ГЛАВА 1: ГЛАВНАЯ ТАЙНА АЛЬБАНИИ
Сэр Уорнер Джаспер, герцог Марлборо и премьер-министр Альбании, очень не любил, когда его будили. Жизнь лорда Джаспера подчинялась строгим правилам – не потому, что Уорнер был чопорным джентльменом, а из-за того, что по-другому нельзя было быть эффективным управленцем огромной страны и при этом не съехать крышей. Спал Уорнер мало, на сон ему удавалось выделить ровно четыре часа тридцать минут – ниже биологической нормы, но выбор времени для сна почти нивелировал разницу, а остальное компенсировала терапия.
Проснувшись и сообразив, что его разбудил звонок, Джаспер напялил цифровую аватару и ответил на вызов. Он не мог игнорировать этот звонок хотя бы потому, что вызывать его могло всего несколько человек во всей Альбании, и этим людям нельзя было не ответить. Особенно тем трём, что значились в его личном коммуникационном справочнике под номерами с первого по третий.
В данном конкретном случае с ним связался номер два, сэр Чарльз Ричард Льюис Генсбург, герцог Йорк.
- Ваша Влиятельность, - учтиво склонил голову Уорнер. – Я к Вашим услугам. Чем обязан в столь поздний час?
* * *
Формально Чарльз Генсбург был таким же лордом и пэром Альбании, как и сам Джаспер. Если еще точнее, то Джаспер был даже более знатным – он, все-таки, происходил от одной из побочных ветвей семейства Спенсер-Черчилль, огромного дерева, ветви которого ураган Великого Противостояния обломал почти под корешок. Но Уорнер Джаспер, как ни крути, имел больше прав называться лордом Марлборо, чем Генсбург, не имевший ни малейшего отношения к кому бы то ни было из Йорков. Отец Чарльза был еврей-полукровка, мать – и того хуже, из Айрин. Но Чарльз был не просто герцогом, лордом и пэром. Он был одним из Трёх.
В народе их называли «три-плюс», поскольку каждый из этой троицы имел избыточный вес не только в обществе. Первый номер – сэр Филипп Мфанза Морейра Машел, герцог Бэкингем и Чандос, владел нефтью, газом и рудой Альбании; сэр Чарльз Генсбург подмял под себя всю электрогенерацию, энергетику и электронику, за что его иногда звали «сэр Э»; леди Кейт-Элис Соланас-Арманж, герцогиня Ланкастер, была королевой сельскохозяйственного производства; зерно и картофель, молоко и мясо, соя и водоросли, выращиваемые в гидропонике – все это принадлежало леди Кейт, ее знак в форме «креста Изиды», разделяющего вензель C-A S-A украшали башни высоких ферм и упаковки с готовой едой для плебса…
Три-плюс держали Альбанию стальной хваткой. Ненавидя друг друга, они прекрасно между собой ладили. Именно они, а не юный принц Джастин Виндзор, страдающий, по мнению придворных врачей, целым букетом психических расстройств – синдромом Аспергера, биполярным расстройством, тревожным синдромом, ОКР, СДВГ… - правили страной, считавшейся самой могущественной из всех держав за пределами Твердыни.
Впрочем, Уорнер не боялся три-плюс. Сила лорда Марлборо заключалась в том, что он сумел завязать на себя все ниточки государственных дел. Уорнер знал, что три-плюс не нравится его принципиальность. Когда-то его пытались заменить на более лояльного, но лорд Марлборо предупредил эти попытки, удрав в отпуск, который и так ему был положен. Он провел месяц в Великом Болоте на борту бургшипа «Пауль Рихтер» у своего давнего друга и сослуживца Альбуса Августа – и за это время в Альбании все пошло вразнос настолько, что в одно прекрасное утро «Пауля Рихтера» окружили дестройеры Его Высочества «Куинборо», «Куинберон» и «Куикмэтч», и, наведя на бургшип импульсные лазеры, велели премьер-министру возвращаться в Лондон.
- Вы же понимаете, что нельзя решать серьезные государственные дела под дулом пистолета? – спросил Уорнер, когда двое бифитеров ввели его в кабинет заседаний три-плюс в Тауэре, где вокруг овального стола на креслах, более похожих на небольшие диваны, расположили свои телеса Филипп, Чарльз и Кейт-Элис. – Я не отказываюсь быть премьером, я признаю вас, как высший авторитет в Альбании. Но прошу вас учитывать и мои интересы.
