Электроразведка. Новые-старые объекты…
На моё счастье на следующий день Слава хоть и был с бодуна, но на работу пришёл вовремя. Жандаров глядя на Славу не устоял и подколол : « Смотри-ка, явился, а мы думали не придёшь…».
«Не дождётесь» - ответил Слава. А мне и Ерёме сказал собираться, едем на новый объект. На улицу Вилиса Лациса. Туда, где я отработал неделю с «Пиночетом». Снова мы уселись нашим маленьким коллективом в голубой ГАЗ-66 и тронулись знакомой дорогой в путь. Профиль в этом небольшом сквере или парке был тоже небольшой. Наверно короче того что был в Троице-Лыково раза в три. Проходил он вдоль тротуара по краю парка, что осложняло работы наличием людей, ходящих вдоль и поперек наших работ. Снова работали трёхэлетродной расстановкой, унеся один конец провода с электродами вглубь парка. По началу, боясь что в парке кто-то из прогуливающихся граждан зацепит наши провода или не дай бог схватится за электроды, Слава отрядил Ерёму с табуреткой сидеть там на дальней точке и охранять наше хозяйство от населения. Я же бегал как обычно вдоль профиля, разматывая расстановку и вкалывая в землю электрод. Славе снова приходилось следить за катушками во время размотки, подавать ток в систему, а потом опять рассчитывать параметры кажущегося сопротивления среды. При переезде на следующий пикет приходилось возвращать Ерёму с дальней точки, ведь он водитель, а потом снова отсылать его после нового подключения на дальние электроды. Так отработали один день, как обычно расстановки четыре мы сделали, а начиная со следующего дня решили больше не дежурить на дальней точке, Ерёме там надоело одному скучать весь день, мы просто нашли кусты погуще и забили электроды внутри кустов, да, конечно, кто-то любопытный мог всё равно туда зачем-то сунуться или схватить где-то по пути провод, что иной раз и случалось, зацепы случайные или специальные нашего кабеля в городе это было делом обычным, с чем потом не раз нам приходилось сталкиваться, но бороться с этим было сложно, лишних людей наблюдателей у нас не было. Так что я снова сел за калькулятор, а Ерёма забегал по профилю с электродом и проводом идущим от катушки. К концу недели этот объект мы закончили и с понедельника переехали на другой. Опять это был район Хорошёвки, там где я последний раз работал с Жандаровым. И что же мы увидели там, на этом пустыре, отряд Жандарова. Они заканчивали там как раз свои профили новой косой с новой расстановкой. Пересеклись. Жандаров тут же предложил сыграть в футбол. Электроразведчики против Сейсморазведчиков, благо на этом пустыре была футбольная площадка с воротами и мы на ней уже раз играли, когда была ничья 1 - 1. Мы согласились, хотя понятно было, что Слава игрок никакой. Отработав полдня до обеда каждый из отрядов свой профиль, приняв пищу, переварив её и отдохнув, любители футбола вышли на спортплощадку, а старики водилы и Надир остались играть в сейсмостанции в преферанс. Против нас играли Жандаров, Пушкин и Горыныч. Пожалуй это был у сейсмиков самый сильный состав. Пушкин на этот раз был не после сторожевой смены и трезвый, а в молодости он играл в хоккей за Спартак в команде мастеров, так что какая-то спортивная закалка у него была, Горыныч был крепкий парень, Жандаров любитель футбола. У нас же опять один я был полноценный футболист, Ерёма был более менее неплох на воротах но не в игре, но на ворота попросился Слава, потому что бегать совсем не хотел. Игра была как обычно недолгой. Минут тридцать. Два периода по 15 минут со сменой ворот. Первый тайм мы выстояли 1 - 1. А во втором словили пару банок и проиграли 1 - 3. Это было прогнозируемо с самого начала, но Жандарову очень хотелось утереть нос Славе как начальнику отряда, а заодно и мне как футболисту. Слава отнесся к поражению философски, ему было всё равно. Жандаров был счастлив. Я был рад, что лишний раз поиграл в футбол. Короче каждый получил что-то своё от этой игры. О спорт, ты мир. Напоследок Жандаров сказал : «Ну вы ещё потренируйтесь, а потом сыграем реванш». Но реванша не случилось. С этой площадки первый отряд скоро уехал. А мы проработав там неделю, побив последние пару дней баклуши тоже с этого места съехали на новый объект. Запомнился один странный эпизод. Это был конец мая а может начало июня, тепло, даже жара. Я с электродом в руках и проводом размотал расстановку куда-то в самый край этого пустыря к забору, последние точки отработки. Рядом проходила тропинка наискосок этого массива. Шла она откуда-то из другой жилой зоны, от туда, где не так и далеко была контора где работал мой отец. И вот шёл мужичок мимо, явно непростой мужичок. И разговорился со мной, ну типа что я делаю, чем занимаюсь тут, что мы изыскиваем. Я почему-то подумал, что он из нашей среды геофизиков, уж больно он специфические вопросы задавал, не как дилетант. Сразу подумалось о конторе отца, вдруг он от туда. И когда он спросил меня кто я