Жара. Мегаполис плавится под солнечными лучами.
Асфальт на перроне, кажется, вот-вот начнёт всасывать ноги, чемоданы, сумки. Вагоны фыркают, выпуская воздух, работники вокзала проверяют «дома на колёсах». Пассажиры суетятся, ища билеты, вагон, сумки, детей. Провожающие целуют отбывающих, подают им багаж. Проводники быстро проверяют паспорта, билеты, направляют заблудившихся. Полицейские с собаками обходят перрон.
От этой обстановки начинает болеть голова. Хочется закрыть глаза, чтобы не видеть этот ужасный калейдоскоп. Но так делать не стоит, иначе усну. Опускаю голову и вижу ядовито-зелёную футболку нашего отряда. Так мы, школьники-путешественники, выделяемся из толпы. От тошнотворного цвета запрокидываю голову к небу, которое из-за погоды стало бледным.
Через некоторое время Григорий Александрович (наш сопровождающий воспитатель и по совместительству учитель ОБЖ) объявляет о посадке «детского сада», после чего мы берём всё своё добро и бежим к вагону. Пролез я довольно быстро и устремился к своему месту.
Спустя тридцать минут поезд уже едет. Сопровождающие охают и ахают, что вагон настолько древний, что он не Ленина, так хотя бы Брежнева помнит. Я в этом сам убеждаюсь, когда устраиваюсь на второй полке, которую отвоевал у Любочки. Третья полка деревянная и крепится не железными подпорками снизу, на которые, кстати, можно ноги складывать, а просто привинчена к стене. Вторая же крепится железными крюками и не поднимается вообще. Подпорка, чтобы не падать, почти намертво припаяна. Боковушка же имеет почти современный вид.
Но самое неприятное – длина пассажирских полок. Они короче более новых. То есть ноги свисают ещё сильнее. Можно проходящих мимо людей по головке пяточкой поглаживать. Жаль, не все оценят. Для решения этой проблемы приходится ложиться головой в проход.
После обустройства слезаю на первую полку к Любе. Та что-то набирает в своём телефоне. Подглядывать не хочу, да и не хорошо это как-то. Начинаю рассматривать остальных соплеменников в зелёном. Кто-то пытается запихнуть очень нежную гитару на третью полку, некоторые пацаны разбирают сумки с едой, девчонки закрылись простынёй в своём купе и переодеваются. Какая-то мразь мужского пола хотела начать подглядывать, но я заорал об этом на весь вагон. Незадачливый преступник садится напротив меня и стонет:
- Ромк, ты-то куда лезешь? Ты ж голубой.
- И чё? – возмущаюсь я. – Я не человек после этого? Да и в конце концов, то, что ты хотел сделать, пошло и некрасиво…
- Хренов святоша, - не даёт закончить мне мой товарищ и уходит на свою боковушку возле туалета.
- Чувак, я восхищаюсь тобой! – пропела Любочка. Она мой друг и брат.
- Ради вас, о, прекраснейшие из прекраснейших, я готов на всё! – почти кричу в ответ.
- А если серьёзно, - начинает девушка, - с тобой всё нормально? На тебе лица нет.
Какой нормально, если надо в три ночи выезжать на автобусе из нашей дыры, чтобы приехать в пыльный муравейник, Москву, ради вокзала? А потом ещё ждать поезд пять часов. Какой нормально?!
- Я не спал, - многозначительно закатываю глаза.
- Я тоже. Иди спать.
Надуваю губы. Лезть лень. А вдруг что-то интересное пропущу?
- Как малый ребёнок, честное слово, - бурчит Люба.
- Первые сорок лет в жизни мальчика самые сложные, - вспоминаю шутку из Интернета.
Подруга закатывает глаза и голосом демона произносит:
- Да кому нужны такие маменькины сынки?
Всё. Она меня уделала.
- Надо открыть окно. Душно, - шепчу я.
Люба смотрит на меня. Её взгляд нельзя прочесть. Но, наверное, ей меня жаль.
- Так открой его. Единственный мужик на всё купе, - вещает со второй полки боковушки моя одноклассница, наблюдающая за всем.
- Так я ж голубой! Чё я могу сделать? – решил поёрничать я. Но выходит плохо.
- Но ты же от этого не перестаёшь быть мужчиной. И я не думаю, что мужчинки интересны нормальным людям.
- Дискриминация по половому признаку!
- Хорошо, Рома, - девушка садится.- Ты предлагаешь сделать это мне и Любе, так? Да, но ты, слава Богу, не немощный. К тому же в твоих руках силы больше, чем в наших. Так? Так. Да и с этим, - она кивает на окно, - надо только так, грубо.
