Дорогие читатели!
Перечитывала статью Марченко Нонны Александровны "Жизнь и творчество Н.В. Гоголя". Хотела бы привести здесь заключительную часть:
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ
"Жизнь я преследовал в её действительности, а не в мечтах воображения". (Н.В. Гоголь)
Москву Гоголь любил всегда. В отличие от Петербурга, она была нечиновная, гостеприимная. Здесь жили его друзья - М.С. Щепкин, Аксаковы, Киреевские. "Москва уединённа, покойна и благоприятна к занятиям", - писал Гоголь 29 октября 1848 г. Гоголь погружается в работу над вторым томом поэмы "Мёртвые души". Изучает статистические справочники, беседует с людьми, предпринимает путешествие по Волге, гостит в Калуге у своей старой приятельницы Смирновой-Россет. И между тем он всё время собою недоволен. "Время летит так, как ещё никогда не помню, - пишет он Плетнёву 21 января 1851 г. - Встаю рано, с утра принимаюсь за перо, никого к себе не пускаю, откладываю на сторону все дела, даже письма к людям близким, - и при всём том так немного из меня выходит строк! Кажется, просидел за работой не больше, как час, смотрю на часы - уже время обедать. Некогда даже пройтись прогуляться".
А.О. Смирнова-Россет вспоминала: "У Гоголя всегда в кармане была записная книжка или просто клочки бумаги. Он заносил сюда всё, что в течение дня его поражало или занимало: собственные мысли, наблюдения, уловленные оригинальные или почему-либо поразившие его выражения и пр. Он говорил, что если им ничего не записано, то это потерянный день; что писатель, как художник, всегда должен иметь при себе карандаш и бумагу, чтобы наносить поражающие его сцены, картины, какие-либо замечательные, даже самые мелкие детали... - "Всё д. б. взято из жизни, а не придумано досужей фантазией".
"Читал Гоголь так, как едва кто может читать. Это было верх удивительного совершенства. Скажу даже вот что: как ни отлично разыгрывались его комедии, или, вернее сказать, как ни передавались превосходно иногда некоторые их роли, но впечатления никогда не производили они на меня такого, как в его чтении" (М.П. Погодин)
***
Врач Тарасенков, лечивший Гоголя в последние годы жизни писателя и часто бывавший в доме на Никитском бульваре, вспоминал: "В последние месяцы своей жизни Гоголь работал с любовью и рвением почти каждое утро до обеда (четырёх часов), выходя со двора для прогулки только на четверть часа, и вскоре после обеда по большей части уходил опять заниматься в свою комнату". А.Д. Оболенский записал, как осенью 1851 г. А.П. Толстой, в доме которого жил Гоголь, "проходя мимо дверей, ведущих в его комнату, не раз слышал, как Гоголь один, в запертой горнице, будто бы с кем-то разговаривал, иногда самым неестественным голосом. В черновых рукописях видны следы этой работы. Зато как живо, верно и естественно говорят все его действующие лица".
Эти воспоминания относятся ко времени работы Гоголя над вторым томом "Мёртвых душ". Работа была закончена, Гоголь читал рукопись друзьям, и все вспоминают, что это было превосходное произведение. К сожалению, эта рукопись не сохранилась. Больной писатель по ошибке сжёг её. Сожжение рукописи для Гоголя было всегда своеобразным обрядом, когда он хотел что-нибудь переделать. Обладая феноменальной памятью, Гоголь обычно помнил свой текст дословно и, когда ему трудно было переправить написанное, сжигал рукопись. Он утверждал, что писателю очень полезно смотреть, как горят его произведения. Они выходят из огня очищенные от всего лишнего.
В воспоминаниях доктора Тарасенкова есть рассказ, как Гоголь утром пожаловался А.П. Толстому, что он ночью по ошибке сжёг готовую рукопись. "Это хороший знак, - сказал Толстой. - И прежде вы сжигали всё и потом писали ещё лучше. Значит, и теперь это не перед смертью. Ведь вы можете всё припомнить?" - "Да, - отвечал Гоголь, положив руку на лоб, - могу, могу, у меня всё это в голове". Через девять дней после сожжения рукописи, утром 21 февраля 1852 г., Гоголь умер.
"Гоголь умер! - писал И.С. Тургенев в некрологе великому писателю. - Какую русскую душу не потрясут эти два слова?.. Да, он умер, этот человек, которого мы имеем право, данное нам смертью, назвать великим; человек, который своим именем означил эпоху в истории нашей литературы; человек, которым мы гордимся, как одной из слав наших".