В борьбе за власть, развернувшейся после смерти Владимира Ленина, Григорий Зиновьев был не только одним из претендентов на нее, но на короткое время даже оказался формальным главой государства.
Могло ли такое быть
Если у Троцкого были шансы выиграть внутрипартийную борьбу, если бы он вовремя спохватился, то у Зиновьева таких шансов не было в принципе. Роковой момент наступил задолго до того, как он в открытую хлестнулся со Сталиным — в апреле 1922-го года. Ленин тогда был еще жив и отчасти даже здоров. Тогда Зиновьев и Каменев, которые уже много лет конфликтовали с Троцким, решили нанести по нему сильный подковерный удар. Идея состояло в том, чтобы учредить в партии новый пост — генерального секретаря.
Позже, это слово — генсек будет ассоциироваться с высшей властью в Союзе, а в 1922-м эта должность предполагала руководство партийным аппаратом. Человек, занимавший пост генерального секретаря, должен был подбирать кадры. Тихая, совершенно не публичная должность. При этом все власть в партии и стране оставалась в руках Ленина, который возглавлял Совет Народных Комиссаров.
На должность генерального секретаря, по идее Зиновьева и по предложению Каменева, был выдвинут Сталин. Зиновьев с Каменевым хотели использовать его для борьбы с Троцким. Полагая, что Сталин им полностью подконтролен, они надеялись, что он будет убирать людей Троцкого с важных постов, расставляя на них «зиновьевцев». В этом и заключался просчет. Сталин, конечно, троцкистов выдавливал, но на их места ставил своих людей. К началу 1924-го он сосредоточил в своих руках такую власть, что уже мог не бояться никого, включая самого Ленина. Ленин предупредил об этом в предсмертном «Письме к съезду».
Тем не менее, Зиновьев, не чувствовавший опасности со стороны Сталина, еще нужен был тому для борьбы с Троцким. Ведь Зиновьев возглавлял влиятельную Ленинградскую парторганизацию, а его ближайший сподвижник — Лев Каменев — руководил московским отделением ВКП (б).
Сталин рассчитывал на то, что «Гришка», как он называл Зиновьева, поможет ему одолеть Троцкого в важный предсъездовых дискуссиях. И «Гришка» помог. Он утопил Троцкого в марксисткой демагогии, буквально заткнул ему рот на съезде, а позже разгромил его в так называемой «литературной дискуссии». Именно Зиновьев ввел понятие «троцкизма», именно Зиновьев объявил Троцкого уклонистом, именно Зиновьев заявил, что Троцкий ставит свои интересы вышел партийных. Он виртуозно использовал постулат о нерушимости партии, провозглашенный Ленином на Х съезде. В ВКП (б) не должно быть фракций, коммунисты обязаны поддерживать генеральную линию. А Троцкий создал «фракцию», он левый уклонист, а стало быть — враг партии и мирового пролетариата. Зиновьев одолел Троцкого, еще плохо понимая, что плоды победы пожнет не он, а Сталин.
Последний бой товарища Зиновьева
Почти все современники вспоминают Зиновьева как человека хитрого, умного и мастера интерпретаций. Он ловко выворачивал любой факт себе на пользу, только для борьбы со Сталиным этого было недостаточно. «Идейный» разгром Троцкого был завершен к осени 1924-го, и с этого момента «Гришка» стал мешать Кобе.
В декабре 1924-го года Сталин выдвинул тезис о построении коммунизма в отдельно взятой стране. Тезис этот противоречил канонам марксизма, гласившим, что революция должна свершиться повсеместно. У Маркса, строго говоря, колыбелью революции должна была стать вовсе не Россия, а одна из стран с развитой экономикой, например, Великобритания, Германия или Франция. Зиновьев среагировал на заявление Сталина, как бык на красную тряпку. Он ринулся в бой, утверждая, что коммунизм в СССР нельзя построить без чреды революций в Европе и экономической помощи из-за рубежа.
По всему выходило, что Зиновьев стал уклонистом. Ведь он пошел против генеральной линии. И в том же 1925-м по «Гришке» открыли огонь из всех орудий. Едва ли не главными их этих орудий оказались Николай Бухарин и Алексей Рыков. Бухарин — «любимец партии» — был таким же видным теоретиком, как Зиновьев, и тоже умел толкать речи на публике. Не говоря уже о том, что именно он контролировал прессу, включая газету «Правда». Рыков, после смерти Ленина, возглавил Совет Народных Комиссаров. С такими союзниками Сталин просто не мог проиграть. К тому же, против Зиновьева использовали еще и «завещание Ленина» — то самое письмо к съезду.
Окончательный разгром Гришки состоялся на XIV-м съезде в декабре 1925-го. Сталин имел большинство в ЦК, а Зиновьев, заручившийся поддержкой Крупской и Троцкого, рассчитывал на поддержку трех влиятельнейших парторганизаций страны: ленинградской, московской и украинской. Вот только две последних, перед самым съездом, предпочли перейти на сторону Сталина.
На самом съезде сторонники Сталина был избраны во все центральные учреждения партии подавляющим большинством, доклад Каменева, который требовал отставки генсека, сняли с выступления, а ленинградской организации сделали строгий выговор. Как итог, был взят курс на строительство коммунизма в отдельно взятой стране, Зиновьев проиграл по всем статьям. В скором времени его снимут со всех постов, а ленинградскую парторганизацию доверят Сергей Кирову (вопреки мифам, видному стороннику генеральной линии). Пройдет время и Зиновьев отправится в ссылку, откуда вернется, чтобы ненадолго стать ректором Казанского университета. В августе 1936-го «Гришка» будет главным фигурантом печально известного Первого московского процесса.
Зиновьев у власти
Под занавес чуть-чуть малонаучной фантастики. Что было бы, если бы Зиновьев победил, пусть даже вероятность этой победы не превышает статистической погрешности. «Гришка» был, судя по всему, человеком не жестоким. А это говорит о том, что он вряд ли стал бы развязывать массовый террор. Он миндальничал, когда речь заходила о человеческой жизни, даже если это была жизнь классового врага. Не то, чтобы Зиновьев возражал, например, против Красного террора, нет, он просто предпочитал в это не ввязываться.
С таким подходом он пригодился бы Брежневу времен разрядки международных отношений. Словом, Зиновьев, едва ли стал бы развязывать террор. Во всяком случае, при нем заметно снизилась бы роль НКВД. Это не значит, что не было бы ГУЛАГА. Нет, были бы и лагеря и расстрелы, но масштабы жертв заметно сократились бы. А еще очевидно, что в экономике Зиновьев ориентировался бы на ту самую «помощь из-за рубежа». Для этого, видимо, пришлось бы идти на широкий контакт с Лигой Наций и какие-то внешние уступки.
Несомненно, Зиновьев провел бы коллективизацию, ибо был ее сторонником. С упадком экономики, видимо, бороться пришлось бы займами из-за рубежа. Причем серьезными. Тут может быть множество сценариев, но нужно понимать, что Зиновьев отличался робостью при принятии неоднозначных решений.