В безмолвной пустоте Эвелина вновь видела эти чёрные, длинные лапы, тянувшиеся к её тонкой шее. Девушка чувствовала, как с её телом происходит что-то странное, необъяснимое. Из алых глаз сочились слёзы, застилая взор. Всё это происходило в сознании Эвелины, в которое проникла Афросинтина. Казалось, будто для этой опустошённой вопли Эль совершенно ничего не значили. Рука её не дрогнула даже спустя минуты продолжительной борьбы с сущностью внутри девушки.
— Что ты делаешь? — наконец забеспокоилась профессор Мэрил, глядя на происходящее и привстав с кресла.
— Я распечатываю её.
Рыдания, которые пробились из подсознания Эвелины в реальность, постепенно сменились тихим рычанием. Слёзы от невыносимой боли продолжали катиться по её щекам. Тело девушки начинало постепенно меняться. Её кожа приобрела чёрный, словно смоль, оттенок, начиная с кончиков пальцев. Волосы распустились и засияли цветом луны, а на груди медленно появилась сияющая метка. Афросинтина сорвала с Эвелины рубашку. Метка на груди Эль засияла ещё ярче, по форме напоминая, знакомую опустошённой, руну.
— Достаточно, Афродита! — закричала женщина, стукнув по столу обеими руками, на что получила в свою сторону пронзительный взгляд Афросинтины, проводящей ритуал.
— Не смейте меня так называть, профессор. Этот экземпляр... Очень ценная. Вы ведь не хотите её потерять, не так ли?
Профессор Анхес медленно опустилась обратно в кресло, прикладывая кисти рук к своему лицу. Братья Кроули слышали странные звуки из кабинета, но попытки войти были тщетны: двери были заперты печатью изнутри, которую поставила Афродита сразу после того, как Эвелина оказалась внутри.
Рука существа вскоре спала с шеи Эвелины. Девушка почувствовала объятия. Такие холодные, но, в то же время, приятные. Боль постепенно начала затихать и сменяться лёгкой прохладой.
— Хозяйка... Простите, что причинил вам боль...— сиплый мужской голос послышался из этого сгустка тьмы, — не бойтесь меня.
— Кто ты... Такой?... — запинаясь, сквозь отдышку, Эль разлепила свои мокрые от слёз глаза, протягивая вперёд свои руки, незаметно для себя обнимая существо в ответ.
— Я – это вы. Ваше внутреннее «Я». Меня запечатали, когда вы были совсем малы, внутри вас. Они боялись нас.
— Кто... Они?...
— Ваши опекуны.
Широко распахнув глаза от шока, Эль пыталась понять сказанное. Опекуны? Но разве отец и мать не её родные родители? Если это не так, то где настоящие? Эвелина не успела задать ни одного вопроса, теряя сознание. В реальности её на руки подхватила Афросинтина. Эль не успела вернуть своё человеческое обличие.
— Она справилась, — бездушно хмыкнула Афродита, глядя на закрытые глаза девушки.
— Ты ведь вернёшь её в академию? — женщина с некоторой боязнью смотрела на опустошённую.
— Я подумаю.
После всех слов, Афродита растворилась в воздухе вместе с Эль на руках. Дверь в кабинет отворилась, так как печать тут же спала. Мальчишки ввалились в помещение, начиная расспрашивать профессора Анхес о произошедшем. Им ничего не оставалось, кроме как смириться с потерей новой подруги, которая может больше не вернуться. Эвелину же ждало прибытие в Мидер. Бесконечный, кровавое ущелье, застланное костями и разрушенными башнями, взирало на девушек, навевая на тех страх и своё величие. Афродите было совершенно всё равно. Она выросла в этом месте из самого маленького смоляного комка, прямо в утробе Мидера. Все опустошённые находятся в борьбе за жизнь и власть над землями этого места каждую секунду.
Однако, надолго в здесь они не остались. Ущелье хоть и влекло Афродиту обратно, но она хорошо этому противилась. Оказавшись в месте, похожем на сад, она пошла вперёд по узкой дорожке, выстланной камнем, мимо фонтанов и фонарей. Впереди виднелся небольшой домик с обветшалой крышей и пошарпанными стенами. В узком окошке мерцал тусклый свет от горящих свечей, которые стояли прямо на подоконнике. Встав на крыльце, Афросинтина толкнула бедром дверь, от чего древесина жалобно скрипнула и пустила их в дом.
— Гельх, принимай подарок, — сказала прямо с порога девушка, всё с тем же холодным и непоколебимым выражением лица.
Из-за угла со стороны лестницы выглянула старушка. Её седые волосы тянулись чуть ли не до самого пола, закрывая часть обезображенного лица. На удивление, она была даже очень энергичной, в сравнении с другими колдуньями её возраста. Гельх сразу подлетела к Афросинтине и Эль. Её шагов совершенно не было слышно. Ведьма радостно сложила свои ладоши вместе с лёгким хлопком.
— Нераскрывшийся цветок столь прекрасен! — заговорила старушка, забирая Эвелину на свои руки, — словно пёрышко!
— Эй, Гельх, — когда Эвелину наконец забрали из рук Афродиты, та с облегчением выдохнула и выпрямилась, — одарю кровью, если вылечишь.
— Своей? — Гельх дёрнулась, подняв взгляд на девушку, которая буквально решила заключить с ведьмой сделку, — не лжёшь?
— Своей, — подтвердила та, а после добавила, — если повредишь сосуд — попрощаешься с жизнью.
Старушка заохала, извиняясь и одновременно соглашаясь. Эта сделка была для Гельх крайне неожиданной. На ей костлявом теле была длинная, до самых бёдер, рубашка с подвязками на груди. Так же на ней были лёгкие штаны шоколадного цвета, но вот ноги были босы. От шагов Афросинтины дом сотрясался от ужасного скрипа, что нехило раздражало девушку, от чего та поспешила покинуть помещение и отправиться по своим делам.
— Так-так... Вылечить, значит. Ага!
Гельх ввела бессознательную Эвелину в транс. Ведь лучшее лечение — разбор в самом себе, как считала эта ведьма.
