Моя собственная крошечная почтовая марка родной земли стоит того, чтобы писать о ней, моей жизни не хватит, чтобы исчерпать эту тему.
Уильям Фолкнер
Девицей мне довелось побывать на американской выставке. Это было приметой перестройки: падение железного занавеса, более лояльное отношение на всех уровнях ко вчерашним противникам. Заговорили о социализме с человеческим лицом (лицо Горбачева имелось в виду, как иначе). Среди прочего был там книжный раздел, где смышленые американские парни демонстрировали хорошо изданные книги русских писателей, переведенные на английский.
— Любите русскую литературу? — спросил один из посетителей.
— О, да, я много читаю ваших писателей, хочу понять загадочную русскую душу.
— Кого, например, читаете?
— Достоевского.
— Достоевский не актуален, хотите понять — читайте Булгакова.
Это сейчас к тому, что Фолкнер — писатель достоевского типа. Из тех, кого все знают, гениальность их признают, но массовый читатель старательно обходит. Частью из душевной лени, такое чтение — серьезная работа, частью от страха. Но именно Фолкнер, как никто другой, раскрывает читателю американскую душу, не менее сложную, чем русская.
25 сентября мир отмечал век с четвертью со дня его рождения. С одной стороны, дата не круглая, с другой — в этом «5 раз по 25» есть что-то знаковое. А что помним о Фолкнере мы, кроме того, что он был гениальным американским писателем, нобелиантом с особым пристрастием к громадным, в целый абзац, предложениям?
Признанный классик мировой литературы росту был небольшого, всего 166 см, из-за чего получил отказ в приеме добровольцем на фронт Первой Мировой. Самоучка, не получил высшего образования. Начинал как поэт, без особого, впрочем, успеха, смену поприща определила встреча с Шервудом Андерсоном, которого прославил цикл рассказов «Уайнсбург, Огайо». Именно он посоветовал Фолкнеру обратиться к прозе и писать о том, что лучше всего знает — об американском Юге. Совет, которому Уильям последовал, и сегодня с нами девятнадцать романов, в большинстве составляющих Йокнапатофскую сагу, что охватывает историю американского Юга от прихода белых поселенцев до середины двадцатого века.
Добро пожаловать в Йокнапатофу — далеко не крохотный, вопреки утверждению автора, участок земли. Целый округ штата Миссисипи, который Фолкнер создал и заселил семьями, кочующими из одного романа в другой. За основу взята его родина, Лафайет Каунти, штат Миссисипи. Лейтмотивом саги и литературного творчества Фолкнера в целом стал мемориал утраченному в результате Гражданской войны Югу. Порочному, несправедливому, построившему благосостояние на бесчеловечности и угнетении, и всё же прекрасному. Любовь к нему, смешанная со стыдом за него и пониманием неотвратимости воздаяния за неправедное благоденствие, составляет неизменное содержание фолкнеровских книг. Вспомним некоторые из них.
Первый роман Йокнапатофской саги «Сарторис» последовательно отвергло двадцать издателей (на заметку молодым авторам: не сдавайтесь!) Действие его разворачивается сразу после окончания Первой Мировой. История упадка семейства южан-аристократов Сарторисов, чей предок был блестящим кавалерийским офицером в годы Гражданской войны и построил проходящую через округ Йокнапатофа железную дорогу. Что до потомков, всё по лермонтовскому: «Да, были люди <...>, богатыри — не вы». Молодой Байярд возвращается на родину после войны, ему всего 27, но он уже пережил много потерь: когда воевал в Европе, умерла его жена и новорожденная дочь, а на фронте погиб во время воздушного боя брат-близнец Джон, тоже военный летчик. Неизбывное чувство вины заставляет молодого Байярда бросаться из крайности в крайность, ставя над собой всё более саморазрушительные эксперименты.
Сарторис. Медведь. Оскверни...
«Шум и ярость» — роман, который первым вспоминают, говоря о Фолкнере, не в последнюю очередь потому, что он наиболее полно отражает творческую манеру автора. Самый сложный для понимания, необычный по структуре, со множественными включениями потока сознания, приемом ненадежного рассказчика, повествование в одной из частей ведется от имени олигофрена, в другой — человека со спутанным сознанием на грани суицида; флэшбэками, отделяемыми от «сегодняшней» части курсивом, но только в первом абзаце, отчего непросто бывает разобраться в хронологии. История упадка некогда богатого и уважаемого семейства Компсонов в четырех частях, три из которых рассказаны последними в роду братьями, а четвертая — их чернокожей служанкой.
«Когда я умирала» — роман без единого слова авторской речи. Всё содержание 59 глав — монологи героев, иногда длинные, иногда в несколько предложений. Действие охватывает период от смерти до похорон старой фермерши, которую семья везет хоронить в соседний город.