После такой лекции лень уходит на второй план, её вытесняет мелкая жабёшка в груди. Форточка поддаётся не сразу, но всё же открывается.
- Ну, не развалился же? – начала издеваться боковушка.
Ничего не ответив, залезаю к себе. Ветер неприятно дует в ноги. Скоро замёрзну. Люба разок пинает ногой мою полку и говорит, что я лентяй. Отрицать не хочу. Зачем врать самому себе?
От скуки начинаю разглядывать «наскальную живопись» на стене. «Барнаул», «ТОМСК!!!», «НСК», «Иркутск» гласят некоторые письмена. Блин, откуда пригнали этот вагон?! В Москве своих мало? «Влад 12. 04. 16», «Я ЗАМУЖ ВЫХОЖУ!!!!!!», сердечко с каракулями… Твою мать, людям что, заняться нечем?
Переворачиваюсь на живот и рассматриваю других пассажиров. Девушка-мусульманка, которой к вечеру надоест перевязывать в духоте платок, и она будет ходить без него. Семья татар. Буряты с огромными сумарями. Несколько русских семей. Одна парочка, болтающая через стенку боковушки. Китайцы, понуро сидящее на боковушке (поблагодарите, что возле туалета скупили мы!). Ещё какие-то бабушки и студенты. Весёлый состав. Будем пересекать страну вместе! От Москвы до Владивостока!
В общем-то, день проходит тихо и спокойно. Часть наших людей перепробовала еду у всех товарищей, некоторые пацаны играли в карты и не обращали внимания на замечания воспитателей, остальные, включая меня, спали и вставали, чтобы дойти до вагона-ресторана.
Ночью проводники будят народ перед их станцией. Киров, кажется. За стенкой, в соседнем купе, зашевелились люди. Они собираются. Татары, как я понял. Дальше я не следил за тем, кто выходил, а кто заходил. Я просто пытался заснуть, но получается плохо. Духота давит на грудь и голову. Стоячий воздух пропитан запахами людей, еды, пыли. Кажется, что ты становишься частью этой духоты, этого воздуха. В нём ты растворяешься.
Проснувшись утром, первым делом я увидел ярко-зелёную макушку перед глазами. Она стоит в заторе, образовавшемся в проходе. Когда пробка рассасывается, незнакомец уходит в начало вагона. Кажется, новый сосед.
Хмыкнув, слезаю вниз к Любе, чтобы найти сумку с едой. Откопав лапшу и открыв её, иду к водонагревателю. Там встречаюсь с зелёным.
Когда я возвращаюсь на место, вижу других пассажиров, присоединившихся этой ночью. Пожалуй, о них говорить не буду, потому что ничего интересного они из себя не представляют.
Где-то через час безделья кто-то из нашей компании достаёт домино. Удивительно, но игра собирает приличное количество человек. И я не исключение. Сначала играем просто так, потом на желание, затем на деньги. Когда стало ясно, что за столом можно оставить приличную сумму, я ушёл из игры. Немного подумав, взял телефон и ушёл в тамбур. Наш вагон не соседничает с рестораном, поэтому рассчитываю провести время в одиночестве.
Сажусь на корточки и запускаю браузер. Виртуальный мир затянул меня быстро. От хлопка двери я аж подпрыгнул. На меня сверху вниз смотрел зеленоволосый незнакомец и улыбался. В руках наполовину наполненная водой бутылка. Сосед садится напротив, ставит бутылку на пол и достаёт из кармана шорт сигареты.
- Ты не против? - спрашивает меня, щёлкая зажигалкой.
Отрицательно мотаю головой. А что я могу сказать?
- О, так ты радужный?! - завопил сосед, делая первую затяжку и глядя в мой телефон, который я даже не удосужился прижать к себе. На экране горело изображение популярной группы, посвящённой ЛГБТ. - Ну надо же...
- Говорит мне малолетка, курящая в тамбуре поезда, - подметил я, не оставаясь в долгу. - Вы, неформалы, все такие?
- Какие такие?
- Неуравновешенные?
Паренёк почесал затылок.
- Неправильные какие-то люди тебе попадались.
- Ага, и мёд у них неправильный.
Смотрит как на идиота.
- Ты не родственник Петросяна?
Молчим. Говорить не хочется. Кажется, зелёный цвет полностью выжег мозг этого человека.
- Ой, чувак, прости. Ну, ляпнул, не подумав. В конце концов, это не имеет значения. Давай в знак примирения познакомимся, а? Я Вася.
