Погода была не морозной, около минус 10, тихо и безветренно. Я еще подумала, вот бы в такую погоду – в деревню! Саша, будто прочитав мои мысли, предложил:
- А поедем с ночевкой в деревню? – улыбается хитро.
- Спрашиваешь? Конечно – да! – обнимаю его, благодаря за понимание моего настроения.
Саша набрал номер Ленки, та очень быстро ответила, будто ждала звонка:
-Алло! Сашок! ЗдорОво! Как дела? – услышали мы радостные возгласы, - когда приедешь?
- Лен, привет. Я вот и звоню: ты нам печку не затопишь часа в три? Хотим сегодня с ночевкой приехать.
- Как не затопить? Затоплю! – с готовностью согласилась Ленка.
- Ключ знаешь где лежит. Спасибо, Лен, какой гостинец привезти тебе? – улыбались мы. Потому что разговаривать с Ленкой, даже по телефону, без улыбки невозможно.
- Курева привези, Санёк! Курева! – кричала Ленка в трубку.
Итак, мы, едем в деревню! В деревне у нас нет телевизора, воды в доме и газового отопления тоже нет, только печное. И вот где, как не в деревне, можно так хорошо поговорить по душам, сидя у открытой дверки печки, впитывая лицом, шеей и руками приятное тепло огня?
Деревня со всех сторон окружена лесом. Наш домик разделен на две половины. В одной из которых живет соседка-пенсионерка Любовь Петровна – маленькая, шустрая старушка, этакий живчик, с короткой седой стрижкой, образованная, хозяйственная, знающая жизнь. Домик наш стоит на небольшой полянке, от нас до соседних домов порядочное расстояние. Но слышимость в деревне невероятная. Залает собака на соседней улице, а кажется, что у тебя во дворе лает. В нашей деревне, если лает собака, нужно сразу проверять, в чем дело. Лет шесть назад дядя Вова, муж Ленки-зассыхи, успел выбежать из дома и отбить своего молодого пса от волка. Дело было зимой, видимо от голода вышел зверь к домам.
Мы собираемся. Нужно заехать в магазин, взять Ленке с дядей Вовой сигарет, гостинцев, купить себе что-то на ужин. Из дома взяли соленые огурцы, сырые и вареные яйца и картошку, стейки красной рыбы. Осталось купить вареной колбаски и майонез для оливье, и предвкушая вкусный ужин, нагуливая аппетит, ехать по зимней дороге, с обеих сторон которой стоят заснежённые деревья.
Мы подъезжаем к дому. Такая тишина вокруг. Уже почти темно. В деревне ни одного фонаря. Света в окнах почти нигде нет. Тут рано ложатся спать. Пенсионеры – жаворонки. Рано ложатся, рано встают. Во сколько встаёт наша соседка, мы знаем точно. В пять утра. Всегда. Потому что мы очень хорошо слышим, как хлопает она входной дверью, видимо отправляясь в дровник.
У крыльца нас встречает Ленка. Радостно сияет, как начищенный самовар! Видно, издали услышала машину, и вышла.
-Вот и приехали! А печка почти протопилась! Ты, Санёк, подложи сам еще топку, а я побегу, Вовка баню топит, ждёт!
Саша достаёт обещанные сигареты, конфеты, печенье, для дяди Вовы купил крепкого черного чая. Ленка радуется гостинцам, как ребёнок. Заходим в дом, у самого порога стоит табуретка. Под ней постелена картонка с Ленкиными следами от валенок.
-Так ты у порога что ли все это время сидела, Лен! – восклицаю я, - ты чего ж тут? Хоть бы в кухню прошла!
- Да ладно, - смущается Ленка, - я и тут.
Она прекрасно знает, как не рады бывают люди ее визитам в дом. Запах навсегда въелся в Ленкину одежду и особенно в обувь.
- Спасибо, Лен! Дядь Вове привет передавай! Приходите в гости!
Ленка уносится в сторону своего дома едва приметной в снегу тропкой. Вся она маленькая, крепкая, сбитая. Ленка летом калымит колкой и погрузкой дров. Зимой нанимается ухаживать за скотиной. Не за деньги. Тут такого расчета не дождешься. За еду: молоко, мясо, яйца, картошку. Свою картошку тоже сажают. А еще тем летом держали поросенка Гаврюшу. Его отдали в расчет за работу. Так этот Гаврюша ходил за Ленкой хвостом. Куда она, туда и он. Ленка кручинилась, как резать такого? Привыкли.