- Вы можете быть спокойны за вашу жизнь и место в обществе, - рявкнул Филипп, который в принципе не умел говорить тихо. – Вас даже шантажировать нечем, семьи у Вас нет…
- Спасибо за откровенность, Ваша Влиятельность, - улыбнулся Уорнер, - но этого мало. Чтобы хорошо работать на вас, я должен быть спокоен за всё, включая то, как выглажены мои носки.
– Кто из нас, по-Вашему, достоин гладить Ваши носки? – вкрадчиво спросил сэр Чарльз. – А что, андроиды в Вашем имении с этим не справляются? Ах, да, Вы же предпочитаете живых слуг… предпочтительно, женского пола, как наша дорогая Кэйти-Эллис…
Дорогая Кейт-Элис обожгла сэра Чарльза взглядом, способным плавить сталь, но так и не растопила тысячелетний лёд спокойствия сэра Э.
- Я хочу, чтобы в мои дела не вмешивались, - ответил Уорнер, проигнорировав пассаж о носках. – До тех пор, пока я выполняю свои обязанности, меня не должны ни излишне контролировать, ни навязывать мне свое мнение о том, как мне следует исполнять мою работу, ни ограничивать в необходимых мне средствах.
- Серьезное заявление, - пропыхтела Кейт-Элис. – Особенно последний тезис. Нам следует создать в рамках казначейства управление по финансированию капризов премьер-министра?
- Я не капризен, Ваша Влиятельность, - радушно улыбнулся Уорнер. – Более того, я поразительно скромен. Вы даже удивитесь, насколько я скромен…
* * *
С тех пор прошло почти десять лет, и у три-плюс было достаточно времени на то, чтобы убедиться, что лорд Марлборо держит свое слово. А Уорнер все это время боялся, хоть и не подавал виду. Три-плюс были страшными людьми. Им как-то удалось устранить короля Эндрю и королеву Патрицию – ещё до того, как Джаспер стал премьер-министром; более того, он, в принципе, занял это место только благодаря той чехарде, которая происходила после исчезновения венценосной четы из собственного дворца в неизвестном направлении. Формально, монаршья пара считалась пропавшими без вести; Скотленд-Ярд и сделал все, чтобы разыскать их или хотя бы их останки, но без толку. Уорнер был уверен, что Эндрю и Патриция мертвы, и знал, кто в этом виновен, но не имел никаких доказательств. Его поразило то, как быстро Альбания легла под три-плюс. Никто даже не пытался возмущаться ни тогда, когда Парламент назначил их регентами при принце Джастине, ни потом, когда, ввиду серьезных проблем со здоровьем принца, регентство сделали пожизненным. Уорнер даже думал, что ненормальность спасла Джастина от того, чтобы три-плюс устранили бы и его. Судя по всему, им это было несложно. Тем не менее, Джастина терпели и даже по-своему любили, во всяком случае, баловали. По закону о Престолонаследовании Джастин вот-вот мог получить право занять трон, но Уорнер был уверен, что этого не случится, три-плюс все предусмотрели. Филипп имел титул лорда-канцлера, Чарльз был лордом – главным судьёй, а Кейт-Элис числилась лордом – хранителем архивов; забавно, что Парламент так и не пришел к выводу, как правильно провозглашать ее титул, но Кейт-Элис вполне устраивало, когда ее называли лордом – леди была феминисткой и ненавидела всех мужчин… но соблюдала статус-кво с другими членами три-плюс, которые, соответственно, не давали ей развернуться в намерении покарать всех носителей половых членов за их видовую принадлежность.
У Кейт-Элис была собственная карликовая армия из женщин – четыре полка, каждый численностью с бригаду, если не с дивизию. Но у Филиппа и Чарльза тоже были свои армии, и силы в них было не в пример больше. У Чарльза в подчинении было шесть полков, у Филиппа – одиннадцать, хотя и не таких многочисленных. В общем, междоусобица дорого обошлась бы любой из сторон, тем более, что их совместные силы чуть уступали национальной армии Альбании, которая, в случае чего, пошла бы за кибер-маршалом Джулианом Каррасом. Старый вояка помнил еще самый рассвет Великого Противостояния. Он родился в бомбоубежище под Лондонским метро и воевал всю свою долгую жизнь, постоянно попадая в переделки и теряя части тела, пока от него не остался мозг, глаза и, по некоторым сведениям, половые органы. Джулиан недолюбливал три-плюс, и с удовольствием устроил бы им кровавую баню, напомнив, что случилось с предыдущими Ланкастерами и Йорками, но лавры Кромвеля отнюдь не привлекали старого киборга.
