Чего можно ожидать в волжской глубинке, в городке Козьмодемьянске, ставшем прообразом захолустных Васюков? Деревянные резные дома, музеи быта с множеством старинных предметов... А как насчет большой картинной галереи с оригиналами Айвазовского, Маковского, Коровина, Фешина?
Текст и фото: Алексей Макеев
Когда в 1919 году в Козьмодемьянске открылась первая картинная галерея, город не был захолустным. Совсем наоборот, Козьмодемьянск или Козьма, как с давних пор по-свойски называют его жители, был крупнейшим городом марийских земель. В 1918 году в Казани организовали передвижную выставку живописи, которую отправили на пароходе по Волге и Каме с остановками в прибрежных городах. Экспозиция состояла из работ 42 художников – всего около ста картин разных стилей, включая авангард. Таким образом организаторы стремились познакомить широкие народные массы с высоким искусством.
Так уж сложилось, что летом 1919 года выставка в Козьмодемьянск приплыла навсегда. Вокруг кипела Гражданская война, и главный распорядитель выставки, казанский художник Павел Александрович Радимов, побоялся везти картины дальше. Поначалу выставка размещалась в женской гимназии (сейчас в этом здании находится Музей сатиры и юмора им. Остапа Бендера. – Прим. авт.). Популярностью у народа не пользовалась. Как вспоминал Радимов, редко кто заходил на выставку, а те посетители, что появлялись, смотрели на картины мельком и быстро уходили. Выставку было решено свернуть, а холсты передать на хранение в уездный отдел образования. Сам Павел Радимов уехал в расположенное неподалеку село Еласы и организовал при сельской школе художественную студию.
По стечению обстоятельств в это же время в Козьмодемьянск приехал Александр Владимирович Григорьев – местный художник, общественный деятель и друг Радимова. Григорьев собирался открыть в городе краеведческий музей. А узнав о картинах в отделе образования, задумался о создании картинной галереи.
Первый краеведческий музей с художественным отделом открылся в Козьмодемьянске в сентябре 1919 года в одном из бывших купеческих особняков. Позднее музей переехал в Смоленский собор. Сегодня этот храм является, пожалуй, архитектурной доминантой Козьмодемьянска. Массивный четверик собора хорошо виден и с теплоходов, проплывающих по Волге, и с «марийских гор» (см.: «Русский мир.ru» №1 за 2022 год, статья «Кузьма, Куба и Васюки». – Прим. ред.). Благодаря музею этот храм, едва ли не единственный в городе, уцелел во времена гонений и полностью сохранил исторический вид. Впрочем, внутреннее убранство – новодел. Бросаются в глаза большие марийские символы на полу. Может показаться, что это проявление смешения христианства с марийскими традициями – такое здесь встречается. Ан нет – это наследство музея. Когда в соборе размещался музей, здесь не только пол поменяли, но и второй этаж соорудили – лестница вела под самый купол...
Кстати, сегодня в городе живопись очень популярна. И художников хватает. Вот, например, сразу у пристани располагается мастерская художницы Ольги Таланцевой, которая любит писать полевые травы. А подрастающее поколение живописцев я встретил возле Смоленского собора. Ученики художественной школы на пленэре зарисовывали исторический центр своего родного города.
С 1998 года Художественно-исторический музей с картинной галереей располагается в бывшем доме купца Пономарева. Это самый богатый и крупный дореволюционный особняк в городе. Залы картинной галереи занимают второй этаж. Сотрудница галереи, художница, выпускница Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина Лариса Ивановна Артемьева сначала показала зал, посвященный основателю музея – Александру Григорьеву.
ПЧЕЛОВОД, ЭСЕР, ЖИВОПИСЕЦ
Жизненный путь Григорьева был непростым. Родился художник 28 мая 1891 года в горно-марийском селе Пертнуры Козьмодемьянского уезда. Сначала он учился на пчеловода в сельскохозяйственной школе, затем поступил в Казанскую учительскую семинарию. К концу обучения активно участвовал в революционном движении, вступил в партию эсеров. Но в итоге жизнь решил посвятить живописи.
После окончания семинарии Александр Григорьев в 1910 году без особых проблем поступил в Казанское художественное училище, преподаватели которого дали Григорьеву рекомендации для поступления в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Его Григорьев окончил в 1917 году.
Во время Февральской революции 1917 года он участвовал в штурме Московской городской думы, стал представителем Всероссийского земского союза. В 1918 году вступил в РКП(б), по заданию Союза Григорьев вместе с женой прибыл в Козьмодемьянск за «продовольствием голодающим москвичам». Непонятно, выполнил он задание или нет, но в Москву ему возвращаться не хотелось. Он решил остаться в Козьмодемьянске. Когда передвижная выставка застряла в городе, Григорьев работал заведующим волостным отделом народного образования.
