За ужином в вечер пятницы Алексей Синичкин - студент третьего курса местного колледжа искусств и единственный сын своих родителей, неожиданно для всех нарочито равнодушно и сухо попросил отца достать ему два билета на "Кармен" - оперу, с которой в их провинциальный городок прибыл с гастролями какой-то очень известный в узких кругах театр.
Отец Лёхин служил в оркестре местного театра третьей скрипкой, он очень удивился просьбе сына, потому как ранее с большим трудом получалось уговорить парнишку посетить хоть бы какой спектакль родного театра, а тут вдруг такая добровольная тяга к прекрасному и сразу опера.
Удивился, но не вслух, дабы не отбивать той тяги и билеты достал, хоть и сложно это было, соскучившийся по высокому и всяческому иному искусству за время вынужденной изоляции, город смёл их разом.
Вскоре столь неожиданный порыв стал понятен.
Незадолго до того в перерыве между парами Лёша подошёл к высокой статной с формами блондинке и немного небрежно, скрывая неуверенность, пригласил её на оперу.
Вчера, на обеде в студенческой кафешке, где подавались дешёвая, но постная, почти пустая и усталая еда - супы, салаты, второе и выпечка, чей вид и вкус, впрочем, соответствовали невеликой цене, он оказался свидетелем разговора - блондинка сожалела, что её родители не смогли достать билет на нашумевшую постановку.
-Вот она - возможность, не упусти - подумал студент и срочно пошёл на контакт с отцом.
Настей приглашение было спокойно принято.
Вечером в холле театра собрался местный бомонд и представители органов власти.
Все были неплохо одеты, дамы, к тому же, сверкали разного рода драгоценностями, особенно выделялась одна - хрупкая брюнетка в годах, на чьей голове была водружена устрашающих размеров шляпа.
Лёшка вырядился в отцовский пиджак и отцовскую же бабочку, Настя - в красивое голубое платье (похоже, с выпускного), на шее посверкивало красивое ожерелье (мамино?).
В старинном зале театра всё располагало к галантности, изящным манерам и расслабленности.
Лёхин отец вместе с сотоварищи заполнили собой оркестровую яму.
Сергей Александрович перед тем "нащупал" глазами в зале сына и неуверенно помахал ему рукой.
Лёха в ответ легонько махнул папке лапкой.
Действо началось, зазвучала музыка.
Площадь, суета, проходят, приходят и уходят, шикарная Кармен ростом где-то около 180, всё красиво, ярко и шумно.
В зале послышались судорожные вздохи и нервные смешки - появился Хосе - лысоватый мужичок ростом 150 в прыжке, если вместе со странной шляпкой, которую актёр почти не снимает, считать.
-Может там голос огого - с надеждой думает большая часть зрителей.
Нет, с голосом тоже проблемы, на высоких тенор "даёт петуха".
Гул в зале нарастает, как и вспышки хиханек.
Пика веселье в зале достигает, когда в порыве страсти эта "мача" вскакивает на третью ступеньку лестницы, что находится посредине сцены, в надежде дотянуться до прелестей темпераментной цыганки, Кармен инстинктивно отстраняется и "мача" тряпочкой повисает на ней, как объёмный, растянутый, безразмерный фартук. Кармен вздрагивает, Хосе падает, при этом оба продолжают петь.
Народ в зале впадает в коллективную истерику.
Певица, исполняющая роль Кармен пытается исправить ситуацию, склоняется над поверженным партнёром и мощным рывком ставит того на ноги одной рукой. Гогот усиливается ещё больше, хоть и некуда уже, вроде.
Последующие действия проходят с переменным успехом.
Алексей готов был провалится сквозь землю - привлёк к прекрасному, пригласил даму сердца.
Но Настя хохотала и уходить отказалась, сказала. что так весело ей даже в цирке не было.
В сцене, где Хосе карает коварную прелестницу, веселье вспыхнуло с новой силой. Кармен слишком много двигается и Хосито, чтобы не поднимать карающее оружие слишком высоко над головой, пытается аккуратно подтолкнуть вертлявую цыганку поближе к лестнице, на которую имеет намерение вскарабкаться перед апофеозом спектакля.
Зал с удовольствием наблюдает за стараниями несчастного и громко комментирует эти попытки.
Наконец ему это удаётся, он вспархивает на лестницу и красиво наносит повергающий удар.
Люди устали ржать и лишь тихонько поскуливают.
Если не видеть того, что происходило до, то можно подумать, что зал, впечатлившись содержанием представления и игрой актёров, рыдает от горя.
Когда спектакль закончился, Настя сказала, что вызовет такси и провожать её не надо. Все надежды на продолжение вечера у Алексея рухнули.
Лёха сорвал с шеи бабочку и небрежно сунул в карман пиджака.
Настя шла впереди, чеканя шаг.
Он плёлся за неё следом и ему казалось, что её острые каблучки впиваются в сердце шипами.
У выхода их встретил отец, он начал объяснять, что тот Хосе был не тот, а настоящий приболел и пришлось его подменять первым подвернувшимся тенором.
А завтра, мол, будет уже спектакль с настоящим и если они пожелают, то он билеты добудет.
Лёха безнадёжно махнул рукой и сказал, что они подумают.
На крыльце Настя повернулась к Алексею, прильнула к нему и крепко поцеловала в губы, невзирая на образовавшуюся вокруг толпу.
-Не переживай, всё было замечательно, в следующие выходные идём в цирк, билеты за мной.
И шустро сбежав со ступенек, запорхнула в подъехавшее такси.
-Лёш, наше такси тоже подошло.
Лёха обернулся, улыбаясь и неожиданно крепко обнял, подошедшего с его курткой отца.
-Поехали, пап.