А вот если бы три-плюс поцапались между собой, то потрёпанных победителей Каррас немедленно помножил бы на ноль. И армия выполнила бы приказ – в армии Карраса считали, фактически, полубогом.
* * *
- У нас проблема, друг мой, - задумчиво сказал сэр Чарльз.
- Если бы у нас не было проблемы, наверняка, Вы бы не стали тревожить меня в столь поздний час, - заметил Уорнер с легкой, загадочной улыбкой. На самом деле, он нервничал, но не сказать, чтобы сильно. – С чем именно проблема? Внутренняя или внешняя? В Метрополии, или…
- В Метрополии, - прервал его сэр Чарльз. – А если совсем точно – прямо в Букингемском дворце.
- Так, - Уорнер сел на постели, благо аватара изображала его в полный рост. При этом давным-давно никого не удивляло, что джентльмен может лежать в постели во фраке, жилетке и гладко выглаженной сорочке. Все прекрасно понимали, что под аватарой могло быть что угодно, хоть нагое тело, хоть пижама с мишками Тедди. – Что с мальчиком, он опять впал в депрессию?
- Хуже, - потупился сэр Чарльз. – У него истерика.
- Вот как, - Уорнеру захотелось курить, но закуривать сейчас – означало показать собеседнику свое волнение, а значит, свою слабость. Не говоря о том, что это вообще считалось неприличным. – Давно у него не было истерик. Опять видел чудовищ?
- Нет, на сей раз нет, - ответил сэр Чарльз. – Вообще-то, у его истерики есть вполне конкретная причина, иначе мы бы беспокоили не Вас, а нашего придворного эскулапа… ну, то есть, его мы и так уже побеспокоили…
- Ваша Влиятельность, - вздохнул Уорнер, - я неизменно бываю счастлив даже краткому общению с Вами, но вынужден обратить Ваше внимание на то, что в экстренных ситуациях стоит сразу же переходить к сути. Вы говорите, что у истерики принца есть конкретная причина? И насколько она конкретна, в смысле, чем я могу в этой ситуации помочь делу?
«Я бывший боевой офицер, - раздраженно думал Уорнер. – Я был одним из лучших командиров морской пехоты Его Величества. И я должен объяснять этому выскочке даже не правила этикета – банальные основы делового общения! Элиф аир лах тизак[i]!»
- Кукла! – выпалил Чарльз – и замолк, как школьник у доски. В присутствии Уорнера три-плюс всегда тушевались, хотя и могли раздавить премьер-министра одним мизинцем… на свою голову. У каждого из тех, кто долго держится при власти, есть своя защита. У кого-то это армия, у кого-то – полки чернокожих, геев или амазонок, а у Уорнера были тонкие ниточки государственных дел, намотанные на его артистические пальцы левой руки. Правой у лорда Марлборо не было уже четверть века, ее заменял особый боевой киберпротез, не такой крутой, как у кибермаршала (у которого, к тому же, таких было два), но тоже ничего, по крайней мере, Уорнер был им доволен.
- Что-то случилось с Суоки’онна? – догадался Уорнер. – Кыс эммэк[ii], если кто-то из ваших слуг, которые поголовно работают на кого-то из вас троих…
- …кроме тех, что работают на Вас, мой друг, - оборвал его Чарльз, успевший взять себя в руки. – В том-то и дело, что нет. Насколько мне известно, последние несколько суток мальчик и девочка были наедине. Суоки сопровождала его на тренировках и во время обучения, прочее время они проводили вдвоем… - Чарльз мерзко хихикнул. – Они такая прекрасная парочка! Иногда мне кажется, что их стоит поженить. А что? Браки с андроидами разрешили еще в самом начале вэпэ[iii]… как вы относитесь к королеве – андроиду?