Картин «передвижки» было недостаточно для галереи. И тогда Григорьев взялся за пополнение коллекции. Через своих друзей в Казани он купил и получил в дар несколько картин, а также вытребовал полотна из Центрального хранилища Государственного музейного фонда в Москве. Как утверждает Лариса Ивановна, это был первый художественный музей, открытый в революционной России.
Григорьев с соратниками провел огромную работу по преображению культурного облика города. Однако в 1920 году, когда образовалась Марийская автономная область, столицей ее был избран не знатный Козьма, а скромный Краснококшайск (бывший Царёвококшайск, с 1928 года – Йошкар-Ола. – Прим. авт.).
Власти Козьмодемьянска выступили против, настаивали на пересмотре решения в выборе столицы. В этом противостоянии активное участие принимал и Григорьев. Конфликт обострился до предела. Дошло до того, что из Краснококшайска направили вооруженный отряд для ареста «смутьянов». А власти Козьмы приказали своим силам дать вооруженный отпор этому отряду. Закончилось тем, что вмешались центральные органы власти. Из Москвы прибыла комиссия, которая решила наказать участников обеих сторон конфликта. И если прочих сослали в дальние лесхозы, то Александра Григорьева... перевели в Москву, в ЦК партии.
МОСКВА – КАРАГАНДА – ТАРУСА
С 1922 года Григорьев занимался вопросами музеев и изобразительного искусства в агитационно-пропагандистском отделе ЦК. Он был одним из основателей и бессменным руководителем Ассоциации художников революционной России (АХРР), а затем и Союза советских художников.
Тогда в изобразительном искусстве шла борьба между реализмом и формализмом. Григорьев помогал художникам обоих лагерей. Он боролся за возможность живописцев свободно творить, участвовать в выставках, получать достойное вознаграждение за труд. Из-за всех этих хлопот и забот у него не оставалось времени на собственное творчество. Первая и единственная персональная выставка Александра Григорьева состоялась в 1935 году в клубе московского завода «Каучук».
Вероятно, из-за слишком широких взглядов на искусство Григорьев попал под репрессии. В 1937 году его арестовали и приговорили к восьми годам лагерей. Срок он отбывал в Казахстане, под Карагандой. Условия там были, видимо, не самые суровые. Григорьев пытался найти хоть какую-то художественную работу. В музее сохранились его рисунки тех лет – эскизы карагандинских вывесок с соответствующими призывами: «Повсеместно укреплять производственную дисциплину», «Больше внимания транспорту», «Отличники по названию – отличники по существу». Сюда же затесался колоритный портрет отца Григорьева.
В 1946 году художнику позволили вернуться в Центральную Россию и поселиться за 101-м километром от Москвы. Александр Владимирович осел в Тарусе, жил в небольшом деревенском доме. Туда к нему перебралась жена Евгения Григорьевна, с которой он не виделся девять лет. С супругой Григорьев сошелся еще во времена учебы в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, Евгения Григорьевна была его спутницей до конца дней.
Реабилитировали Григорьева только в 1954 году. Семь лет спустя он умер и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
КУПАНИЕ КРАСНОАРМЕЙСКОГО КОНЯ
Работая в Москве, Григорьев не забывал о своей идее создать в Козьмодемьянске «Малую Третьяковку». По возможности отправлял в родной город достойные картины. Возможностей таких у него было немало: помимо прочего Григорьев был членом комиссии по распределению фондов Румянцевского музея, затем занимал должности заместителя директора Третьяковской галереи и заведующего отделом Музея Революции.
Отправлял в Козьмодемьянск не только картины мастеров классицизма. Но и, например, брутальный соцреализм. Большое полотно в духе «Купания красного коня» выделяется в первом зале галереи. Герои картины – обнаженные красноармейцы. Вообще, первый зал галереи – это взрыв красок и эмоций разных стилей. Иное дело следующий за ним зал классицизма.
«Итальянка у колодца» – одна из известных картин музея, – показывает Лариса Ивановна на большое полотно. – Это наследие той самой Волжско-Камской передвижной выставки. Долгое время считалось, что картина написана Карлом Брюлловым. В последние годы искусствоведы склоняются к мнению, что картина принадлежит кисти одного из учеников Брюллова, и предлагают называть работу «У водоема».
Всего из собрания передвижной выставки в музее сохранилось 39 работ 16 художников. О судьбе остальных 60 картин, оставшихся в Козьмодемьянске в 1919 году, мало что известно…
Небольшой пейзаж Айвазовского «Лунная ночь на Черном море» находится по соседству с «Итальянкой». В галерею он попал из Румянцевского музея. При распределении московских коллекций Григорьеву удалось направить в Козьмодемьянск более 20 картин и этюдов русских и иностранных художников. Одна из самых интересных – масштабная работа «Морской берег» Руфина Судковского. Люди у лодки нарисованы такими «прозрачными», словно это фантомы. «Айвазовский называл Судковского своим соперником, – рассказывает Лариса Ивановна, – и считал, что в ближайшем будущем Руфин Гаврилович будет писать лучше, чем он. Но в 34 года Судковский заболел тифом и умер…».
