В чрезвычайном дворянском собрании 12 июня сего года (1905) предстояло рассмотрение доклада А. А. Карасёва о желательных изменениях в жизни донских казаков. Но в виду серьёзности доклада и малого ознакомления с ним господ дворян постановлено было отпечатать доклад и разослать его всем дворянам для обсуждения в следующем собрании дворян. Ныне доклад А. А. Карасёва разослан и заключает в себе следующее:
«Почти полстолетия прошло со времени освобождения русских крестьян, которые, несмотря на многие стеснительные условия жизни, теперь далеко не те, чем были под властью помещиков. Благодаря наступившему хорошему времени, русской ″весне″, громко заговорили об улучшении быта освобождённых крестьян; уже сняты цепи со старообрядцев; много готовится для поляков, армян и даже евреев, словом, заря ″дополнительного″ освобождения загорелась ярко и за ней ожидается солнце, которое призовёт русские народности забыть своё вековое молчание и высказаться за улучшение положения той обширной, но запущенной хаты, в которой они живут.
Остались замолчанными только русские казаки, по природе своей и по истории, да и теперь, разумеется, на бумаге свободные и вольные, но в действительности настоящие крепостные русского государства.
Отличие их положения от бывших крепостных только видимое, наружное, но несущественное: если крестьянин отдавал помещику половину своего трудового времени и мог быть продаваем в другие руки, зато помещик был обязан поддержать его на случай неурожаев или других бедствий; казак ни на кого не работает три дня в неделю, его продать нельзя, но его никто не содержит во время бедствий – он, оставаясь свободным, обязан голодать и оставаться без крова.
Но всё это пустяки с тем, в чём так ярко блестит его крепостное состояние: он обязан, до 38-летнего возраста служить государству за то, что он казак, и служит на свой собственный счёт. Но почему? Так велит история. А что даёт ему государство за такую службу? Ровно ничего, кроме словесных похвал, знамён, украшений на головные уборы и прочего.
Некоторые скажут, что государство даёт ему земли больше, чем крестьянину», но это неправда: никто не давал землю, он сам завоевал и охранял, вместе с русскими пределами, эту свою землю, которой теперь, кстати сказать, осталось уже так мало, по крайней мере, в главных казачьих войсках.
Оставив в стороне сибирских и кавказских казаков, которые, находясь на границах: Китая, среднеазиатских ханств и в соседстве с дикими горскими племенами, имеют некоторое право на существование в том виде, в каком теперь находятся, мы остановимся только на донском казачьем войске.
Огромная губерния, захватывающая собой 2 942 квадратных мили земли и имеющая более 2 500 000 миллионов жителей, помещается между екатеринославской и частью воронежской губерний с запада; частями воронежской, тамбовской и саратовской губерний с севера; саратовской же и астраханской с востока и ставропольской губернией, кубанской областью и частью Азовского моря – с юга.
Эта губерния называется донской областью и русский неприятель от неё далеко; но, несмотря на это, половина её населения обязана стоять на страже, служить поголовно и снаряжаться к этой службе на собственный счёт (публикации о снаряжении казаков можно найти в «Навигаторе» в конце статьи) как во время войны, так и мира.
Соседняя, положим, воронежская губерния, даёт 25% своей численности военному делу, причём на снаряжение к службе не тратит ни копейки; донская же область, по географическому своему положению, вошедшая в состав великороссийских губерний, до сих пор, находясь под гнётом своей истории, закрепощена за государством в такой степени, что отдаёт ему всё своё существование как в гражданском, так и в экономическом отношениях.
Всех жителей донской области, на 1 января 1904 года, состояло 2 780 000 душ, из которых войскового сословия, то есть казаков 1 185 000 душ; из них мужского пола 594 000, которые обязаны поголовной службой.
Из этой последней цифры надо исключить имеющих от 1 до 7 лет, от 7 до 14 и от 14 до 17 лет, всего 240 000 и стариков свыше 60 летнего возраста – 56 000, всего 296 000; таким образом, останется около 300 000 душ, которые могут быть названы мощными работниками, но одни из них готовятся к службе, другие или служат или ожидают наряда, а третьи, помышляя о том, что они уже отслужили своё и, будучи растлены в хозяйственном отношении, если и принимают участие в полевых домашних работах, то, что называется, через пень-колоду.