«Вот тебе только и шутить на эту тему, ибн зана[iv]», - зло подумал Уорнер. В народе о герцоге Йорке ходил милый памфлет: «Наш Чарли был на всё горазд, он наркоман и педераст». На самом деле, если памфлет в чём-то и лукавил, так это в том, что Лорд – главный судья был не просто педерастом, но еще и педофилом. Уорнер, у которого глаза и уши были везде, кроме Твердыни, куда никто из внешнего мира просто не мог проникнуть (впрочем, оттуда во внешний мир тоже не выбирались), знал подробности развлечений сэра Чарльза, хотя лучше бы не знал.
- Полагаю, прежде, чем короновать, Суоки’онна следует хотя бы починить, - заметил Уорнер с легким, допустимым в общении с три-плюс, раздражением. – Что с ней случилось, Ваша Влиятельность? Прошу прощения, я был бы рад провести в общении с Вами эти утренние часы, но…
- Она сломалась, - сообщил сэр Чарльз, и заметив, что сэр Джаспер поморщился, добавил: - это всё, что мне известно.
- Вы ее видели? – уточнил Уорнер. Чарльз кивнул. - На что это похоже?
- На проклятое говно, - ответил Чарльз. – Она застыла в одной позе, и повторяет, что она не животное. А еще ее время от времени пронзает судорога.
- Ясно, - кивнул Уорнер, выбираясь из кровати.
- Принц под мощными седативами, - сообщил Чарльз. – Лейб-медик сказал, что он проспит сутки, но потом…
- Надеюсь, к моменту его пробуждения мы сумеем справиться с этой проблемой, - пообещал Уорнер. – Возможно, мне придется посетить Букингемский дворец. Может быть, у меня будет сопровождающий, думаю, Вы поняли о ком я? Сообщите об этом вашим головорезам, пока я до них доберусь по официальным каналам, принц успеет не только проснуться, но и голову себе рассадить о стену…
* * *
- Конвульсии? – переспросил доктор Патрик Тауб. – Какого рода?
Патрик Тауб, академик Королевской Академии наук, был стар настолько, что некоторые искренне полагали, что он родился еще до вэпэ. Сам Тауб это не опровергал, но и не подтверждал, равно, как и то, что он – единственный в Альбании человек, который знает, как на самом деле устроен искусственный интеллект. Системы с ИИ продолжали выпускать, но больше не совершенствовали – не было никого, кто понимал, как эти системы работают…
Кроме доктора Тауба.
- Я сам ее еще не видел, - сказал Уорнер, чувствуя, что краснеет. Эх ты, лорд Стальная десница! Трудно было разузнать подробности?
- I am not an animal… - задумчиво сказал доктор Тауб. – Ну да, конечно. Любил старик Хироюки составлять такие ребусы. Мне нужно посмотреть на девочку.
- Вы знаете, что с ней? – с надеждой спросил Уорнер.
- Если бы, - вздохнул Тауб. – Суоки’онна – особенный андроид, лебединая песня Хироюки. Я даже думаю, что он совершил сэпукку из-за неё. Потому, что у него что-то не получилось, из задуманного… или наоборот. Перед смертью он на рисовой бумаге пальцем, обмакнув его в собственную кровь, нарисовал два иероглифа, составляющих слово «кандзен» - совершенная, идеальная. Возможно, он имел в виду свою жизнь, свою смерть… или Суоки.
- Разве Ваш Хироюки не мог ошибиться? – спросил Уорнер, глядя, как Тауб надевает на себя аватар молодого чернокожего геркулеса. В инвалидной коляске на магнитной подушке чернокожий гигант смотрелся так же естественно, как клоун на похоронах.
- Кто угодно может ошибаться, - пожал плечами сменивший расу Тауб. – И Вы, и я, и даже три-плюс. Кто угодно – но не Хироюки. Я немного тестировал Суоки, и да – если возможен совершенный андроид, то это она.
- Почему? – спросил лорд Марлборо, доставая из кармана сигару и освобождая ее от целлофана. Хрен с ними, с приличиями, ему чертовски хотелось курить!
- Что «почему»? – спросил Тауб. – Если что, я готов к выходу. И попросил бы Вас не дымить у меня в доме. У меня тут не Букингемский дворец, и кондиционеры работают не особо хорошо. А Ваши сигары, простите за откровенность, воняют так, что запах неделю держится.
