Ночью пошел дождь. Выскочив по нужде во двор, я вернулся промокшим до нитки и зябко поеживаясь жался к чуть теплому боку печи рассказывая Цестусу о своем путешествии. Повертев в руках испорченный амулет, колдун бросил его на стол.
- Совсем выгорел, - сделал вывод маг и с грустью вздохнул, - теперь полной луны надо ждать, чтобы новый сделать. А ты чего расселся? Дрова сами себя рубить не будут.
- Так дождь ведь, - попытался возразить я, но был остановлен властным жестом.
- В учебе нет места поблажкам. Ты и так два дня пропустил.
Не обращая внимания на мои робкие попытки остаться дома, колдун выгнал меня на улицу. Сам же, растопив самовар, устроился на крыльце под навесом и медленно цедил пахучий отвар изредка поглядывая в мою сторону.
Размокшие дрова кололись тяжко. Лезвие топора чаще обычного застревало в вязком дереве и мне приходилось подолгу выбивать топорище онемевшими от холода руками. Когда от холода стало темнеть в глазах, я не выдержал и швырнул топор в раскисшую землю под ногами.
- Хватит! Ты меня магии обещал учить!
- А толку учить, - резонно отвечал колдун, - у тебя в теле душа, да кости. Своей же силой себя на куски порвешь!
- Ты говорил – учить меня будешь, - упрямо повторил я, - обманул получается! Рассказывал, что Сварог меня в кабалу возьмет, а сам не лучше.
Зло топнув ногой, Цестус скрылся ненадолго в горнице. Когда вернулся в руках у него было несколько камней духов. Аккуратно расставив их на перилах, с вызовом ткнул пальцем.
- Не нравится мое наставничество? Подойди! Выбери себе покровителя и скатертью дорога. Хочешь, домой, а хочешь, к Сварогу. Не нравится? Выбирай!
Неуверенно затоптавшись на месте, я бросил взгляд на фигурки. Часть из них уже видел у родителей в доме, но было несколько новых. Уходить на самом деле не хотелось. Мысленно я уже представлял, как перетащу родителей и сестру в крепость. Опять же, занятия у Ратобора, мой меч у кузнеца. Существовала большая вероятность того, что мой новый наставник окажется не столь толерантен к моим экспериментам с оружием. Да и вообще, может быть так же дрова заставит рубить, только без воинских тренировок.
Зло подобрав топор, с выдохом воткнул лезвие в очередной чурбак. Сначала Цестус молча наблюдал за работой, а потом начал вставлять едкие комментарии еще больше распаляя внутри меня злобу.
- Сильней… Что ты полено гладишь? Чай не девка… А топор? Кто так топор держит, криворукий!
Яростно вбивая металл в дерево, я с ненавистью представлял голову колдуна на пеньке. Вот так… вот тебе, сволочь… В какой-то момент в груди начало тонко покалывать, при следующем ударе волна жара разлилась по моим рукам отдаваясь болезненным эхом в ладонях. Очередной чурбак оглушительно треснул, разлетаясь в стороны и я, потеряв равновесие, рухнул лицом прямо в грязь.
Наступила тишина, нарушаемая только шепотом дождя. Вместе с чурбаком разлетелась на куски и колода, а она, на секундочку, в два моих обхвата была. Не обращая внимания на воду, льющуюся по лицу, передо мной на коленях стоял Цестус и жадно вглядывался в мои глаза.
- Ну что? Почувствовал?
- Что, - с трудом отводя взгляд от развороченной колоды, я непонимающе посмотрел в глаза мага, - Что почувствовал?
- Силу! – нетерпеливо заерзал колдун, - Когда ударил, что чувствовал?
Прислушавшись к своим ощущениям, я и правда заметил некоторые изменения. Глубоко в груди, около сердца, слабо покалывал тело клубок силы. От клубка во все стороны, словно незримая паутина, тянулись тонкие проводники. Отстранив мага в сторону, взял топор и прицелился в остатки колоды. Отвечая на мысленный запрос, клубок затрепетал и выдал порцию силы в руки в момент удара.
