–Нужно искать логово тварей,– в камеру зашел Олег, от него пахло спиртным,– мне капитан сказал, позавчера еще нашли двух диггеров, таких же, как Витек, высушенных, со следами зубов на теле. Скоро в подземку пригонят солдат для прочесывания. Ну, а мы свое расследование проведем.
Юра бросился к брату:
– Ну, что там Петренко? Что нам будет? Ты ему рассказал про тварей?
– У капитана брат в Сирии погиб. Мы поговорили. И про брата, и про всех, кто там воевал. Про тварей я ничего не сказал. Штраф оплатил. Можем уходить. Толстый, ты к нам?
Сергей покачал отрицательно головой:
– Я Марину провожу. Потом домой.
– Созвонимся,– Олег чуть пошатнулся и оперся о плечо брата, – сейчас по домам, завтра все решим.
Сергей в низко натянутом на голову капюшоне толстовки и Марина в затемненных, несмотря на темные сумерки, очках зашли в кафе по дороге домой, и были оценены официанткой,как «чудики-студенты-влюбленная парочка». Она сразу отвела их подальше, в уютный уголок большого зала, разгороженного широкими, но невысокими стенами из черного плотного пластика. Со стен свисали широкие мясистые листья диковинных растений, похожих на лианы. Марина и Сергей быстро выбрали из меню блюда: Марина котлету и овощной салат, Сергей овощное рагу и тарелку сырного ассорти. Официантка, принимая заказ, с жалостью взглянула на парня: такой худой и цвет лица нездоровый, да еще мясо не ест, видно больной. А девчонка ничего, крепкая, правда, очкарик. Ну, дай Бог счастья.
– Надо поговорить.
Толстый дождался, когда женщина уйдет, откинул капюшон и включил на столе дополнительную лампу в виде шара, отлично освещавшую уголок кафе, где они расположились.
– Марина… Ты должна все рассказать. Я же рассказал. И даже показал. Почему ты… Ты боишься?
Марина сняла очки, положила на стол, и потерла глаза.
–Что я братьям скажу? Как ты себе это представляешь? Ребята, у меня из глаз лазерные лучи вылетают! Это я порезала тварей! Ура! А они мне – покажи, и что? Что дальше? Я должна, как ты на крыше, им что-то доказывать? А если не получится? Не будет лазера? Я не разобралась пока, как все происходит, вообще не уверена, что смогу просто так стрелять. Ну, в цель, без эмоций. Мне, чтобы лучи появились, нужно очень сильно разозлиться или наоборот, испугаться. А вот если буквально «покажи» –навряд ли.
Марина помолчала, почертила вилкой по столу, вздрогнула– с другого конца зала, где праздновали, донесся звук, похожий на взорвавшуюся петарду, и хохот.
– Я понимаю. Без них мы ничего не сможем. Нужно доверие. Но пока я не могу. Не могу. Я после игры в лабораторию ходила, где меня облучали. Ну, подработка такая, я рассказывала. Доктор говорит, у меня обнаружился лишний участок в ДНК, науке не известный. Открытие. И что мне с этим открытием делать?
Марина быстро надела очки и отвернулась.
– Ты что? Ты ревешь, что ли?
Толстый пересел близко к девушке, обнял ее за талию и с силой прижал к себе.
– Ничего, ничего. Прорвемся. Ты это… не реви.
Принесли заказ. Следующие десять минут они молча ели, невесело думая каждый о своем.
Толстый разлил по высоким стаканам минералку, она зло зашипела на кубиках льда. Он отпил глоток и улыбнулся:
– У тебя сегодня, когда мы были внизу, зрачки так страшно начали выцветать, в штреке. Юрка, кажется, даже испугался. Слушай, давно хотел спросить, это у тебя с рождения такие глаза – один голубой, другой зеленый? Или после облучения? Красиво очень.
Марина подперла кулачком щеку, зевнула и ласково посмотрела на Толстого:
– Наследственное. Глаза разные. В темноте вижу, как кошка. И лучами стреляю. Передается по женской линии в роду. Через поколение.У мамы глаза нормальные – карие, у отца– серые. У бабушки все, как у меня, и тоже с рождения. Папа рассказывал, что когда меня из роддома принесли, бабушка Марта одеяльце откинула, глазки мои увидела, головой покачала, сказала, что трудно будет. И все. Больше ничего. Это она меня заставляла скрывать способности, слово с меня взяла даже. Каждое лето я у бабушки в деревне проводила, там с пацанами и купаться ночью бегала, и на «слабо» на кладбище деревенское в полночь ходила. Я, кстати, там, в деревне решила, что врачом буду, еще в детстве. У меня же вся семья медики. Бабушка медицинский закончила, уехала по распределению в деревню, там и осталась деревенским доктором, там и замуж вышла. Мама с папой в МЧС работают, вечно по командировкам. Мама психолог, а папа –травматолог. А я…В деревне дом один богатый был, это сейчас коттеджи вокруг, а тогда–редкость. Каждое лето туда мальчика привозили. Павлика. В инвалидной коляске. Мы его с друзьями иногда с собой на речку брали. Бабушка, помню, головой все качала, мол, жалко: ДЦП, последствие неудачных родов, случайность, а могло быть будущее у парня. Вот тогда я и решила, что буду врачом, чтобы случайностей не допускать.А ты? Почему в МАДИ пошел?
