Серега поднес ко рту очередной бутерброд и изготовился для очередного смачного укуса, но рука остановилась на пол пути и опустилась. Он глубоко вздохнул:
«Отнюдь, свобода и осознанный выбор, - это чудесно, но… Поймите, вместо того, чтобы просто не есть мясо – Вы создаете целое общественное движение и начинаете рассказывать об этом на каждом углу, яростно и всесторонне освещая Вашу позицию. Отвечать на вопросы «что не есть?», «почему не есть?», «как не есть?» порой, забывая о главном вопросе - «зачем не есть?». Кто-то начинает выпускает брошюрки и околонаучные статьи, писать трактаты и заповеди, короче - формируют устав организации и упрямо гнут свою линию. Верной дорогой идут. С ростом популярности сюда подключается куча случайных людей в поисках заработка, хайпа, самоутверждения. Когда идея приобретает масштабы – подключаются бизнесмены в поисках наживы. Этим вообще безразлична суть – главное занять нишу в перспективном пространстве нового рынка сбыта. Им пока нечего продать, но будьте уверенны – они обязательно предложат желающим то, что те хотят, но пока об этом не знают. Непременно новейшее, инновационное и целебно-аналоговнетное. Дайте срок. Следом в дело вступают рекламщики и, механизм коммерции уже грохочет, во всю вращая шестеренками, перемалывая и деформируя Вашу идею с одной единственной целью- ОБОГАЩЕНИЕ.
Простая мысль отказа от мяса обрастает кучей терминов, определений, заповедей. Растет и множится число апостолов, бизнес-пропагандистов, дураков и других легковерных самоопределителей. Слетаются все, как мухи на ЗОЖ. И как заевшая грампластинка, одно и то же, - "туди ляди,туди ляди". Каждый несет светлый свет и восторженный восторг. И чем дольше находишься под этим воздействием, тем больше формируешь свое мнение, но свое ли? Культ достигает высшей точки. Каждый считает свое мнение истинным, пытается ухватить кусок, повести за собой, контролировать финансовые потоки, вести темных к свету и быть новым мессией. Рано или поздно, возникают конфликты в верхах и, как следствие - раскол. На иосифлян и нестяжателей, большевиков и меньшевиков, старообрядцев и православных – примеров масса. Культ всегда уродлив и вреден, но хитер и изобретателен – будь то политика, религия или философское учение. Под прикрытием декламируемых массам высших целей и ценностей, проворачиваются самые подлые и низменные дела. Потом начинается кучкование. Среди правых находятся правее, среди праведных - праведнее и, понеслось… - он обреченно махнул рукой, - Сыроеды против свеклофилоф, вегетарианцы против грибоедов и Грибоедова лично, собиратели против огородников, ЛГБТшники…. – он замолчал, поняв, что сильно разошелся в своих тезисах, чуть подумал и закончил мысль, как бы себе под нос – ЛГБТшники - они одни не против, они в основном «за»...Этим только дай.»
Он сильно прижал кулак ко рту, сдерживая смех и посмотрел на девушку, ожидая враждебного поведения, но она смотрела внимательно и с интересом. Из Сереги вырвался сдерживаемый смех, больше похожий на хрюк, Ирина тоже начала расплываться в улыбке, но вовремя прижала ладонь к губам и покраснела. Через секунду они весело смеялись.
Из-за двери донесся голос Клавдии Васильевны: « Кто это там хохочет? Все-таки устроили непотребство! Ну, я Вам покажу! Дома им не надо, им в лифте подавай. А ну, открывайте».
Стало еще смешнее. С усилием переборов приступ неконтролируемой радости, вытирая слезы Серега ответил:
« Теть Клав, не вели казнить. И в мыслях не было! Мы застряли, третий час мастера ждем!»
«Клюку верните, ироды!» - уже спокойнее сказала Васильевна.
«Как только, так сразу…» - ответил Серега, автоматически открывая коньяк и непринужденно делая небольшой глоток прямо из горла.
«Когда придет, мастер-то?» - поинтересовалась старушка.
«А пес его знает! Мы Вам клюку у двери тогда поставим, чтоб не будить!» - предложил Серега.
«Уснешь с Вами, паразитами…Ладно! Коли вызвали, - ждите. И смотрите мне там, чтобы…» - она не закончила фразу и зашаркала ногами к двери.
Ирина сидела вся красная и, закрыв лицо руками, продолжала тихонько смеяться.
Серега поймал себя на мысли, что тоже сидит с дурацкой улыбкой и усилием воли стер её с лица. Он отпил из бутылки еще немного, мир внутри лифта уже не казался таким тесным и серым, ситуация безнадежной, девушка – малохольной.
«Нормальная девчонка, чего я на нее…» - подумал он.