Когда наш маленький сын проявил интерес к бейсболу, мой муж был в восторге. Его мечты поиграть в мяч на заднем дворе и пойти по стопам собственного отца, чтобы тренировать команду своего сына, наконец-то сбылись. Он давал мальчику указания, пока тот зашнуровывал бутсы, и мы начали проводить все свободное время на местном футбольном поле.
Я быстро подружилась с другими матерями, когда мы ставили наши складные стулья рядом друг с другом и болели за наших маленьких мальчиков. Другие наши дети тусовались на игровой площадке, и мы начали проводить время вместе вдали от бейсбольного поля. Пикники, вечеринки с купанием и вечера для пар укрепили наши новые дружеские отношения.
Мы с одной матерью действительно поладили. Мы вместе ходили на ланч, ходили по магазинам и делились секретами друг с другом. Ее дружба возникла в то время, когда мне действительно нужно было с кем-то поговорить, и я считал нашу новообретенную связь благословением.
Несмотря на то, что она мне действительно нравилась, мне действительно действовало на нервы то, как она так страстно (и громко) кричала на играх с мячом, кричала на детей, тренеров и судей, но я не обращал на это внимания, потому что ценил нашу дружбу.
Я знала, что она была увлечена игрой, потому что она играла в мяч на протяжении всей средней школы и колледжа, и я верила, что ее вокализация с трибун была прямым результатом. Поэтому я не придала этому значения, когда она начала писать моему мужу сообщения с обоснованными предложениями относительно игры. Мой муж даже реализовал несколько ее идей, и она каким-то образом сама назначила себя помощником тренера.
Я не возражала, что она помогала мальчикам в блиндаже или выходила на поле. Во всяком случае, это означало, что она не кричала прямо мне в ухо на протяжении каждой игры. Я искренне думала, что она хочет внести что-то позитивное в команду наших мальчиков, поэтому я сидела с другими мамами и глазом не моргнула.
Пока я не проверила телефон своего мужа.
Я никогда не сомневалась в своем муже и у меня не было никаких причин проверять его телефон, но однажды вечером, просматривая его в поисках телефонного номера, я наткнулась на множество сообщений от нее. Все они так или иначе касались команды, но мне не нравилось, как она воспитывала моего мужа. Меня немного беспокоило, что она чувствовала необходимость постоянно говорить ему, каким он был хорошим тренером и хорошим человеком. Она не просто поощряла его, она флиртовала с ним.
"Мне не нравится, что она так часто тебе пишет", - сказала я.
Мой муж обещал мне, что это безвредно, но я сказала ему, чтобы он сообщал мне в любое время, когда она отправит ему сообщение, чтобы я могла его прочитать. Он с радостью согласился и подтвердил, насколько невинными были их разговоры.
Когда несколько недель спустя мы отправились куда-нибудь на вечер вдвоем, я заметил, что она больше разговаривала с моим супругом, чем со своим собственным. Она плеснула себе в горло красного вина и посмеялась над банальными шутками моего мужа, а потом нагло пригласила его на танец. Он посмотрел на меня в поисках одобрения, и я кивнул.
Мы с ее мужем сидели за столом и неловко обсуждали литературу и политику, в то время как наши супруги обнимали друг друга на танцполе. Ее муж, казалось, не возражал, но я приходила в ярость от того, как близко она прижималась своим телом к мужчине, которого я называл "дорогим" последние 13 лет.
Когда они вернулись к нашему столику, я допила свой напиток и по секрету сказала ей, что мне не понравилось то, что я только что увидела. Я также выразила свою озабоченность по поводу текстовых сообщений. Она от души рассмеялась надо мной, как будто я была невеждой, и легонько коснулась моей руки.
"Тебе не о чем беспокоиться! Я только пишу ему о бейсболе, вот и все. Это совершенно невинно."
Может быть, я была невежественна, но не в том смысле, в каком она думала. Я была невежественна, полагая, что она не охотилась за моим мужем.
Мой муж продолжал информировать меня каждый раз, когда она обращалась к нему. Сообщения о бейсболе продолжались, но каждый раз, когда я читал новое сообщение, я могла видеть, что они поворачивают в опасно другом направлении.
Она начала спрашивать у него совета в своем собственном браке и доверять ему личные вещи, постоянно укрепляя его в том, что он был таким хорошим мужем для меня, хорошим отцом для наших детей и хорошим человеком в целом. Она даже сравнила наших мужей и дала понять, что хотела бы выйти замуж за такого, как мой.
Мой муж искренне согласился с тем, что ее сообщения приняли неподобающий оборот и что она должна была быть моим другом, а не его вдохновителем.
И вот тогда я ответила на ее сообщения с его телефона и ясно дал понять, что ей запрещено снова разговаривать с ним или со мной. Судя по тому факту, что она не ответила и не разговаривала с ним с тех пор, как я думаю, что она получила сообщение. В прямом и переносном смысле.
Остаток бейсбольного сезона мы провели, сидя на противоположных концах трибун, и она держала свои тренерские предложения при себе. Она держалась подальше от блиндажа и делала вид, что не видит нас, когда проходила мимо моего мужа или меня на школьных мероприятиях.
И мой муж знает, что нужно держать пальцы на месте и сообщить мне об этом, если она когда-нибудь снова напишет ему.
Мы продолжаем игнорировать друг друга, но я не думаю, что ее муж имеет представление о том, почему. Я думаю, он не обращает внимания на тот факт, что его жена поделилась с моим мужем своими семейными проблемами. Я думаю, он не знает о том факте, что я, возможно, помешал аего жене совершить прелюбодеяние. Я не знаю, мое ли это дело - говорить ему или нет.
Но теперь, когда наши старшие дети вместе играют в мяч, а ее муж - тренер, я знаю, что мне абсолютно не о чем ему писать, ни об игре, ни о чем другом.
Поддержи канал лайком и подпиской!