля, изысканная красота нарядов: аксельбанты, перья, «венецианские» воротники, - всё вершит свою театральную магию. Музыкальное оформление от Владимира Бычковского из Санкт-Петербурга виртуозно «венчает» классическую хачатуряновскую волну с «новой музыкальной реальностью» Владимира Мартынова, психоделической, «шаманской» и даже галюциногенной. Команда единомышленников во главе с режиссёром поработала на славу. Браво!
И всё-таки горячо аплодируем мы, в первую очередь, блестящему ансамблю актёров иркутской драмы. В «Маскараде», по факту, нет исполнителей «второго» и «общего плана». Незабываемо точны, рельефны, животрепещущи образы баронессы Штраль и князя Звездича, мелкого интригана Шприха, которые исполняют пары артистов в очередь, инфернальная тень Неизвестного в сложном пластическом рисунке Ивана Гущина. Каждая фигура на этом фантасмагорическом карнавале масштабна, убедительна, экспрессивна. Как разгулявшийся гусар в исполнении Константина Агеева, например. Каждый лицедей ведёт свою отточенную партию, а всё вместе превращается в удивительный, незабываемый контрапункт. В сознании зрителя с особенной силой запечатлеваются именно групповые, невероятно эффектные и темпераментные, фрагменты спектакля. Волшебники-охлопковцы, как на подбор, красивые, молодые, лёгкие, точно эльфы, чувственные, воспламенённые творческим пылом, - играют, танцуют, колдуют на наших глазах глубокую драму души. Души, жаждущей счастья, — и одинокой в толпе, доверчивой — и разочарованной, гордой — и поверженной, беззащитной — и непобедимой.
Литературный знаток Дмитрий Быков, на мой взгляд, справедливо уверяет, что Лермонтова мы до сих пор воспринимаем как живого, что у каждого он интимно свой, что «он ходит где-то рядом с нами». Оглянитесь, он близко. Отправляйтесь на «Маскарад» в Охлопковский театр. Вы встретите его там. Эстетика новейшего времени пришлась ему как влитая. Ведь он - «герой нашего времени, герой ненашего времени, герой никакого времени». В мучительных поисках выхода из безвременья… Как мы с вами.
Марина Рыбак
Фото Анатолия Бызова
