Как часто боль, возникшую от стены непонимания между двумя близкими людьми, удаётся разрушить только другой болью, страхом перед возможной потерей. Так случилось в семье моих добрых знакомых, Маруси и Ленки.
Невзначай всё и случилось
Маруся родила Ленку поздно, так поздно, что когда крестили девочку в городской церкви, молодой улыбчивый священник принял Марусю за Ленкину бабушку. Она смутилась, конечно, но спорить не стала, понимая, что и так ухватила кусочек своего счастья как бы невзначай, уж и не думала-не гадала, что когда-то полюбит, жизнь личная и к сорока годам у неё не сложилась.
А тут паренёк, почти мальчишка… Заметила, что ходит и ходит за ней, куда она, туда и он, бородку в три волосинки отпустил, чтобы солиднее казаться. Она, конечно, его ухаживания, охи-вздохи всерьёз не принимала, но он таким настырным оказался…
Сначала на чай напросился, а потом стал чуть ли не каждый вечер захаживать, всякие вкусности приносил, стихи ей читал, песни пел под гитару. А потом как-то невзначай всё и случилось. Он влюбился в Марусю всерьёз, настоящей первой любовью, даже настаивал на том, чтобы отношения узаконить, но Маруся, всякий раз съёживаясь под любопытными и осуждающими взглядами соседок, приняла решение – отношения со своим нежданным возлюбленным прекратить.
Она понимала, что у деревни свои законы и по этим законам она – просто преступница, вернее, старуха, соблазнившая малолетнего. Но ведь каждому не объяснишь, что никого она не соблазняла, просто прислал сам Господь этого мальчика из города, чтобы она, Маруся, не прожила свою жизнь пустоцветом, а стала матерью. Поэтому она, как только узнала, что беременна, так и дала своему кавалеру от ворот поворот. Да и ему уж время пришло в город возвращаться. Он так больше в деревню и не приезжал никогда, но люди, которые всегда всё знают, говорили, что там, в городе, мамочка сосватала ему городскую и быстренько его оженила, чтобы, значит, от Маруси отвадить навсегда.
Парни-то все взрослые
Ленка родилась крупная, младенцем она была на Марусю похожа, светленькая, сероглазенькая, а когда взрослеть начала, всё больше стали в ней отцовские черты проступать. И характер. Настырная, Маруся говаривала, что уж если чего задумает, ни за что не свернуть, умрёт, а на своём стоять будет.
Больше всего Маруся боялась, что Ленка, её ненаглядная Ленка по неопытности, по глупости влюбится и потеряет свою непутёвую голову. Твердила ей всякий раз:
- Смотри, Ленка, парни-то вокруг тебя все взрослые вьются, после армии. Им чего надо? Допрыгаешь, обчичикают тебя и бросят…
- Что, по себе судишь? – кричала в ответ Ленка, и её глаза из серых становились почти зелеными. Из узких щёлочек только что искры не летели.
- А ты не груби, Ленка, матери, ой, не груби. И не шляйся все ночи непонятно где. Я же переживаю, не сплю, когда тебя нет, а мне ведь на работу рано вставать, это ты чуть не до обеда в постели нежишься…
- А ты не работай, ты на пенсии, садись и отдыхай…
- Отдыхать? – Маруся устало прикрывала ладонью глаза. - В могиле, видно, буду отдыхать. На какие мы с тобой, доча, шиши жить будем? На мою пенсию быстро протянешь ножки. А учить тебя?
- Да, мама, ты права… Вот поступлю я в институт и буду забирать всю твою пенсию…
- Да ты только поступи, я голую корку глодать буду, лишь бы у тебя всё было хорошо… А ты вон опять вчера в два часа явилась, я уж пузырёк корвалола выпила, в милицию хотела звонить… Ты же обещала не болтаться все ночи…
- Так ведь ничего не случилось, вот она я, ты попробуй хоть один раз меня выслушать и понять… Ну чего орёшь? Вечно орёшь… Сидели вон мы за деревней на сосне, песни пели, ну пивка пососали чуть-чуть, что в этом такого? Ты что, пива никогда не пила?
Но Маруся уже не слушала её, она ясно представила себе, что Ленка была ни на какой не на сосне и что пили они там не пиво, а кое-что покрепче. И что дочерних чувств у Ленки к ней, к Марусе, давно уже нет, что она всё больше и больше отдаляется от неё и всё надольше и надольше пропадает из дома, уходит в свой мир, где никто не ругает, где любят и ждут.
«А как же я? Я ведь тоже люблю и жду, я так переживаю за неё, неужели она не чувствует? - маялось сердце Маруси. - Обнять бы её, расцеловать, сказать, что я всё понимаю. Но как? Дёрнет плечом и скользнёт в открытую дверь… Эх, Ленка, Ленка, не буду я больше ругать тебя, ты только пойми, как я боюсь тебя потерять…»
И не приняли, и не поняли
- Лена, я верю, что вы на сосне сидели… Правда, верю…
- Веришь? Правда, веришь? А я тебе наврала, всё наврала, мы на сеновале были, и пили, и травку курили, мальчишки городские привезли… Ха-ха! Что, умылась?
Маруся сама потом не могла вспомнить, как замахнулась и ударила Ленку по лицу. Больно ударила, всю свою боль в эту пощечину вложила, видела только, как схватила Ленка с вешалки свой рюкзачок и выскользнула за дверь.
А Марусю нашла соседка, она же и «Скорую» вызвала. Оказался у Маруси инсульт. Не сильный, но поваляться в больнице пришлось, да и потом, дома долго в себя приходила.
Ленка в больнице появилась только через неделю. Оказывается, она тогда к своему папашке в город укатила, надеялась, что там её примут с распростёртыми объятиями, примут и поймут.
И не приняли, и не поняли. Кое-как промыкалась неделю и домой вернулась. А тут такое горе.
- Мамочка, поправляйся, мамочка, прости меня, я за эту пощечину на тебя ни капельки не обижаюсь, хоть как меня бей, всё стерплю, ты только поправляйся. Мамочка, не молчи, скажи всё, что ты обо мне думаешь, я всё пойму, ты только боль свою в себе не держи. Покричи на меня, покричи… Да, я плохая дочь, да, я таскаюсь по ночам непонятно где, да, я не оправдала твоих надежд, ну, убей меня, только не молчи…
Маруся смотрела на плачущую Ленку и чувствовала, что стена, которая разделила их, постепенно, по кирпичику, по крошечке рушится и рушится, а возникнуть новой они уже никогда не позволят. Они будут вместе учиться понимать друг друга.
Дорогие читатели! Пожалуйста, оставляйте свой отзыв в виде лайка или комментария, это очень важно для развития моего канала. Также очень нужны репосты! Заранее благодарю!