Так совпало, что в этом месяце с разницей в две недели прошли выборы в парламенты Швеции и Италии. Если для шведов — это очередные выборы в Риксдаг, то для итальянцев — досрочные. Общее же для государств северной и южной Европы на этих выборах — только одно: правительства будут сформированы избирательными блоками правых партий.
Но есть и различия — если на Апеннинском полуострове коалиционное правительство будет сформировано быстро (по итальянским меркам, вероятно, до конца октября) и без особых проблем, то на Скандинавском с этим посложнее, потому что даже правые партии не очень хотят видеть в своем коалиционном правительстве представителей ультраправых «Шведских демократов», несмотря на то, что их лидер Пер Йимми Окессон уже потребовал для себя министерский пост.
И еще одно: если в Италии на прошедших 25 сентября выборах победа правых ожидаема, то второе место на выборах в шведский Риксдаг ультраправой партии «Шведские демократы» две недели назад с результатом в 20,5% — настоящая сенсация. Мандат на формирование нового шведского правительства по праву должен был получить лидер ультраправых Окессон, но его кандидатуру на пост премьер-министра не поддержала бы ни одна партия, прошедшая в Риксдаг, поэтому мандат перешел к лидеру «Умеренной коалиционной партии» Ульфу Кристерссону.
Нежелание последнего видеть в своем правительстве представителей «Шведских демократов», имеющих к тому же больше мест в Риксдаге, чем его собственная партия, может поставить под сомнение формирование правящей коалиции или угрозу ее быстрого распада. В обоих случаях – это не только перспектива досрочных выборов и связанная с ними политическая нестабильность, неизвестная шведам за многие десятилетия правления лево-центристской коалиции во главе с социал-демократами, но и угроза выхода на досрочных выборах на первое место партии Окессона. А это будет сильно напоминать второе место на выборах в Германии НСДАП в 1930 году и более 90% голосов за нацистов в ноябре 1933, тем более, что западные политологи на своих информационных ресурсах без всякого стеснения называют «Братьев Италии» и «Шведских демократов» постфашистскими партиями.
На данный момент мы наблюдаем, что шведы и итальянцы выбирают ультраправых. Почему так происходит?
Самый простой ответ: и на Апеннинах, и на Скандинавах правые и ультраправые в послевоенный период не правили, а правительства других расцветок за последние год-полтора привели государства к кризису. В Италии свирепствует классический экономический кризис с гигантским государственным долгом и громаднейшей имущественной дифференциацией, с рекордной инфляцией и грозящими энергетическими проблемами. В Швеции — появление на улицах большого количества людей ненордического типа, а также удвоение количества тяжких преступлений с применением холодного и огнестрельного оружия, что коренные жители связывают с неудавшейся интеграцией мигрантов в шведское общество. А антииммигрантские настроения — это конек «Шведских демократов», не отягощающих свои лозунги и программные цели политкорректностью.
Нынешний успех шведских и итальянских ультраправых кроется также в их харизматических лидерах: Йимми Окессон сумел превратить свою партию из маргинальной в одну из самых популярных, а Джорджиа Мелони, несмотря на относительную молодость (если учесть возраст других итальянских партийных лидеров), сумела показать себя «свежим» политиком, альтернативным как левым, так и правым центристам. Можно сказать, что оба политика сделали себя сами, и электорату это понравилось.
Как видим, шведское и итальянское общество, а также само развитие этих государств поставили перед политиками новые задачи. Раз избиратели голосуют за правых и ультраправых, то традиционные партии власти не могут решить, как старые, так и новые проблемы общества и государства. Электорат увидел выход в популистских и праворадикальных партиях. Если они смогут остаться у власти до очередных выборов и победить на них, то можно будет говорить о смене политических элит.
Текст: Александр Черный