Всего себя я отдавал дочке. Я рано стал отцом. Мне на момент рождения Таи было всего двадцать один год. И рано овдовел, оставшись на руках с полуторагодовалой малышкой. Белокурая кнопка с ярко-голубыми огромными глазами, так похожая на свою маму, занимала все моё свободное и несвободное время. Всеми днями я был с дочкой, а по ночам работал: то грузчиком, то сторожем. Тая в детстве была болезненным ребёнком, поэтому забота о малышке мне давалась не просто. Но я очень старался быть хорошим отцом. Наизусть знал какие таблетки от чего и в какой дозе давать, научился готовить диетические блюда и заплетать непослушные косички. Женщину в дом я так и не решился привести. Не хотел травмировать дочку. Да и кто знает, как мачеха стала бы относиться к Тае. А разрываться между двумя любимыми женщинами я бы не смог. Все равно бы выбрал дочь!
Шли годы. Тая пошла в школу. Такая маленькая смешливая девчонка с огромными белыми бантами, которую с трудом можно было рассмотреть из-за огромного портфеля. Первый класс, второй, третий…. Года летели. Я жил от каникул и до каникул, от сентября к сентябрю. Учёба давалась легко и в радость. А я гордился! Гордился успехами своей девочки!
Но вот и шестнадцать. Из маленькой милой хохотушки, послушной девочки-отличницы моя голубоглазка превратилась в подростка-бунтаря. Тая забросила учёбу и съехала на тройки, стала прогуливать школу.
- Это пройдёт! – убеждал я себя! – Это переходный возраст! Это нужно просто пережить!
Но не тут то было. Моя дочка влюбилась! И не просто влюбилась, но и привела к нам домой своего молодого человека. Это в шестнадцать то лет представляете? На все мои протесты Тая отвечала:
- Не нравится Макс, уйду из дома и буду жить на вокзале, прятаться по подвалам! Уйду и больше никогда не найдёшь!
Отцовское сердце обливалось кровью!
- Куда? Куда так рано?
Но я решил смириться и принять выбор дочки. Так в нашей квартире появился Макс.
Это существо, язык не поворачивается назвать его человеком, было на пять лет старше моей Таи. Максим принадлежал к модной в то время субкультуре под названием «Эмо». Да, Да! Это те чудовища с крашенными в чёрный цвет волосами, губами и ногтями. С огромными дырами в ушах, пирсингом в подбородке и носу. Вот Макс был из таких. Таким своеобразным ярким представителем данной субкультуры. Помимо своеобразной внешности он и одевался соответствующе: черно - розовая цветовая гамма преобладала в вещах парня. Учиться Максим нигде не учился, работать не работал. Целыми днями спал, ел и валялся на диване. А вечером они с Таей уходили гулять. Несмотря на то, что девочка моя ещё ходила в школу, ребята возвращались под утро. Частенько от них несло перегаром и сигаретами. С каждым днем я все больше и больше понимал, что теряю свою дочь. Но как не пытался, ничего не мог поделать. Тая стояла на своём.
- Люблю! Максим моя судьба! Выгонишь, уйду из дома или руки на себя наложу!
И я молчал! Молчал и терпел!
Так мы прожили полгода. Я работал и содержал не только дочь, но и «её судьбу». А один из теплых летних дней, когда от яркой зелени пестрит в глазах, когда от жары плавится даже асфальт, я собрался вынести мусор. Споткнувшись на лестнице и пролетев пару ступенек, я больно ударился головой и оцарапал руку. Весь мусор из ведра рассыпался по лестничной клетке и мне пришлось его собирать. И каково же было моё удивление, смешанное с ужасом и шоком, когда я нашёл использованный тест на беременность. Моя, на тот момент семнадцатилетняя дочь, судя по всему была беременна. Я до сих пор не могу понять от чего мне стало плохо: от жары, от того, что я сильно ударился или от увиденного. Нужно было получить объяснений. Но как? Как спросить дочь о её положении, если она до сих пор не решилась сама поделиться?
Весь день я не мог адекватно мыслить с одной стороны счастье переполняло и захлестывало меня. Я был готов носить гордое звание дедушка! А с другой, я не мог поверить, не мог смириться. Это позор! Девочке всего семнадцать лет! Куда ей ребёнок. Моя Тая загубит себе жизнь! В голове роились мысли, кусались, как стая разъяренных ос. Казалось мозг кипит, шипит и пухнет.
