Дед Пафнутий был таким же древним, как и его имя. Жил на лесном озере на плоту в шалашике со старой кошкой и не менее старым псом. Плот-то у деда добротный был — даже мачта с маленькой площадочкой на ней из макушки шалаша торчала. Хотя, как сказал один известный капитан: «Киль, палуба, паруса — это всё хорошо, но не главное. Главное для корабля — это свобода».
Ходил дед в ближайшую деревню за молоком. Рыбачил. Летом ягоды да грибы собирал. А зимой перебирался во мхом поросшую баньку, накренившуюся к воде, аки ива плакучая.
Кошка зимы не любила, потому что печка постоянно топилась, а для неё — кошки — хуже врага, чем огонь, не было. Если искра какая отстреливала, усатая сразу по занавеске на самый верх взлетала и там начинала орать матерно. Дед Пафнутий привык, конечно, а вот пёс всё никак не приучался спокойно на подобное буйство реагировать — лаял, будто с кабаном в лесу встретился, бегал по комнате кругами, а потом башкой своей большой со всего размаху в колени Пафнутия утыкался и там замирал до тех пор, пока кошка не утихомирится.
Но наша история летом приключилась.
Аккурат тихим ранним вечером отчалил дед Пафнутий от берега, запасшись на несколько дней молоком, хлебом да грибами жареными. В баночках свежего вареньица загрузил. Мяска вяленого, из деревни принесённого. Бутылочку самогонки в шалаше пристроил, да в карман кисет с табачком сунул, чтобы коротать летние звёздные ночи. Ну и удочки, конечно, с запасом свежевыкопанных червячков на корме пристроил для приятной рыбалки.
Кошка в шалашике задремала, пёс прилёг на брёвнышках рядом с попыхивающим трубочкой хозяином. Стрекозки вокруг летают, жабки поквакивают, солнышко за лес садится. Идиллия.
Только вот же незадача — начали на горизонте тучи собираться. Быстро так заклубились, зачернели, прямиком к озеру поползли.
Дед Пафнутий, трубочку выколотил да и, свистнув пса, пошёл под крышу спать укладываться. Любил он, когда дождик по брезенту колотит — сны красивые больно снятся. Ну и уснул, хлебанув глоточек из бутылочки заветной.
Проснулся от того, что брезент подтекать начал, и капли деда прям по лбу бить вознамерились. А плот-то из стороны в сторону мотает, от непрерывных молний светло, как днём, грохот такой, что уши закладывает! Кошка к псу прижалась, глаза вытаращила, а пёс и сам весь свой боевой настрой растерял.
Мать моя, женщина, удочки-то с кормы не убрал, червяки, небось, потонули уже!
Бросился дед Пафнутий вон из шалаша, только сапоги резиновые натянуть успел. Да какие там уже червяки-то — давно к рыбам уплыли. Удочка одна пропала, а вторую ещё можно было успеть выловить — рядышком дрейфовала.
Только потянулся дед к воде, а тут как сверканёт, как бабахнет — еле на ногах удержался. Смотрит, а площадочка-то на мачте загорелась! Перекрестился тут Пафнутий, что прошлым летом пол в шалаше резиной простелил, да снова вознамерился удочку выловить.
Да только не успел. Как говорится, миссион импосибл.
Сквозь прохудившийся брезент увидев над головой огонь, кошка, выкрикивая по пути на своём кошачьем языке все возможные матерные выражения, вылетела из шалаша, начав метаться по плоту в поисках занавески, и, видимо решив, что портки и рубаха деда Пафнутия — лучшее им замещение, мгновенно вскарабкалась тому на шею уже под его забористый матерок.
У пса проснулись зимние инстинкты. С безумным лаем просвистел он вслед за кошкой, начал кругами носиться по плоту, увидел хозяина и с облегчением, рассчитывая, как обычно в такой ситуации, найти успокоение, спрятав морду в хозяйских коленях, со всей дури ткнулся в деда Пафнутия своей большой башкой.
Дождь льёт, небо полыхает, гром грохочет, кошка орёт, Пафнутий матерится, пёс жмётся к ногам, подвывая, и вся эта конструкция из бременских музыкантов, в которой не хватало, пожалуй, только петуха, потеряв равновесие от могучего пёсьего тычка, начала заваливаться с плота аккурат туда, где дрейфовала удочка.
Тут надо сказать, что ещё до грозы, когда дед спать улёгся, на удочку огромный лещ клюнул, под водой-то ему чего — ни бурь, ни гроз — стол накрыт, добро пожаловать. А при приземлении компании в воду, прибалдевшая от всего происходящего рыбина решила, что просто так не сдастся. И дед Пафнутий вдобавок ко всем своим бедам получил знатного леща по щам от леща.
Сильные грозы быстро заканчиваются. Уже через 15 минут всё стихло.
Героическая буксировка к берегу изрядно покалеченного плавсредства была произведена под взгляды просыхающих на плоту пса, кошки и того самого леща, попавшего в капкан кошачьих зубов, потому как нечего горячо любимого хозяина по морде лица охаживать.
Потери удручали. И жареные грибочки, и варенице в банках, и мяско вяленое, и молочко свежее — всё скинуло за борт безжалостной качкой. И кисет с табачком безнадёжно промок, и бутылочка самогону разбилась.
Мореплаватель сидел на берегу, обозревая просторы успокоившегося озера. Обугленная мачта над шалашиком коптила остатками чёрного дыма, напоминая о бренности и иллюзорности всего сущего. Мокрый скарб беспорядочной кучей темнел на покалеченном плоту.
«Я подумаю об этом завтра», - решил дед Пафнутий, почесал затылок, встал и поковылял к нависшей над берегом баньке, сопровождаемый процессией из пса, кошки и побеждённого леща, обречённо покачивающегося в кошачьей пасти.
(с)Я
#ленкины_сказочки
#проза
#творчество
#юмор