- Почему Суоки совершенный андроид, - пояснил Уорнер. Сентенцию про свои сигары он оставил без комментариев, но закуривать не стал. – Как-то странно это звучит, с учетом того, что она сломалась.
- Возможно, ее совершенство и стало причиной ее дисфункциональности, - с воодушевлением микробиолога, описывающего новый вид коронавируса, способный уничтожить человечество за семь дней, сообщил Тауб. – Дело в том, что программа искусственного интеллекта Суоки невероятно сложная – я до сих пор не понял назначение некоторых ее модулей, а определить точное количество связей между этими модулями и порядок их функционирования мне не удалось даже приблизительно. Если кто-то создавал что-то хоть немного напоминающее человеческий мозг, по принципу его функциональности, то это, конечно, Хироюки.
- Признаться, сэр, я весьма далек от науки, - слукавил Уорнер, пропуская в дверном проеме летающий блинчик с тушкой учёного, замаскированной под темнокожего громилу, - а посему Ваш восторг мне решительно не понятен. Из всего сказанного Вами я понял одно: программа Суоки имитирует работу человеческого мозга. Ну и что? Разве не все андроиды делают то же самое?
- Вовсе нет! - Спустившись по специальному пандусу, Тауб подождал, пока Уорнер спустится по крутым ступенькам его крыльца к ожидающему их фаэтону из гаража Его Высочества. – Управляющая программа искусственного интеллекта использует банк данных знаний о типичных человеческих реакциях, ответах и действиях, собранный глобальной нейросетью, после чего воспроизводит их в условиях, аналогичных или несколько отличающихся. Вся жизнедеятельность среднестатистического обывателя, какими и становятся андроиды после того, как накопят информацию, легко алгоритмируется. То есть, в стандартных ситуациях андроид и ведет себя стандартно. В нестандартных ситуациях включаются более сложные модули, задача которых – свести сложную задачку к системе простых, алгоритмизированных.
- Ну? – Уорнер был окончательно сбит с толку. За время короткой лекции Тауба он открыл последнему дверцу, проконтролировал, как тот залетел на своем блюдце в салон, затем забрался на место справа от андроида – водителя, и машина, включив четыре магнитных толкателя, мягко заскользила по активированной компьютером силовой линии.
- Боюсь, Вы из моего рассказа мало что поняли, - догадался Тауб. – Скажу проще: знаете, в чем отличие человека от андроида?
- Андроидов собирают в ателье, - ответил Уорнер, - а людей производят путем несложных сексуальных манипуляций.
- Не только, - ответил Тауб. – Я имел в виду разницу в образе мышления, или, если хотите, в мотивационных основах поведения. Когда-то, еще до вэпэ, были учёные, полагавшие, что и человеческий разум устроен так же, как разум андроида, а наше мышление – это производная от очень сложных рефлексов. У андроидов всё именно так и есть, потому у них нет настоящей личности. Андроид не осознает себя как «я», а происходит это потому, что у него нет свободы выбора. Его выбор всегда предопределен программой, и нет математической модели, которая могла бы сделать андроида способным к принятию решения, заранее не прописанного в его программе. Поставьте двух энди[v] в одни и те же условия – они и отреагируют одинаково. Сделайте то же самое с двумя людьми…
- Я понял Вашу мысль, - машинально кивнул Уорнер. – Но при чем тут Суоки?
Тауб вздохнул:
- Я всю жизнь изучаю андроидов. Это направление бурно развивалось до вэпэ, но затем многие технологии были утеряны, а специалисты погибли. Мне… нам удалось восстановить мелкосерийное производство энди, но мы не создали пока ничего нового, и не можем воспроизвести кое-что из старого. Почему?
Потому, что часть программных решений мы не понимаем. Мы просто копируем готовые модули, не зная принципа их работы. Простите, я опять уклонился. Так вот, я видел программы многих энди, но у Суоки она совершенно особенная – сложная, очень красивая. Все время работы с ней меня не покидало ощущение, что в ней скрыто нечто большее… чем просто программа.
- Ну, Вам виднее, - согласился Уорнер. – Приготовьтесь, кстати, снять аватару – мы въезжаем во дворец, сейчас будет пост бифитеров.