На часах время перевалило за полночь. Молодёжь опять где-то загуляла. Я сидел на кухне не включая свет. Комнату освещал лишь уличный фонарь, свет которого украдкой проникал в кухню, прячась за цветастую занавеску. Минуты текли медленно, казалось время замедлилось. Подходила к концу уже седьмая чашка кофе, как вдруг я услышал поворот ключа в замке. Тая и Макс вернулись. Сильно пьяные и с компанией друзей из шести человек. Такой разношерстной розово-черной публики я никогда не видел. Молодёжь шумно ввалились в дверь. Ни о каком разговоре не могло быть и речи. Я вышел из кухни в намерении разогнать непрошенных гостей, и даже открыл рот, как вдруг услышал:
- О, папаша! Смотрите не спится мамонту! – гоготнул Макс! – Ты эт, давай двигай отсюда и не мешай нам оттянуться!
- Я прошу Вас удалиться! – начал я, но сразу же получил под дых.
Вся компания мерзко захихикала.
- Пошёл вон, мамонт! – процедив сквозь зубы Максим и вытолкал меня из моей собственной квартиры.
Перед моим носом захлопнулась дверь. Я стоял на лестничной клетке в домашних тапочках и не верил в происходящее. А больнее всего было то, что моя Тая хохотала вместе со всеми. И тут я заплакал! Предательские слезы градом катились по щекам! Я без пяти минут сорокалетний мужик рыдал как младенец. Я съехал по стене, сел у двери в свою квартиру, обхватил голову руками и рыдал, рыдал, рыдал. Кажется я выплакал все: и потерянную молодость, и раннюю смерть жены, и все горести и трудности связанные с воспитанием дочки, и её предательство.
Сколько времени прошло не знаю, но когда слезы высохли, я поднялся и побрел к своему лучшему другу. За все это время моя дочка так и не вспомнила обо мне. Из квартиры несся смех и громкая музыка.
Матвей Петрович - мой закадычный друг жил в соседнем подъезде. Я всегда знал, что этот человек может поддержать в любой ситуации и решить любую проблему. Так было и в этот раз. За рюмочкой сорокоградусной я взахлёб рассказывал своему другу о событиях сегодняшнего дня, а ночи так вообще в красках. Матвей слушал молча, не перебивал, лишь изредка качал головой. Закончив рассказ, я замолчал, вытер рукавом слезы и занюхал уже пятую рюмку.
– Ты знаешь, Игорюха! – начал мой повеселевший товарищ. – Я знаю как твоему горю помочь! Ты только выслушай меня и не спеши отказываться! Есть у меня знакомая, так вот её знакомая может порчу навести на твоего зятька новоиспеченного. Раз, два и нет человека. А нет человека, нет проблем, как говорится! Хочешь если, завтра утром к ней и поедем.
-Да ты че, Матвейка, городишь? Я че баба что ли, чтоб во всяких колдунов магов и волшебников верить? Порча ещё какая-то. Я сам ему могу порчу навести. Щас вот пойду и разукрашу морду этого гада что родная мать не узнает. – кипятился я.
-Да, погоди ты петушиться! Че те стоит то? Ничего! Рожу начистить ты всегда успеешь! А тут поди докажи, что это порча наглеца со свету сжила. Не сработает, начистишь, а сработает и отомщен будешь и перед Тайкой твоей чистеньким окажешься.
- Дело говоришь, Матвейка. Веди к своей волшебнице. – быстро согласился я.
-Не волшебнице, а ведунье, и не сейчас, а завтра утречком. За избавление! Во как! – сказал тост мой верный товарищ и разлил сорокоградусную по рюмочкам.
Всю ночь мы пили. Во сколько легли спать не знаю. Я, кажется, заснул прям за столом. Сплю и вижу тёмная комната передо мной. Посередине стоит стул. Вижу, сидит на нем кто-то. Окликаю, тишина. Никто не отвечает. Подхожу ближе, трогаю за плечо сидящего. Поворачивается ко мне старуха старая, волосы белые в разные стороны торчат. Нос длинный, на кончике бородавка огромная. Руки худые и костлявые, будто палочки. Смотрит на меня старуха и улыбается беззубым ртом. Подхожу ближе, смотрю, а в руках у неё две куклы дочка моя и затек. Проследила старуха за моим взглядом, да как засмеётся. Взяла двумя пальцами и начала куклам головы рвать. Рвёт, а сама смеётся. Я пытаюсь у старухи куклу дочери оторвать, да не могу. Крепко вцепились костлявые пальцы. Криком кричу, но сделать ничего не могу. Тянул, тянул, а старуха возьми да и отпусти. Я кубарем то и покатился. Упал и проснулся.