Смотрю на Васю, а взгляд у того виноватый-виноватый, как у ребёнка, разбившего что-то ценное. Неожиданно зазвенел будильник на телефоне. Он напоминал об обеде.
- Увидимся, Василий, - прощаюсь, вставая.
После обеда заглянул в соседнее купе. Вася лежал головой в проход, слушая музыку в наушниках и покачивая, видимо, в такт ей. Остальные же соседи играли в какую-то настольную игру.
Когда я лёг на свою полку, ко мне через стенку высовывается лохматая зелёная голова. Лицо на ней улыбается во все зубы.
- Эй, ты знаешь моё имя, но я не знаю твоё, - произносит голова.
- Рома я.
- Рома-Ромашка. Как это мило. Кстати, где твоя соседка с первой полки?
- Ест ещё, - зеваю я.
- Ой, не зевай, пожалуйста, - зевает Вася.
- Хаха, поздно.
- Ты прав, - отвечает паренёк, свесившись вниз и проследив за маленькой девочкой, пробежавшей с воплем "мама".
Немного помолчав, спрашиваю соседа:
- Ты куда едешь?
- Выхожу я в Чите. А там надо будет ещё на машине ехать.
- К родственникам на лето?
- Ага, - вздыхает Вася. - А вы всем составом едите до конечной.
- Да, до конечной.
- Бедные, как же вы?..
- Да нормально, расслабься, - перебиваю паренька. - Представь, какое классное путешествие! Какая романтика! - Начинаю размахивать руками.
- Ром, ты мазохист, ей-богу!
- Пф, а сам-то двое суток едешь! Почти трое.
- Ладно-ладно, а мыться-то как?
И тут призадумался я.
- Ну, - начинаю, почесав затылок, - есть туалет, а там салфетки, все дела... Особо ловкие с тазиком там справляются. Кстати, в нескольких вагонах душ есть...
- Серьёзно?!
- Ээ, ну, да. Я не ходил сам. Мой товарищ ходил. Говорит, там очень строгая проводница. Только «своих» пускает. То есть персонал поезда. Надо по-быстрому проскальзывать.
Подумал Вася и начал доставать полотенце да мыльно-рыльные принадлежности. Спрыгнув, говорит:
- Увы, Роман, я вынужден покинуть Вас. Но я никогда не забуду о столь добром поступке! Спасибо за информацию! - и уходит.
- Да не за что, - отвечаю тихо. – Только это либо служебный вагон, либо форменный…
Через минут двадцать приходит довольный чистый Вася. Залезает к себе на полку. Кажется, лёг, расстелив полотенце на подушке. В этот момент кто-то из наших позвал смотреть кино на планшете. Я присоединился.
Ночью просыпаюсь от того, что за стенкой начали шевелиться, а это отдаётся и на моей полке. Заглянул к соседу, а он показывает сигареты, как бы предлагая присоединиться к прогулке. Я спускаюсь со своего места.
Зашли в туалет в конце вагона. Вася открыл форточку и встал одним коленом на закрытый унитаз. Вмиг по комнатушке разносится едкий запах сигарет, сдавливающий горло. Я, чтобы не упасть, облокачиваюсь на раковину.
– Вась, почему ты этот туалет пришёл? – спрашиваю паренька.
– Да наша проводница поймает меня, ведь дым идёт к ней в окно.
– А из соседнего вагона? Им же в окно дым попадает.
– О, те проводники спят, как убитые. Их разбудит только взрыв. Наверное. Но, в конце концов, у меня с собой в кармане деньги для штрафа.
– Пф! – смеётся Вася. – Я так сигану в толпу на вокзале, что эти тётки в жизни меня не догонят. Расслабься, я не первый год с этим экипажем езжу. А я и не думал, что ты такой… ну, правильный.
Пока Вася докуривает сигарету, мы молчим. В это время у него на лице гуляет тень серьёзных раздумий, а тело застывает в напряжённой позе.
– Знаешь, - пытаюсь отвлечь знакомого от, как мне кажется, тяжёлых мыслей, - я не понимаю этих девчонок. Некоторые мечтают стать стюардессами, но проводницы-то круче!
Вася повернулся спиной к окну и как-то странно посмотрел на меня. Холодный воздух начал пробираться под одежду. Кажется, я что-то разбудил в его памяти. Я поёжился.
– Кстати, о девчонках. Ром, что ты всё время с ними споришь? Тебе сложно сделать то, что они просят?
Щёки и уши у меня начали гореть. Вспомнилась форточка в купе и другие мелочи. Стало как-то не по себе от того, что этот человек, который, по сути, для меня никто, расспрашивает меня о том, почему я поступаю так или иначе.