А холст «Дама в голубом» – один из самых любимых портретов у посетителей. И у этой картины кисти немецкого живописца Эмиля Рау весьма любопытная история. Хранилась она, по всей видимости, в Дрездене.
После победы в Великой Отечественной войне житель одной из местных деревень, простой рядовой, вывез ее оттуда. Каким образом он смог вывезти такое большое полотно – неизвестно. Скорее всего, его очень впечатлил этот образ: проникновенный взгляд, изящная фигура, цвет глаз, гармонирующий с цветом платья. Трофейную картину солдат прятал в избе всю жизнь, только лишь изредка любовался ею. А после смерти поклонника «Дамы в голубом» его жена передала картину музею за символическую сумму.
«А вот совершенно иной женский образ, – продолжает рассказывать Лариса Ивановна. – Это «Цыганка» кисти Константина Маковского. В середине 1870-х годовхудожник путешествовал по Египту, делал эскизы, собирал типажи. Эта цыганочка ему приглянулась. По татуировкам на лице и руках можно понять, из какой местности девушка и какого она рода. А почему у нее такие грустные глаза, мы можем только гадать – может быть, ее насильно выдали замуж?»
ОТ КЛЕВЕРА ДО КАНДИНСКОГО
В середине зала классицизма выставлена замечательная скульптура Саломеи с головой Иоанна Крестителя на блюде. Скульптор Екатерина Прохорова изобразила Саломею смущенной, осознавшей, что она наделала. Голову Крестителя Екатерина Ивановна лепила со своего второго мужа – он позировал ей в профиль.
В этом же зале находится работа одного из самых коммерчески успешных художников Российской империи – Юлия Клевера. Это классический клеверовский «Романтический пейзаж»: рогатые сосны, избушка почти из сказки, еще не замерзшая зимняя речка.
«Клевер подавал большие надежды еще будучи студентом, – говорит Лариса Артемьева. – Кстати, широкие рамы с лепниной для своих картин он делал сам. В 1876 году его картину «Березовый лес» заметил и купил император Александр II. В один день Клевер стал известным художником. Многие из окружения царя тоже захотели иметь работы живописца. До того дошло, что Клевер не мог успевать выполнять вовремя заказы, пришлось ему нанимать подмастерьев. На живописи Клевер заработал хорошее состояние. Клевер остался популярен и после революции, в 1920-е годы нэпманы гонялись за его работами, платили за них большие деньги».
В следующем зале привлекают внимание работы Николая Фешина. «Импрессионизм Фешина для нас почти родной, – замечает Лариса Ивановна. – Николай Фешин был учителем Григорьева в Казанском училище. У нас в экспозиции несколько работ этого замечательного художника. Фешин писал эмоционально, прорисовывал лица, руки, фигуры, а остальное писал большими мазками. В 1923 году Григорьев помог Фешину выехать в Нью-Йорк – вторую половину жизни художник провел в США и Мексике. Там занимался в основном портретами, писал голливудских актрис, русских артистов-эмигрантов».
Еще одна из интересных импрессионистских работ – «Улица в Париже», написанная в 1910 году Арнольдом Лаховским. В 2016 году она участвовала в выставке картин Лаховского в московском Музее русского импрессионизма. Ее репродукция украсила афишу и буклет выставки.
«Невозможно пройти мимо работы Василия Кандинского, стоявшего у истоков абстракционизма, – продолжает экскурсию Лариса Артемьева. – Кандинский решил стать художником в 30-летнем возрасте, после того как побывал в 1896 году на выставке импрессионистов, где его особенно впечатлила картина Клода Моне «Стог сена». Кандинский оставил успешную научную карьеру и уехал в Германию учиться живописи. Его абстрактные образы многогранны и противоречивы. Одной из идей Кандинского было синтезировать в живописи театр и музыку. Эта картина называется «Импровизация №1», присмотритесь, здесь видится танцующий человек».
Честно говоря, сколько я ни присматривался, танцующего человека на картине не увидел. Скорее, изображение напоминало многолюдное шествие со знаменами...
Весной, летом и осенью посетителей в галерее хватает. В Козьмодемьянске останавливается едва ли не каждое круизное судно, курсирующее между Нижним Новгородом и Чебоксарами. И трудно не заметить, что существование в городке «Малой Третьяковки» становится для туристов большим сюрпризом.