Смотрю, я в квартире друга за столом сижу. Руки ноги затекли. А Матвей у стенки растянулся и храпит. Хотел я руки, ноги размять потянулся да как гаркну, Матвей аж подскочил.
- Ну, что двигаем? – не вставая спросил друг.
- Двигаем! – ответил я. Хоть и было мне после сна тревожно, но до конца я во все это не верил, но попытка не пытка.
Кстати оказалось, что подруга подруги жила совсем недалеко, а именно через два дома от нас в небольшой двухкомнатной квартире. Пришли мы значит, в дверь позвонили. Открыла хозяйка и говорит
- Ты, - ткнула в Матвея пальцем, - Иди погуляй! А ты! - показала на меня, - Пошли! – развернулась и в квартиру зашла.
Ну и я следом. Прошли мы на кухню, она и говорит
- Зря себя в жертву принёс! Ох, зря! Но уж ничего не поделаешь! Будем работать с тем, что имеем. Давай рассказывай.
Начал я свой рассказ, а она все слушает не перебивает. Прям как вчера друг мой.
- Надо избавиться от Максима этого! Чтоб духу его не было! Чтоб сквозь землю провалился! – закончил я рассказ.
Ведунья посмотрела на меня, пристально так и отвечает
- А знаешь ли ты, что дочь твоя под сердцем младенчика носит?
- Знаю. – отвечаю. – Пусть носит. Я её один воспитал, а младенчика мы вдвоём воспитать сумеем.
- Готова я горю твоему помочь, но плата за это будет высокая. – прищурившись сказала женщина.
- Сколько? – спрашиваю.- Деньги не проблема!
- Знаю, знаю, что не проблема! – усмехнулась ведунья. – Только деньги мне твои без надобности. Там другая плата будет. Согласен?
- Согласен! – с жаром ответил я, хотя ничего не понял про плату.
- Ну твоё право! – ответила женщина и начала что-то шептать, травы какие-то жечь…. И снова шептать… Шепчет, жжет, шепчет. Стала меня окуривать. От всего происходящего голова у меня закружилась, в глазах звёздочки полетели. Все перед глазами поплыло. Уж и не вижу ничего, слышу только шёпот ведуньи. Сколько по времени все продолжалось не скажу, но мне показалось, что целую вечность. Закончила ведунья свои ритуал и говорит
-Ну вот и все! Твоя взяла! Все по твоему случилось! Ступай домой, там твоей дочке поддержка нужна! Моральная! – усмехнулась женщинам.
Из её квартиры вылетел я пулей и домой понёсся. Матвей, сидящий у порога, вскочил и за мной побежал. Прибегаем к дому моему и видим стоит карета скорой помощи, милиция, людей толпа. Слышу голос знакомый криком кричит. Прорываюсь сквозь толпу, а там Тая моя на коленях сидит рыдает, а на асфальте её Максим лежит. Мертвый.
Оказалось, что парень вышел на балкон покурить, но от количества выпитого голова у него закружилась и он упал с девятого этажа. Смерть была мгновенной.
Не обманула ведунья. Решила проблему с зятем несостоявшимся. Правильно говорят, нет человека, нет проблем. Но в моем случае человека не было, а проблемы остались. На нервной почве Тая есть перестала, лежала и молча смотрела в одну точку. А если не смотрела, то рыдала. А через некоторое время моя дочка ребёнка потеряла. На нервной почве у неё случился выкидыш. А через неделю Тая повесилась на поясе от своего синенького халатика.
Сегодня ровно сорок дней, как нет моей Таи. Остался я совсем один. Без дочери, на которую всю жизнь положил; без жены, которую побоялся в дом привести; без внука, которого я даже не видел…. Вот она какова оказалась высокая плата за маленькую услугу женщины-ведьмы, живущей через два дома от меня.