- На встречу придёт папа, - предупреждает меня директор Фонда. - С сыном.
- Мама не смогла?
- Мамы нет. Папа сам воспитывает, один.
- А сколько лет и диагноз какой у ребенка? - уточняю я, чтобы понять, какую игрушку лучше купить на встречу.
- 3 года. ДЦП.
- Ого. Какая редкая история - папа один воспитывает сына с ДЦП...
- Да. А папа ещё и спецназовец. История правда удивительная. Мы тут сами немножко в шоке.
Я купила плюшевого пингвина, но когда увидела папу с сыном почему-то подумала, что надо было купить машину или солдатиков. Они оба такие... ну, мужики. Собранные, немного зажатые, чуть смущённые.
Маленького Рамазанчика с трудом усадили в детское кресло. У него ножки не сгибаются, как надо, и важно было, усаживая, ему не сделать больно.
Папа Ренат, максимально брутальный, накачанный, серьёзный мужчина, ближе к хмурому, при этом очень нежно снимал с сына кроссовочки, чтобы ножка прошла в специальные отверстия на стульчике.
Потом Рамазанчик быстро расколдовался - и пингвин, и наклейки, и пирожное сделали своё дело - и стал смешливым хулиганчиком, главное слово в лексиконе которого "я сам, папа, я сам".
Ренат же был напряжён весь вечер.
Было видно, как ему тяжело даётся это интервью. Ведь он тут в роли просителя, а эта роль ему совсем не близка.
Он мужик, воин, он никогда не просил, всегда зарабатывал сам - и хорошо зарабатывал, плюс семья рядом, плюс друзья, плюс есть, что продать.
Но реабилитация ребенка с ДЦП - процесс бесконечный и ужасно дорогой, и до пяти лет - пока ребенок относительно "пластилиновый" - критично важно максимально выложиться в этом вопросе, ведь от этого зависит будущее. А все вышеперечисленные ресурсы - исчерпаны уже.
И вот Ренат оказался в точке, где ему пришлось выбирать - гордость или ребенок. Ренат понимает, что быстро и законно такие огромные суммы ему одному не заработать, особенно не отрываясь от основной его роли - хорошего отца.
Поэтому он здесь, на этой встрече, говорит, смущаясь: "Я первый раз в Москве... Темп такой..."
Ренат сам из Ставропольского края, по национальности - агулец, по-русски говорит превосходно.
Рассказывает про сына четко и по делу. Самое важное.
Рамазанчик родился преждевременно (мама его совсем молоденькая, очень нервничала из-за родов), на 29 неделе, и весил меньше килограмма.
- 953 грамма, 31 сантиметр, - говорит Ренат, и сразу видно, как он любит каждый этот грамм и сантиметр.
Врачи не обещали, что выживет, отводили глаза. Жена тоже была в реанимации, Ренат выхаживал обоих: ночевал в коридорах больницы, умолял, чтобы пускали и к сыну, и к жене.
Жена выкарабкалась быстро, а
Рамазанчик 4 месяца жил "у смерти на краю", на ИВЛ, весь в трубках, но рядом, за дверью, всегда дежурил папа, и папа бы не отпустил его никуда...
Ренат много лет служил в боевом центре спецназа. Но когда случился такой вот жизненный коллапс, на службе он почти не повлялся, и это, конечно, вызвало вопросы.
Ренат до момента рождения сына был на очень хорошем счету на работе: у него огромное количество наград от министров и генералов, несколько ранений за плечами, после которых он неизменно возвращался в строй, спортивных побед целый арсенал.
Но тут - другая война - за жизнь сына, и в ней он неопытен и иногда бессилен.
- Почему на работе не появляетесь? - строго спросили Рената.
Тот показал справки, выписки медицинские, поясняющие, почему он не появляется на службе, а появляется только у дверей детской реанимации.
- И что? - не понял кто-то высокопоставленный. - Родина важнее.
"Может, у него нет детей?" - подумал Ренат, а вслух сказал:
- Как я могу защитить свою родину, если я не могу защитить сына?
Рената уволили. Плохо уволили, не смотря на награды и послужной список. За год до заслуженной пенсии, лишив всех возможных благ.
Но в тот момент он был занят сыном, и даже не понял масштаба произошедшего.
Рамазанчик к тому моменту выкарабкался, окреп, и его выписали.
Казалось бы, всё налаживается, но не в личном плане. Семья у Рената никак не складывалась.
- Как думаешь, почему не получилось? - спрашиваю я его.
Тут важный момент: то, как мужчина говорит о своей бывшей женщине, очень его характеризует.
- Она молодая была очень. Мне 27, а ей - 17. Наверное, она иначе представляла себе счастье, - задумчиво говорит Ренат. - Но я... Я не знаю, мне кажется, я делал всё, чтобы она улыбалась...
Они разошлись, но сделали это вполне цивилизованно. Ренат сказал своей уже бывшей жене: "Мы сами с тобой можем быть в любых статусах, но сыну нужны и мама, и папа. Поэтому давай так: ты сделай всё, чтобы поставить его на ноги, а я буду на всё это зарабатывать. Договорились?"
Договорились.
Жена поклялась, что будет заниматься Рамазанчиком. Ренат уехал зарабатывать.
Потом он узнал, что она довольно быстро вышла замуж. Новая семья у неё теперь, и вряд ли новоиспечённые молодожены свое новое счастье в реабилитационных центрах проводят...
Ренат понял, что реабилитацией сына нужно заниматься самому и никому не делегировать, потому что запасных сыновей у него нет, время - не в их команде, а в этом вопросе нужно полное погружение...