такой, рабочий, техник или кто, уж больно я ему всё подробно рассказываю и для рабочего слишком много знаю, мне пришлось соврать, не знаю зачем, сказал что студент на практике, что было неправдой, хотя практикой это было можно вполне назвать…Этот и предыдущий объекты были очень короткими по времени, но наступило лето, а это значит до моего увольнения оставалось всего пара месяцев, а может и меньше. Начиная с конца мая по профилю я бегал в шортах и короткой спортивной майке, было очень солнечно и жарко. Я быстро загорел весь, с головы до ног, как будто вернулся с югов. С Ерёмой мы периодически менялись, то я сидел за калькулятором и рассчитывал электрические параметры на основе наших измерений, а он бегал по профилю, то наоборот, что б не расслабляться. И вот нас кинули на новый объект. В Северное Тушино, на улицу Свободы, там профиль шёл тоже вдоль парковой зоны, а за этим парком шёл ещё и канал имени Москвы. Профиль был очень длинный. Может даже длиннее чем в Троице-Лыково. Жара давала о себе знать. Целый день работать под палящим солнцем было тяжко. Ходить по профилю под солнцем муторно, в машине сидеть тоже жарко. Зато рядом большой водоём. А что делать в жару, когда рядом водоём? Правильно, купаться и загорать, чем мы собственно и начали заниматься через несколько дней проведения работ на этом месте. Работать на этом объекте с точки зрения помех было пожалуй хуже всего. Толпы отдыхающих людей идущих на пляж, мамашки или бабушки с детьми, скрывающиеся от жары под кронами деревьев, бегуны и редкие велосипедисты, все пересекали наш профиль по нескольку раз в день заходя в этот парк и частенько с нашими проводами происходило что-то нехорошее. Работали мы всё так же трехэлектродной расстановкой. И дальний конец с электродами уходящий от нас на сотню метров или более и никем неохраняемый, частенько становился предметом вандализма и шалости. Чаще всего, скорее подростки или дети, наматывали наши провода на деревья и кусты, оборачивая их по нескольку раз. Слава за этим концом расстановки не следил и не видел, что катушка разматывается. Иногда кто-то наматывал нам на кусты провода метров на 100. Что уж за результаты работ мы в такие моменты получали я не знаю. Обнаруживали мы такие вещи или в конце рабочего дня либо когда вообще в расстановке терялись контакты и измерения провести было невозможно. С моей стороны тоже иной раз люди дергали случайно или специально за провод, а Слава думая что это я ему даю команду что всё готово, включал ток, и меня било током, пока я тащил провод с электродом. Как-то раз, когда я вышел за пределы парка и работал уже на пустыре на солнце я словил тепловой удар. Реально стало как-то дурно и закружилась голова. Тогда мы поменялись с Ерёмой, я сел опять за расчеты, а он пошел с проводами по профилю. И тут приехал проверить нас Павлушин. В то время меня это человек всегда «удивлял». С самого начала, когда он заставил меня копать ямки в снегу для сейсмоприемников в начале марта на пустыре в Троице-Лыково, он мне сразу не понравился. Вот и теперь, его вдруг возмутило, почему Ерема таскает провода и электроды, а я сижу и рассчитываю параметры съемки, хотя я рабочий. Вроде какая ему разница, кто что делает, тем более что так было лучше и быстрее, да и Ерёма не инженер, и к тому же я перегрелся на солнце. Но пришлось ему это объяснять минут тридцать и всё равно переубедить не удалось, он сказал, что бы я работал в головном уборе под солнцем со следующего дня, а Ерёма сидел и занимался расчетом. Потом он уехал и больше на профиле я его не встречал за оставшиеся два месяца никогда, а потому работали мы снова так как нам было удобнее. Наработав хороший задел, опережая график работ за первую неделю, после обеда, когда уже наступала невыносимая жара, отдохнув немного от приема пищи, мы все чаще не работали, а сматывались, садились в машину и ехали на ней на пляж, а там купались часиков до четырех вечера или чуть позже, а потом потихонечку ехали на базу. Как-то раз на пляже, куда проезд на машинах был запрещен к нам подошли пара милиционеров, но Слава достал бумаги, разрешающие нам ездить по всей этой парковой зоне для проведения специальных работ. Менты по началу было поартачились, дескать мы нарушаем какие-то правила, но не поняв, что у нас за специальные работы отстали и больше не трогали. Так что наш «автобус» был единственной машиной, которой удавалось добираться почти до самой воды. Вода в канале была теплая и на удивление не такая уж и грязная в то время. Кое-где посредине канала стояли на якорях баржи и я подплывал туда, ради интереса, дотрагиваясь руками до ржавых и нагревшихся под солнцем бортов этих судов. Где-то с июня месяца Слава стал на работу приезжать на старом ушастом «Запорожце», «Запорожец» был не его, то ли отцовский то ли друга. Один раз объявив профилактику мы провозились с этим драндулетом полдня, прокачивая на нём тормоза.