«Святилище» — роман, успех которого привлек читательское внимание к более ранним произведениям Фолкнера, рассказывает о человеке, несправедливо обвиненном в убийстве.
«Свет в августе» первоначально непринятый читателями и критиками, теперь входит в число лучших произведений ХХ века. В городок Джефферсон прибывают двое никак не связанных между собой чужаков: молодая беременная женщина Лина, которая ищет бросившего ее мужчину, и белокожий мужчина Кристмас, подозревающий у себя примесь черной крови.
«Пилон» — один из немногих романов Фолкнера, не связанный с Йокнапатофой. Действие его разворачивается в Нью-Валуа, за которым безошибочно угадывается Нью-Орлеан, повествование ведется от лица журналиста, который знакомится с участниками авиашоу и на его глазах разворачиваются драматические события со смертью одного из них. По несчастному совпадению, через полгода после публикации романа, младший брат Фолкнера разбился на биплане с тремя пассажирами.
«Авессалом, Авессалом!» — южная готика от Фолкнера, взлет и падение Томаса Сатпена, вплетенные в историю трех южных семейств. Инцестуальные мотивы в соединении с кошмаром белого южанина — страхом обнаружить у себя примесь черной крови. Всё густо замешано на библейской и античной мифологии.
«Непобежденные» — предыстория семьи Сарторис из первого романа саги, действие происходит во время Гражданской войны.
«Сойди, Моисей» — название восходит к известному спиричуэлу Go Down Moses, структурно это не роман, а скорее сборник рассказов (хотя Фолкнер настаивал на романе), объединенных темой рабства. Включает новеллы «Было», «Огонь и очаг», «Черная арлекинада», «Старики», «Медведь», «Осень в дельте», «Сойди, Моисей».
«Дикие пальмы» — роман, который построен на контрапункте перемежающихся повествований. Первая линия о любовниках, ради любви разрушивших сначала семью, а после и жизнь; вторая — «Старик» — об узнике, чью тюрьму уничтожило наводнение, а самого его унесло, но он стремится вернуться, чтобы честно отбыть наказание.
«Деревушка», которую литературоведы считают лучшим романом Фолкнера, первая книга трилогии Сноупсов, повествующей о расцвете и упадке знатного южного семейства.
«Осквернитель праха» — история темнокожего фермера Лукаса Бичема, ошибочно обвиняемого в преступлении, которого спасает вмешательство двух подростков, белого и темнокожего, и старой девы из знатного южного семейства.
«Реквием по монахине» — продолжение «Святилища», в центре история Темпл Стивенс и негритянки Нэнси, задушившей ее шестимесячного ребенка.
Они разные, герои романов Фолкнера, но есть в них и что-то общее. В каждом живет Хитклифф американской готики, с той разницей что одержим не любовью и местью, но стремлением оставить по себе нечто значительное. Желанием мальчишки из белой голытьбы нагнуть под себя этот мир с лакеями в расшитых золотом ливреях. Отцов-основателей Йокнапатофской саги объединяет невероятная харизма, жесткость до жестокости, способность обходиться малым самим и принуждать к этому других. Врожденный навык менеджмента: преследуя колоссальную цель, разбивать действие на сотни и тысячи микрозадач.
Стилистически Фолкнер — кошмар неподготовленного читателя: толстовская назидательность, бесконечные шизофренические повторы Достоевского, плюс общее впечатление из некрасовской «Железной дороги»: «...и механически, ржавой лопатою, мерзлую землю долбит». Не ругаю, скорее констатирую, что книги принесшие автору Нобеля, не всегда хороши с точки зрения здравого смысла: и концы с концами в них не сходятся. и местами всё отдает жуткой мелодрамой. Так ведь и жизнь не всегда следует здравому смыслу, не безупречна с точки зрения причин и следствий, а местами бывает жутко мелодраматичной.
Творчество Фолкнера не стоит рассматривать чередой житейских историй. Лучше попробовать увидеть в нем цепь мифологем Тантала и Сизифа, Орфея и Эдипа, Одиссея и Ахилла, Гектора и Андромаху. И это не заступая границ европейской мифологической традиции. А есть куда более древняя иудейская ветхозаветная, к которой прямо отсылают многие названия его романов. Нет смысла в оглашении всего списка источников, важен алгоритм, согласно которому его творчество — погружение в глубины коллективного бессознательного, чтобы среди множества рефлексий увидеть свое отражение. Понять, что наиболее табуировано для тебя и почему. Ужаснуться. Примириться. Продолжить жить более осознанно.
У хорошей литературы есть свойство прорастать в читателя, гениальная делает это на всю возможную глубину. Умеет угнездиться в уме и сердце, отозваться в них абсолютным узнаванием. Фолкнер умеет.
Текст: Майя Ставитская
#фолкнер #зарубежная классика #литература #чтение #литература 20 века #литература 19 века