- Это, что… получилось? – удивленно улыбнувшись, я повернулся к довольно скалящемуся Цестусу, - Я ведь и правда… правда его чувствую…
Все еще не веря, ударом одной руки разворотил толстое полено, подготовленное на распил. Потом еще одно… и еще… Под торжествующий хохот колдуна дубовые стволы, один за другим, превращались в кашу из молотой древесины и щепок. Остановился я только тогда, когда с громким треском лопнуло топорище и лезвие, отскочив, едва не зашибло подглядывающую из дверей Владу. Громко взвизгнув, девушка хлопнула дверью, а мы, вдоволь налюбовавшись моей работой, пошли в дом греться.
- Влада, тащи все на стол! Праздновать будем! – довольно прогудел Цестус проходя в горницу, - Достань бутыль с брагой, и рыбы… рыбы с уксусом из бочки набери!
Я в первый раз увидел, как празднуют дворяне. Стол просто ломился от разнообразных закусок. Были грибы четырех видов, рыба жаренная, рыба маринованная, пироги с рыбой и мясом, разносолы, запеченная в золотистой корочке курица. Посередине всего этого великолепия возвышалась пузатая бутыль с мутной жидкостью, в которой я без труда угадал самогон. От обилия запахов во рту пересохло, но попробовать я ничего не успел. Пока Влада зашивалась у печи, только успевая выдавать со скоростью кухонного автомата одно за другим новые блюда, Цестус отправил меня к десятнику и ключнику передать приглашение на банкет.
Когда все собрались, колдун, одетый в расписанную золотом мантию, произнес долгую и торжественную речь, в которой прославлял Императора, Коллегию магов и Владыку церкви Трилиста, на плечах которых зиждется мир и покой обитателей империи. Гости, степенно встав, опрокинули в себя серебряные чаши, которые по такому случаю достал из сундука Цестус. Не делая паузы, колдун вновь наполнил чаши и наконец сообщил о причине столь внезапного застолья:
- Дар, ученик мой, - при упоминании моего имени, пришлось встать и отложить в сторону куриное крыло, которое я энтузиазмом обгладывал, - сегодня проявил силу духовную и постиг тайну первого круга. Теперь мой святой долг перед отечеством силу эту преумножать и искусство его оттачивать во славу империи.
Громогласным «Ура» встретив приятную новость, гости вновь выпили и на этом официальная часть закончилась. Торопливо зашвырнув неудобную мантию в угол, Цестус повел Ратобора с ключником на задний двор показывать раздолбанные мною бревна, а я остался с Владой в горнице и не стесняясь накинулся на угощение. Краем глаза заметил произошедшие в девушке изменения. Теперь в ее взгляде не читалось насмешливое пренебрежение. Оборванный мальчишка вырос. Влада увидела во мне будущего лэра и поняла, рано или поздно, ей придется склонить передо мной голову.
- Одним ударом, сам видел! –, звенел довольный голос колдуна, когда они зашли в сени обстукивая сапоги от грязи, - Ежели осенью в семинарии аттестуется, почет и благодать нашей крепости будет.
Казалось Цестус уже и сам забыл, как страстно он мечтал уехать из этого захолустья. Войдя в горницу, окинул меня веселым, хмельным взглядом и взъерошил ладонью волосы. Следом вошел Ратобор, но его глаза мне совсем не понравились. Взгляд стал холодный, отстраненный. Весь вечер он сидел погруженный в свои думы, изредка поглядывая в мою сторону. Пил, в отличии от колдуна с ключником мало, а под конец вообще попрощался, сказав, что утром рано надо выходить в патруль по окрестностям. Как его не уговаривали изрядно опьяневшие товарищи, он ушел спать, одарив меня на последки долгим колючим взглядом.
