Постепенно техноструктура выступает как подлинный орган принятия решений. Причем, это имеет место как на предприятии, так и в государстве. Поскольку в обоих случаях знание является источником власти, а информация — фактором силы, то правомерен следующий вывод:
«Существует опасность монополизирования информации технобюрократическим аппаратом. На всех уровнях: в кабинетах, в центральных административных органах, в префектурах. Находясь на стратегической позиции, "технократия" может, если захочет, перерезать другие каналы связи, блокировать или фильтровать информацию. И это для того, чтобы передавать лишь убедительные "сообщения", в которых высоко оценивается её деятельность и поддерживается её воздействие.
Гэлбрейт уже проанализировал этот феномен на предприятии. Всё более и более крупные фирмы обнаруживают, что ими руководит совокупность высших и технических кадров. И она это делает с помощью "техноструктуры", которая единственная в состоянии собрать необходимую информацию. Монополия на информацию приносит реальную власть. Отныне общее собрание и административный совет уже не в состоянии проверить данные, которые им передаются. У них остаётся иллюзия власти и церемониал собрания, чтобы торжественно ратифицировать решения техноструктуры.
Аналогичная опасность угрожает и государству по причине формирования политико-административной техноструктуры, состоящей из технических специалистов, функционеров высшего звена и членов кабинетов. Этот аппарат также находится в привилегированном положении, так как может получать информацию и направлять её по определённым каналам, переадресовывать её в таком виде, в каком она есть, или "обрабатывать" в соответствии со своей стратегией. Питаемый этой односторонней информацией, отрезанный от других её источников, совет министров осуществляет власть столь же теоретически, как и административный совет предприятия, которым манипулируют его "управляющие", до определённого предела даже президент Республики напоминает символического главу фирмы, некоего "президента-генерального директора", ограниченного в своих действиях аппаратом и видимостью власти [R.-G. Schwarzenberg, Le charme discret de la democratie. — "Le Monde", 30 sept. 1972.].