- Вам надо, Вы и снимайте, - буркнул в ответ Тауб. – Вы не забыли, кто программировал бифитеров? Они своего папочку под любой аватарой узнают. Другое дело, что могут не пустить, если я решу заявиться в Букингемский дворец без спросу, но Вы же говорите, что нам доступ разрешили, так что…
* * *
Старшая кастелянша Его Высочества и, по совместительству, официальный соглядатай лорда Премьер-министра (потому, что было еще несколько неофициальных, о которых три-плюс не знали, по крайней мере, Уорнер на это надеялся), леди Астрея де Монфор-ль’Амори… рыдала в три ручья, что неудивительно – прислуга принца состояла из подростков, юношей и девушек, и старшей кастелянше, к примеру, было всего семнадцать лет. Красивая девочка, чуть полноватая, но, скорее, просто крепкая, с восхитительной рыжевато-русой косой и огромными серо-голубыми глазами, казавшимися еще больше от невыплаканных слёз, пока выплаканные слёзы оставляли прозрачные дорожки на румяных щеках и каплями повисали на длинных ресницах:
- Доктор, Вы её спасете, да? На неё ведь больно смотреть, как она мучается!
- Ничего она не мучается, - раздраженно ответил Тауб, которому не понравилось то, что его, академика, называют простецким словом «доктор». – Нельзя так привязываться к вещам!
- Она не вещь! – воскликнула леди Астрея. – Она человек! Наверно, именно это она и пытается сказать, все повторяет: «я не животное» …
Доктор Тауб тяжело вздохнул:
- Это всего лишь фраза из одного старого фильма[vi]. «Я не животное. Я – человек[vii]». Старик Хироюки любил ребусы и старое кино… кстати, возможно, это ключ.
- Доктор, - перебила его Астрея. – Вы можете думать, что хотите, но леди Суоки’онна всегда относилась к нам хорошо. Вы же знаете, что к человеческой прислуге те, кто может ее позволить себе, относятся не лучше, чем к андроидам. Может, Суоки’онна лучше нас понимала, потому, что сама андроид? Не знаю. Но она к нам всегда была добра. Вы сумеете её… исцелить?
Неловкий момент уладился с появлением лорда премьер-министра. Уорнер был без аватары – при его внешности и безукоризненной одежде она ему была не нужна. Лорд Джаспер вошел, опираясь на трость с серебряным украшением в виде головы волка – такая трость могла скрывать и, наверняка, скрывала в себе много чего интересного.
- Устами девы глаголет истина, - заметил он. – сэр Патрик, Вам не кажется, что пора Вам взглянуть на пациентку, вместо того, чтобы щебетать с милыми кастеляншами? И чем Вы расстроили малютку Астрею, она вся в слезах….
- Это вовсе не из-за доктора, сэр, - поспешила откреститься Астрея, заметно бледнея, - сэр Патрик был корректен в общении с ва… со мной. Я просто очень расстроена болезнью леди Суоки’онна…
- Эта болезнь называется «поломка», - тихо пробормотал доктор, но Уорнер его услышал:
- Милая Астрея, доктор Тауб – виднейший специалист по андроидам, и, в силу этого, ему часто приходится буквально собирать их из обломков. Если бы он не прятал свое сострадание под маской цинизма, с головой у него было бы не лучше, чем с ногами. А если бы он не сострадал андроидам, то не стал бы их лечить. Отведи нас к Суоки, милая.
Суоки по-прежнему была в опочивальне принца, и даже по-прежнему неподвижно стояла у окна. На появление делегации из Премьер-министра, доктора и стайки кастелянш она никак не отреагировала. Док на своей платформе подплыл к хрупкой фигурке:
- Суоки, - позвал он. – Ты меня помнишь?
- Меня зовут Суоки’онна, - ответила та механическим голосом. – Я не животное.
- Знаю, милая, - сказал Тауб. Ты не животное. Ты человек. Да?
- Меня зовут Суоки’онна, - повторила Суоки, и ее пронзила судорога. – Я не животное!
- Так, это не сработало, - наморщил лоб Тауб. – Ваша светлость, Вы мне не поможете?