Так что теперь Слава был за рулем и бухать совсем перестал, по крайней мере по рабочим дням до моего увольнения я его с бадуна больше не видел. Теперь после работы, если домой я возвращался с базы, Андреев меня подкидывал до автобусной остановки, где пути наши расходились, впрочем частенько до этого так же меня подвозил до автобуса Надир на своем «Москвиче». Как-то раз преследуя мой автобус, что бы его догнать и мне успеть в него пересесть, Надир остановился с нарушением, а там уже поджидал жертву гаишник, и он попал на три рубля. После этого случая в шутку, он частенько напоминал, что я ему должен. Но это была шутка. А в целом хорошие были ребята, каждый по своему, хорошее было время. Люди были добрые, независтливые, в глазах ещё не горели доллары и евро и жажда наживы и потребительства. Всё было проще и понятнее и отношения межу людьми человечнее. На этом объекте, что на улице Свободы мы проработали дольше всего, практически весь июнь, на этот раз не торопились, потому что было чем заняться, пляжная зона привлекала и отнимала у нас вторую половину дня. Впрочем всё равно работа была сделана даже раньше срока.
Однажды в середине июня у нас объявили день «колхозника».
Как я и раньше писал, были во времена СССР такие причуды, когда сотрудников предприятия отправляли в подшефный совхоз или колхоз на сельскохозяйственные работы. Не миновала сия участь и меня. Весь наш дружный коллектив, включая сотрудников конторы с Рябиновой улицы, должен были в этот день с утра пораньше выехать в поля подшефного Совхоза где-то под Поваровкой или Солнечногороском.
Утро было солнечное и теплое, я решил, что раз работа в поле, поеду в шортах, майке и кроссовках. Больше из одежды ничего с собой не брал. Ехали мы с базы, на наших грузовиках, в основном на тех, где в кунге было много лавок. Дорога была долгой и муторной, в жару в кунге ехать душновато. У края совхозного поля нас пересадили в местный ПАЗик и завезли вглубь этих пространств. Нужно было прополоть морковку. Что удивило, видимо до нас её уже пропалывали и сорняков было мало, каждому досталось по одной длиннющей грядке, метров 100 длинной. И тут над нами сгрудились тучи и налетела гроза и ливень. Прятаться особо было негде, поле стало мокрым и грязным и все мои красные замшевые кроссовки превратились в один миг в нечто непотребное. Прям под дождем мы закончили прополку, очень быстро, на всю работу ушло наверно всего полчаса, потому что полоть было практически нечего, после чего мы поехали обратно. Почти все вымокли до нитки, самые запасливые имели зонтики и сменную обувь. Я же так и ехал в кунге до Москвы промокший насквозь, но больше всего было жаль обувь. В земляной жиже она изрядно пропиталась черноземом и напоминала нечто странное. Высадили нас у метро Белорусская и в таком виде я пошлепал в метро. Видок у меня был ещё тот, хорошо, что был не час пик и народа в подземке было немного. Меня всегда удивляли такие вот моменты в жизни, когда нужно было работать не по профилю, а не пойми где и зачем. То овощные базы, то субботники, то картошка или овощные магазины. Была в СССР такая вот глупость, воспитывать человека физическим не престижным трудом. Скорее это было для профилактики, несло под собой некую идеологию, потому что другого объяснения я не находил. Грош цена была такой нашей одноразовой однодневной работе. Так для галочки. А кроссовки в результате были испорчены. После стирки они потеряли свой нулёвый вид навсегда…
В июле нас перебросили на новый профиль. В район Крылатского моста. Это был последний мой профиль, последний объект, который я отработал в качестве рабочего в этой конторе под названием КГЭ...
#Геофизика #работа рабочим в ссср в 80-е годы #после армии