– Мне нужна специальность, чтобы на работу устроиться сразу после того, как закончу учиться. Вся Москва в автосервисах. Между прочим, я – отличник. Выйду с красным дипломом из альма-матер, надеюсь, местечко себе отыщу. И все. Сразу из дома уйду.
Сергей налил еще минералки и залпом выпил.
– У меня семья– я и отец.А у отца жена новая. Мама умерла пять лет назад. Мачеха рожать собирается. Ничего не говорит, но я же вижу. Я лишний. У братьев Ветровых две ночи провел, никто даже не позвонил, мол, Сергей, у тебя все в порядке, где ты? Тебе с семьей повезло. И братьям повезло. У них просто замечательный дед. Называл меня «мальчик» и интересовался, что приготовить мне на завтрак. В общем, если бы я прыгнул с крыши, никто бы не расстроился. Но. Я сегодня услышал капитана Петренко и понял, что просто так погибать не буду. Надо с тварями разобраться. И уж если умереть, то с собой захватить нескольких.
Марина опять натянула очки и сделала вид, что интересуется шумной компанией, громко поздравлявшей какого-то Валеру. Но две предательские слезинки показались из-под очков и капнули на поверхность стола.
– Пойдем?– Сергей сделал вид, что ничего не заметил, натянул капюшон и выключил светильник.
Улица встретила их мелким противным дождиком, порывами ветра, несущими с собой запах мокрой коры деревьев, и редкими прохожими, спасающимися от непогоды под зонтами и навесами. Друзья быстро добежали до Марининого подъезда, постояли молча и неловко простились.Толстый подождал, пока за девушкой закроются двери лифта, вышел наружу и побрел под дождем к метро.
Глава 5. Карта есть!
Олег бежал по широкому коридору клиники к распахнутым настежь стеклянным дверям, выходящим во внутренний двор. Оттуда доносился захлебывающийся лай, рычание и визг– звуки собачьей драки. Неужели опять Джип – стаффордширский терьер и Драхма, – его верная собачья подруга, которая вытащила его, раненного, из-под завала на войне,которую Олег привез домой жить, и которая теперь чувствовала себя хозяйкой в клинике, опять выясняют отношения? Не хотелось бы. Стаффорду оставалось всего два дня до выписки. Весь персонал, от уборщиц до врачей лечебницы, не чаял избавиться от Джипа, который лечился от загнивающих ран на шкуре после собачьих подпольных боев. Почему-то пес был твердо уверен, что у соседей и чашка для еды больше, и каша в ней вкуснее. И требовал собачьей справедливости. Но, как оказалось, сейчас Джип качал права не перед Драхмой. Во дворе обнаружился совершенно посторонний пес, черный ухоженный водолаз с длинной шелковистой шерстью. В него и вцепился Джип, раздосадованный тем, что только что, на прогулке, ему не дали догнать мелкую собачонку и схватить ее за гавкающее горло. Волонтер, с разорванным в очередной раз поводком, увидел Олега, облегченно вздохнул и беспомощно развел руками.
– Давно дерутся? – спросил Олег волонтера, выровнял дыхание и приготовился вмешаться.
– Минуты четыре.
Отлично, в первые минуты боя, как знал Олег, собаки выкладываются по полной, затем слегка устают, и есть шанс растащить их, пока дело не дошло до серьезных повреждений. Олег решительно шагнул в центр схватки, вцепился двумя руками в шкуру чужака, резко дернули потащил к калитке. Стаффорд упрямо не разжимал клыков, поэтому его туша волоклась следом, оставляя на траве продавленный след. У калитки пара распалась. Олег с водолазом оказался с внешней стороны, а Джип – с внутренней, где к нему сразу подскочили двое парней, и, прицепив новый поводок к строгому ошейнику, повели в вольер, гордого и непобежденного.
– Спасибо!
Водолаз вырвался из рук Олега, рыкнул, подбежал к женщине с ребенком лет шести, стоящим у забора, и уселся рядом, вылизывая раны, полученные в бою.
– Ваш пес? Почему без поводка и ошейника? Как попал на территорию?– Олег тяжело дышал (тащить двух крупных сопротивляющихся собак нелегко!), отрывисто задавал вопросы, а сам приглядывался к мальчику. Что-то странное было в нем. Не такой должна быть реакция пацана на то, что любимую собаку грызет другая собака. Мальчик казался равнодушным. Нет, не так. Отстраненным. Он без конца складывал кубик Рубика и не обращал внимания на окружающих. Женщина бросилась к Олегу.
– Вы же Ветров? Доктор Ветров? Мы к вам приехали.
– Без предварительной записи принимаю только экстренных животных,– Олег присел возле водолаза, ощупал его кожу под шерстью, заглянул в пасть, вывернул уши, вздохнул расслабленно, – обошлось, раны небольшие, обработаем, все заживет. У помощника запишитесь на прием.
Он хотел выпрямиться, но женщина неожиданно опустилась перед ним на колени.
– У меня мальчик… не совсем здоров. Ни с кем не общается. Только с этим псом. А с ним что-то происходит в последнее время. Он теряет внезапно ориентацию. Идет, зашатается и падает. Ребенок нервничает. Нам и так непросто. Помогите, доктор.
Она не обращала внимания на пыль и мелкие камушки под коленками, на то, что подол юбки касается дорожной пыли. Смотрела на Олега светло-серыми глазами, наполненными мягким добрым светом, и несмело улыбалась. Олег перевел взгляд на мальчика.