Мы выносим из дома картонку, заботливо постеленную Ленкой себе под ноги, потому, как ни крути, Ленка ушла, а запах от её валенок остался. И все равно, лучше Ленки, никто бы не истопил нам печку. Не потому, что не умеют, а потому что Ленка это делала с душой, от чистого сердца! Ленка нас любит и ждёт. Искренне. А запах, ну что запах – десть минут подержали дверь открытой, и всего-то дел.
Я разбираю пакеты, Саша ставит на плитку чайник, наливает воды в рукомойник. Рыбу замариновала еще дома и теперь осталось дождаться, когда в топке заалеют жаркие угли, чтобы запечь её на решетке. Пока же режу салат оливье с колбасой, почему-то зимой в деревне есть его особенно вкусно!
Пришло время рыбы, мы приспособили для запекания старую металлическую подставку от микроволновки на высоких ножках. Она устанавливается в топке печи и как-раз таких размеров, как решетка для рыбы. Печка у нас не печка вовсе, а голландка, без варочной плиты. Но мы приноровились и сардельки на шампурах жарим прямо в топке и мясо. В общем, голь на выдумку хитра. Можно, конечно, пожарить рыбу на сковороде на плитке, но где тогда взять изумительный аромат углей?
К нам забежала Любовь Петровна.
- Здравствуйте! А я слышу, приехали! Чем это у вас так вкусно пахнет? На всю улицу дух идёт.
- Рыбу, тёть Люб, запекаем, проходи, ужинать скоро будем!
- Нет, что ты, - машет руками Любовь Петровна, - спасибо! Я только поздороваться забежала. И мои вот, Люда с Игорем, как ни приедут, все шашлыки жарят. А по мне б лучше котлет!
- Как здоровье? – спрашиваем.
- Да как? Давленье, а так нормально! Терпимо! – бодро отвечает соседка.
Одета она в теплые спортивные брюки, светло-серый свитер с высоким горлом, на голове вязанная узором косами шапочка, и выглядит баба Люба не как старушка деревенская, а как лыжница, только что оставившая лыжи у забора. Еще и румяные щеки и живые глаза и крепкие белые зубы в улыбке. Попрощавшись, убегает так же быстро, как прибежала.
- Саш, сколько же Любовь Петровне лет? – я восхищаюсь ей и зимой, и летом. Всегда в движении, в делах.
- Да много уж, за восемьдесят-то будет, думаю.
Мы садимся ужинать. В деревне у нас большой квадратный стол на крепких ножках, основательный такой, хозяйский. Самовара на нем только не хватает. Всегда кажется мне, что такие крепкие добротные столы созданы, чтобы на них стоял поднос с самоваром, заварочным чайником на верху, и непременно рядом блюдце с сахаром комковым.
Дрова в печи прогорели, мы открываем дверку, чтобы жар скорее наполнил кухню. Печь хорошо прокалилась и теперь до утра будет отдавать тепло во все три комнаты. Комнаты расположены вокруг печки, печная топка выходит на кухню. Перегородки между комнатами специально сделаны не до потолка, оставлен большой зазор, чтобы теплый воздух расходился по всему дому. Я люблю встать к горячей печке и, поочередно меняя ноги, прижимать к ней ступни в шерстяных носках.
В пять утра, как обычно, хлопнула соседская дверь. Пора вставать, топить печку, за ночь остыла почти. Дрова с вечера занесены в дом, осталось уложить в топку. Умываемся холодной водой из рукомойника. Свежо! На утро припасены сырые яйца и копчёная колбаса. Жаришь её, а по дому такой аромат плывёт - и не голодный есть захочет! Будем завтракать яичницей, пить горячий чай с батоном и вареньем (Любовь Петровна принесла утром), сидя перед большим окном за столом на кухне, поджав под себя ноги в шерстяных носках. Смотреть, как светлеет небо, как наступает зимнее утро, как блестит снег, как будто нет никого больше в мире, кроме нас двоих на этой кухне у окна. И никто никогда не любил друг друга сильнее, чем мы.
О том, кто такая Ленка можно прочитать тут