В обладании 115 станиц, которые заселены казачьим сословием, в количестве 1 185 000 душ, состоит удобной, средне-удобной и неудобной земли 8 730 000 десятин, из которых одной удобной 7 450 000 десятин.
На каждого казака, за исключением духовенства и калмык, приходилось на 1 января 1904 года, около 13 десятин. Таким образом, общий земельный надел казаков не достигал и половины нормального 30 десятинного надела, а в трети станиц он менее нормального на 22 десятины, так как эта треть станиц имеет юртовой земли не более 9 и даже 8 десятин на душу.
Извольте же теперь, на 13 десятинной площади устроить дело так, чтобы казак, имеющий, в среднем расчёте, двух сыновей и будучи, в большинстве, плохим работником, смог прокормить семью, снарядить сыновей на службу, при условии, что эта площадка пахана и перепахана, что вся амуниция для детей потребуется, что называется, с иголочки, что лошадь, за которую два три года назад давали по сто рублей на человека, теперь стоит далеко дороже и сильно бракуется начальством на смотрах, - возьмите всё это во внимание – и поймите, что донские казачьи поля, если уже не обратились, то скоро обратятся в пустыню, что понятия донского станичника об обязанности трудиться также юны и несовременны, как это было в период добывания ими зипунов и другой наживы на Волге, в Азовском и Чёрном морях.
Главнейшая причина такого состояния донского казачества есть его растление в экономическом отношении и если бы не жалкие станичные капиталы, собираемые с земель тех же казаков, из которых делается помощь на снаряжение их к службе, то материальный крах казачества наступил бы уже давно.
Но пора этому положить конец.
Огромное большинство из собравшихся здесь дворян принадлежит к казачьему сословию. Мы – старшие в семье, на попечение которых мать-судьба отдала младших своих детей. Мы не должны оставаться безучастными к положению малюток, которым даже нравится такое их положение, потому, что даёт им возможность наслаждаться игрой в свои исторические бирюльки.
Мы должны помочь им выйти из детей в люди. Мы теперь уже не те, что были 40 лет назад, когда, во время управления военным министерством маститого, истинно просвещённого государственного человека, до сих пор ещё здравствующего графа Д. А. Милютина, мы большинством нашей донской интеллигенции с негодованием отвергли министерский проект «о гражданских казаках», наивно полагая, что избавление донского казака от тяжёлых его обязанностей есть нарушение его прав.
И мы не те, и времена уже другие, да и меньший наш брат – казак уже не тот воин, которым был когда-то…
Да и нужда государства в службе донских частей, видимо уменьшилась против прежнего: в 1812 и 1854 годах из войска Донского взята была вся часть, могущая сесть на лошадь, - оставались только дряхлые старики и дети, а теперь, несмотря на тяжесть войны с Японией и неоднократный разгром наших сухопутных войск, можно сказать, целая половина способных к службе Донцов сидит дома, а другая, с небольшим исключением, вызванным посылкой некоторых полков и батарей в Манчжурию, исполняет свои обязанности по границам или внутри государства – Бессарабии, Польше, Пруссии и несёт не военную службу, к чему привыкла искони, а исполняет чисто полицейские обязанности, ей несвойственные, для неё обидные.
Вопрос о раскрепощении Донского казачества, как вопрос местный, важнее всех вопросов местной казачьей жизни, не исключая и земских учреждений. Хорошего хозяйства нельзя устроить там, где небольшое количество изработанной земли и где почти нет хороших работников…
На основании изложенных соображений я предлагаю дворянскому собранию:
- Просить правительство обратить внимание на это дело и, если, по государственным расчётам, невозможно поравнять Донских казаков, относительно их службы государству, с другими губерниями России, то сократить эту казачью повинность хотя на 50% численности всего Донского казачьего сословия.
- Определение подробностей устройства такого сокращения возложить на особую комиссию из казаков дворян и не дворян, куда просить назначить несколько членов, как от военного министерства, так и от войскового начальства.
- Вопрос этот признать неотложным, так как дальнейшее промедление всё более и более удручающим образом будет отзываться в экономической жизни казачьей среды. 12 июня 1905 года.
Газета «Донская речь» № 232 от 1 октября 1905 года.
Навигатор ← Казачье войско