– А тебе-то что? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Мне просто интересно, чем ты руководствуешься.
– Ха, - начинаю я. Мне не сложно ответить, я даже не против выговориться. – А какого чёрта они орут про феминизм?! Про равноправие?! Но сами-то они не захотят идти в армию, например! Или тягать коробки!
Я что-то кричу ещё. Наболело. А Вася молчит. Думает. Но внезапно он оживает. Поднимает руку, прося замолчать, и говорит спокойно:
– Дурак ты, Ромка, дурак. Больше чем уверен, что ты говоришь не о своём окружении, а об истеричных, неграмотных и воинственных девчонках из Интернета. Да, да, не смотри на меня так.
– Чувак, в СССР так с этим не носились! На это не обращали внимание!
– Не ори, это во-первых. Во-вторых, не ты ли хаял сегодня Советский Союз, когда смотрел со всеми советский же фильм, а? Во-во. Чего глазки опустил? Но если уж на то пошло, то кое-что попытаюсь объяснить.
Различие между мужчинами и женщинами пытались убрать, давая последним возможность работать, а не только заниматься хозяйством. Конечно, где-то что-то не получалось, о случаях насилия ещё меньше говорили, чем сейчас. Но равноправие не было конечной, главной целью. Оно было инструментом. Целью было построение коммунизма. И люди этим жили, понимаешь? А сейчас с этим носятся потому, что нет у людей главной, массовой идеи для существования. И все её ищут, иногда создают, как могут, - тут он замолчал, зажигая сигарету, что держал в зубах, и делая первую затяжку. – Но иногда эти стремления не столь безобидны, как равноправие.
Молчим минуту.
– Знаешь, Вась, - подаю голос я, запрокинув голову, - мне кажется, что из-за этих стремлений человечество рано или поздно уничтожит себя.
– Да, Ром, ты прав. Возможно, давно пора уничтожить людей, ведь они не создают, а пожирают всё и вся, - с этими словами он плюхается на крышку унитаза. -Но есть одна проблема. Никто не позволит этого сделать! Даже поодиночке люди не смогут сдохнуть самостоятельно, без чьей-либо помощи! А знаешь почему? Да потому, что мы любим себя слишком сильно! Считаем, что без нас мир рухнет!
Видно, как Вася переживает всё это. Он аж забыл про сигарету, которая роняла пепел на пол. Парень просто опёрся лбом о ладонь и смотрел на стену.
– Рома, пожалуйста, не смотри не меня так… восхищённо. Я говорю простые вещи. Но запомни, я не истина в последней инстанции. Люди слишком умные. Напридумывают всего, додумаются до многого и страдают, как я сейчас, например.
Весь следующий день наш отряд, включая меня, и Вася просиживаем безвылазно в вагоне и играем то в карты, то в домино, то в шахматы да в шашки. Люди на боковушках и в купе меняются. Дети то плачут, то смеются. Пожилые женщины во весь голос обсуждают своих знакомых: кто с кем спал, у кого от кого дети родились, кто ремонт делает всё время. Какой-то мужчина просит их помолчать, но приятельницы посылают его куда подальше.
Поздно-поздно вечером, даже ночью, наш поезд должен сделать большую остановку в Красноярске. Все хотят выйти, потому что кто-то очень хорошо рассказал, какой красивый вокзал и перрон там.
Когда, слова Богу, приезжаем туда и выходим, мы, наконец, понимаем, как в вагоне душно и как соскучились по уличному воздуху, пусть даже грязному из-за вокзала. На улице все разбегаются по разным сторонам перрона, а ОБЖшник кричит, чтобы никто далеко не уходил. Я, Вася и Люба пошли к ларьку купить холодной воды. Но, увы, она не имеется в продаже. В холодильнике лежат только шоколадные конфеты, даже мороженого нет. Также радует истеричная красноволосая продавщица, которая явно не думала, что ей придётся продавать ночью уставшим, вспотевшим пассажирам сладкое и воду. Видать, рассчитывала на бодрых и интеллигентных людей, которые дадут ей поспать. После «приятного» общения с девушкой, Люба бесится какое-то время, обзывая её.
Нагулявшись по платформе, поднимаемся на лестницу надземного перехода, чтобы Вася покурил. Садимся все дружно сбоку, чтобы не мешать людям. Приятель достаёт сигареты, Люба что-то читает во «Вконтакте», я смотрю на старый паровоз, стоящий около здания вокзала. Спустя несколько минут подруга зачитывает запись из соцсети о том, какой Путин плохой, что в РФ ужаснейшая пропаганда после Северной Кореи и что у этой страны нет будущего.