Он примчался домой так быстро, как только смог, схватил Рамазанчика - и на реабилитацию. Врачи, занятия, всё что нужно - всё самое лучшее.
Надо наверстать упущенное время, надо исправить ошибки. Все накопления, все проданные активы ("вот машину продал", - вздохнул Ренат), всё, до копейки - уходило на Рамазанчика.
Хочу заметить, что Рамазанчик - маленький гений. И это не просто "красное словцо", а объективная правда. В интеллектуальном плане он в дедушку - тот Заслуженный учитель и полиглот.
Например, в свои неполные 4 года Рамазанчик может досчитать до десяти... на восьми языках (мы прослушали на китайском, японском, французском, немецком и английском).
Знает сотню стихотворений наизусть.
Говорит бегло.
Физически тоже крепнет от занятий. "Сидит почти без поддержки", - гордо сказал Ренат.
Перед этим он рассказывал, как они ходили на день Рождения к ребенку друзей, и как дети все там сначала сидели за столом, и было очевидно, что Рамазанчик развит лучше всех, но потом все побежали играть, а Рамазанчик пополз за ними - да куда уж угнаться - и он с таким отчаянием на папу посмотрел...
И у Рената внутри столько боли за сына взметнулось. Говорит: "Зашкребло внутри всё так, что аж до слезы" .
И он пообещал себе: "Я всё сделаю. Всё. Пока я сам хожу, не остановлюсь в реабилитациях".
- Я служил в боевом спецназе. В моей жизни было много войн, спецопераций и горячих точек. Это всю жизнь была моя работа, и я в ней себя не жалел. Меня взрывали, меня били, в меня стреляли, я горел заживо, ранений несчитано, ноги переломаны ни раз, грыжи, глаз у меня один почти не видит, я знаю, что такое бороться. Но это... это самая сложная война в моей жизни, - говорит Ренат. - Морально вот тут - многократно сложнее, чем там...
Я понимаю, о чем он говорит.
Что такое "тут", и где такое - "там".
- Сын - моя самая горячая точка... - добавляет Ренат.
Хочется плакать. Не знаю от чего.
От соприкосновения с настоящей отцовской любовью, от физического ощущения, как ему сложно в этот момент, и понимания, чего ему стоит этот разговор...
- Что самое сложное, Ренат? - спрашиваю я.
Он пожимает плечами и смущенно улыбается:
- С женщинами ругаться в поликлиниках.
- Чтооооо? - прыскаю я.
- Понимаете, я не умею. Я не жду особого отношения к нам, мы с сыном справляемся, но то, что положено, всё равно приходится выбивать. А там - женщины. А я агрессивный только на работе, там приходится, а в жизни я - нет. А тут приходится отстаивать интересы сына. И я так странно себя чувствую, когда... ругаюсь. Особенно с женщинами. А недавно в Ставрополе главврач, мужчина, кстати, встал после приёма и помог мне с коляской. Ну, разложил. Казалось бы - ну просто человеческий жест, на две минуты, а я был потрясён. Как будто он подвиг совершил.
- Мало кто относится хорошо просто так, да? Поддержки мало?
- Ну почему? У меня родители, семья - поддержка моя. А по жизни я никогда помощи ни от кого не ждал и не просил. Хотя сам...
Ренат рассказывает, что всегда, с самой парвой зарплаты, переводил деньги в разные Фонды, и всегда активно помогал людям на колясках, и читал истории подопечных, и думал: "Надо же, как бывает. Только бы у меня так не было"
- А теперь все эти страхи воплотились в жизнь, - тяжело вздыхает Ренат.
- Страхи... Ты не выглядишь человеком, который чего-то боится.
- Да? Почему? Я очень боюсь, на самом деле. Больше всего боюсь, что сын не сможет сам себя обслуживать.
- А о чём мечтаешь?
- О семье, - смутился Ренат. - О чём ещё мечтать. Я мусульманин, я хочу дом, детей много, жену. Я могу дать Рамазанчику всё, что в моих силах, но вот эту материнскую ласку и любовь - не могу. Мы тут с другом встречались, и его жена взяла Рамазанчика на руки. Так он засмущался так, ну так засмущался...
- Мне кажется, у такого мужчины не будет проблем с семьёй.
- Мне нужна такая женщина, которая поймёт, на что идёт. И никогда не попрекнёт. И Рамазанчику станет мамой. И мы ещё родим детей. У нас не принято останавливаться на одном ребёнке.
Рамазанчик, кстати, чудесный, дружелюбный, любопытный мальчишка, бесконечно обаятельный и симпатичный. Болтун такой! Про себя уже всё понимает.
Спрашивает у папы:
- Когда я уже ходить буду?
И Ренат ему:
- Скоро. Надо только много заниматься.
А когда Рамазанчик устаёт от занятий, он говорит:
- Знаешь, пап, я устал. Сегодня я точно не научусь ходить. Ну ничего. Ты, главное, пап, носи меня всегда...
Ренат говорит, что когда молится, просит у Бога сил и терпения. Чтобы хватило выдержки пройти это испытание.
- Хоть я и сильный, это очень сложно... проходить одному...
Для фотографии я взяла Рамазанчика на руки, и он так засмущался, так засмущался...
Но мы быстро стали считать бусины на моем браслетике, и подружились. Правда, он считал на китайском, и я не знаю, сколько там вышло бусинок...
Вот такая история. В конце текста - сбор на реабилитацию для Рамазанчика.
Если у вас отозвалась история этих двух несломленных бойцов, то ... можно помочь им победить в войне за здоровье Рамазанчика.