Пошарив под сидением своего пепелаца, Тауб достал нечто, отдаленно напоминающее сеточку для волос, пришитую к лавровому венку, и протянул ее Уорнеру. Тот с опаской зашел андроиду за спину и ловким движением набросил сеточку на голову девушки. Вопреки его опасениям, та даже не дрогнула, тем более – не пыталась как-то отреагировать на незапланированное одевание.
- Прости, милая, - сказал Тауб, развернув перед собой виртуальный экран, - придётся тебя еще немного помучить. Суоки’онна, ты человек?
- Меня зовут Суоки’онна, - сказала девушка-андроид. – Я не животное, - и тут же ее тело пронзила конвульсия. Кто-то из кастелянш всхлипнул, кажется, Астрея.
- Ага, вот оно, - довольно сказал Тауб, глядя на плавающее перед ним трехмерное изображение. Часть его была окрашена красным, и радость на лице доктора очень быстро сменилась задумчивостью. – Однако, я даже приблизительно не представляю, что это. Системный конфликт там, где его быть не может. Краш ядра? Но ядро выглядит целым. И почему…
Между тем, поведение андроида изменилось – теперь вместо одной мощной судороги у неё то и дело вздрагивали то рука, то нога, менялось выражение лица – словно у девушки был нервный тик.
- Доктор, сделайте же что-нибудь! – воскликнула Астрея. – Ей же больно!
Другие кастелянши взволнованно перешептывались.
- Боли она не чувствует, - заверил Астрею Тауб, - боль у андроидов реализована только как сигнальная функция и отключается при продолжительных неполадках. Но Вы правы, это нужно прекратить. Мы разомкнем здесь и здесь… - он что-то поправил на схеме подушечкой указательного пальца. На сложном рисунке проступили две черных линии. Постепенно, чернота, исходящая от линий, стала захватывать сопредельные области. Там, где изображение было красным, чернота продвинулась не сразу. Она словно отвоёвывала у воспаленно-красного цвета участок за участком, но, наконец, залила все. Суоки застыла, как изваяние, даже глаза замерли.
- Суоки? – позвал Тауб. Девушка-андроид не ответила. – Ну, отключилась, и то хлеб.
- А могла не отключиться? – удивился Уорнер.
- Если бы конфликт добрался до центра гибернации, могла бы, - ответил Тауб. – Понятия не имею, что это, но то, что оно очень серьезное, видно невооруженным глазом. Оно сопротивлялось сигналу отключения сорок две миллисекунды!
- Вы можете это исправить? – спросил Уорнер.
- Сначала я должен понять, что это, - ответил Тауб. – Пока у меня есть только догадки.
- И сколько времени у Вас это займет? – спросил Уорнер, чувствуя, что начинает раздражаться.
- Несколько дней, - пожал плечами Тауб. – Может, неделю.
«А принца выведут из-под наркоза уже завтра, - подумал Уорнер. – Чудненько. Говорят, когда-то человека можно было держать в состоянии сна хоть год. Многое мы растеряли за вэпэ…»
-…в том случае, если мне позволят забрать ее с собой, - добавил Тауб. – На мобильном оборудований чудеса делать неудобно.
Уорнер задумчиво почесал подбородок, который украшала благородная эспаньолка. При этом он смотрел на обездвиженного андроида.
- Астрея, - сказал он. – Будьте любезны, распорядитесь сделать 3Д-сьемку Суоки’онна, в полный рост, и отдельно головы. После чего доктор Тауб заберет ее с собой, чтобы отремонтировать, я имею в виду, Суоки. А 3Д-кадры сбросьте мне в «облако», пожалуйста. И прикажите подать мне аэрокэб из гаража Его Высочества. Конюшенный знает, какой именно.
[i] Непереводимое арабское ругательство;
[ii] Непереводимое арабское ругательство;
[iii] Вэпэ (Джиси, GC) - общепринятое сокращение от «Великое Противостояние» (Great Confrontation), названия грандиозного многовекового мирового конфликта, изменившего мир до неузнаваемости;
[iv] Ибн зана - сын шлюхи (араб.);
[v] Энди - жаргонное наименование андроидов. Иногда также Эндрю - андроид-мужчина и Андреа - андроид – женщина;
[vi] Фильмами называют как старинное 2-д кино, так и голфильмы, снимаемые для дополнительной реальности;
[vii] Д.Линч, «Человек – слон».