– Раз так всё плохо, то почему они не уедут из России, как советуют другим? – закатывает глаза Вася. – Пропаганда есть везде, никто её не отменял. И врут все в одинаковой мере.
– А кому верить? – спрашивает Люба.
Вася пожимает плечами.
– Валить из России? Да кому мы нужны там, за бугром? – вмешиваюсь я. Такие заявления меня всегда бесили. – Если уж на то и пошло, то надо что-то менять.
– Ага, - мечтательно улыбается Вася, - замутить переворот!
– Ну, ребят, вы даёте! – говорит Люба, глядя на наши мечтательные лица. – Сомневаюсь, что кто-то возьмётся за это. Кишка тонка! Да и к тому же, где гарантия, что из-за этого потенциального революционера всё придёт в норму, всем будет хорошо, как в сказке...
ДнёмВася собирается, чтобы утром хорошо выспаться и не мучиться долго с вещами. Люба возится с раскраской. Сопровождающие что-то выясняют у мальчишек из нашего отряда. Девчонки, кроме нашего купе и боковушки, сплетничают о чем-то или о ком-то. В общем, день проходит скучно и лениво, говорить не особо хочется. Простите меня.
Утром я проснулся из-за проводницы, будящей людей, выходящих в Чите. Вася еле встаёт. Его поднимает только стремление как можно быстрее добраться до туалета и привести себя в божеский вид, ведь отстаивать очередь не очень хочется. Я же спокойно лежу, свесив ноги над столом, и рассматриваю людей, их сумки. Кто-то уже бегает с кофе, чаем, просто кипятком. Кто-то собирает постельное бельё, заворачивает матрацы. Люба, проснувшись из-за шума и возни, думает, что поесть. Хочу спросить у неё какой-нибудь лапши или картошки быстрого приготовления, но вспоминаю, что из многообразия «быстрой» еды она ест только кашу.
Через некоторое время возвращается Вася, взбодрённый прохладной водой. Слышу, как он за стенкой собирается. И тут я понимаю, что буду скучать по этому человеку, с которым нас свёл поезд дальнего следования. Жаль, но нас разделяют километры. Жаль, что человека, понимающего тебя, интересного, почти родственную душу, встретить сложно, а встречи, как поезд, проносятся быстро и почти незаметно, оставляя на некоторое время какой-то непонятный звук.
За этими размышлениями я не замечаю, как поезд начинает тормозить. Люди встают с мест и занимают очередь на выход. Когда поезд останавливается, толпа потихоньку начинает двигаться. Вижу, что Вася встал в проход. Пока слезаю, Люба с ним обнимается на прощание. Предлагаю пареньку проводить его. Он соглашается.
Выходим из вагона последние. Если честно, я не знал, что в Чите выходит так много народа.
– Что ж, - говорит Вася, глядя по сторонам, - за мной, кажется, ещё не пришли. Да не жди меня, Ром, поезд отправляется скоро.
– Вась, ты думаешь, что я не успею заскочить в вагон, когда проводница позовёт?
– Нда, - вздыхает приятель. – Что скажешь на прощание?
Пожимаю плечами:
– Ну, приятно было познакомиться…
– Мне тоже! – улыбается во все зубы. – А я вот что скажу: Ромка, искореняй все плохие черты в себе, пока они сильно не проросли в твоей душе; уважай других людей, не отзывайся о них плохо по пустякам, как ты делал с девчонками, например…А в целом, ты неплохой парень, да.
– Василий, Вы прямо как моя мама! – смеюсь я.
Вася смотрит мне в лицо, а по телу от этого пробегают мурашки. Неожиданно паренёк приближается и целует меня в щёку.
– Не смотри на меня так удивлённо, Рома, - говорит и щурится, как лис. – Это я так, на прощание. Я кое-что хотел сказать… Я не Василий, я Василиса. Просто люблю говорить о себе в мужском лице и носить непонятную одежду.
Смотрит и улыбается. А я не знаю, что сказать. Вдруг Вася, махнув кому-то в толпе, говорит, что за ней пришли, и убегает. А стою и смотрю ей в след, пока она не исчезает в потоке людей.
Внезапно я понимаю, что я придурок, потому что не спросил Василисину фамилию. А ведь могли бы общаться через Интернет.
27 июля – 10 августа 2016 года
Автор: Lilium ultimum
Источник: https://litclubbs.ru/articles/8277-skoryi-moskva-vladivostok.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#поезд #лето #путешествие #лето #россия
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.