Пускай по всей земле звучит тому достойная хвала, Кто раскрывает нам искусно давно минувших дней дела,
Кто счёт ведёт событиям, изложенным в легендах и сказаниях, Оставленных для нас заветах и, порой причудливых, посланиях.
Восток. Его запрятанные клады таят для нас немало тайн, Забавных притч, советов мудрых, историй брызжущий фонтан.
Одна из множества легенд народа древнего осталась О царстве, чья непререкаемая власть на половину мира простиралась.
Там правил тот, кто подданным внушал и поклонение, и страх – Всесильный и могучий царь царей, великий шахиншах.
Его владения, какие облететь за десять дней и сокол бы не смог, От севера холодного на жаркий юг, и с запада тянулись на восток.
Для войск его были тесны пустынь горячие просторы. Главы царей держал он твёрдо дланями * и подавлял свободы взоры.
Есть силы, от которых ждать пощады бесполезно, знали встарь: Штормующее море, бушующее пламя, в порыве гневном царь.
С царём, как с пламенем, всегда необходимо быть настороже и бдеть. К нему чем ближе, больше и опасность как мотылёк сгореть.
И, кажется, что отступить тогда разумней от него на шаг, Но многие ли захотят лишиться милостей – фавора, почестей и благ?
Обычно так в истории всё было на протяжении веков, Но, как легенда утверждает, наш падишах был не таков.
Наш шах иным был: тенью солнца, даром милостей творца. К нему шагами семимильными тянулись подданных сердца.
Верблюд надменный, король пустыни, высокогорбый, вздорный Готов был горб единственный ему, правителю, отдать покорно.
Сам царь зверей позволил бы ему густую гриву с шеи снять, Своё величественное тело подобострастно распластать.
Сей повелитель не случайно народной славы заслужил. Он из династии высокой, из сада благородных был.
Родители его уже давно в могилах пышных почивали. Они при жизни с юности его, как царства символ, воспитали.
Плод воспитания достойный он скромным по натуре стал И справедливостью безмерной всю гладь земную,как ковёр, устлал.
Про щедрость небывалую его, владыки и страны кумира, Молва распространилась, говорит легенда ,почти до самой кромки мира.
Судьба тому благоволит, кто цельным одарён стремлением. Тот при возможности весь мир преобразит и мыслью, и умением.
Наш падишах всегда предусмотреть умел насущные запросы, Врагам отпор давал,с царями ладил и решал неразрешимые вопросы;
Разборам честным подвергал любые возникавшие сомнения; Упорно совершенствовал свой ум советов мудрых накоплением.
Есть в жизни странность в том, что на иронию судьбы похожа: Порой и недалёкие умом-глупцы и люди умные вершат одно и тоже.
Уже отмечено, что падишах величием и власти, и ума был славен, Душой был чист, но и, увы, не знал пока, как женский род коварен.
Хотя давно ещё наставником его ему была дана наука: "Не будь доверчив женщинам, они сердца разят без тетивы, из лука;
Не верь их клятвам и обетам, порождениям обмана. Всё это козни сатаны, ведь женщины – создания шайтана".
Но наставления подобные мужчине в цвете лет напрасны. Настало время, падишах, вполне естественно, влюбился страстно.
Как мало тех мужчин, кто, будучи изгоем нелюдимым, От женских чар и стрел коварных оказывался невредимым.
Не в нашей воле, упаси нас боже, в чём-то шаха обвинять. Из описания красот его избранницы понятно,что не мог он устоять.
Она сердца мужчин как раскалёнными углями прижигала. Сама луна с красавицей такой сравнения любого избегала.
Лишь стоит в сад ей выйти, и без солнца день блистает. Смеётся, словно с нитки жемчуг щедро рассыпает.
Ей тяжесть бёдер пышных подняться с места не давала, А бюста, взгляд притягивающего, высота красавицу обнять мешала.
Не будем углубляться в описание невесты многочисленных красот, Не зная замысла судьбы коварной – куда он шаха приведёт.
Пока мы можем говорить, что падишах свой выбор сделал. Он обольстился красотой, решением, возможно, скороспелым.
Потом был пир роскошный, легенда о котором умолчала; Для падишаха не был он совсем пути счастливого началом.
Причина этого до нас дошла, она понятна будет, скоро прояснится. Однако раньше чуть повествование должно немного отклониться.
У падишаха брат был сводный, красавец юный, но уже женатый. Он был царём страны далёкой, малоизвестной, небогатой.
Стоп. Нам пора, чтобы возможно было повесть развивать, Обоих правящих особ своими именами называть.
Брат старший, наш герой, был назван именем известным – Шахрияр. Брат младший нам остался неизвестен; давйте назовём его Джафар.
Вот как-то старший, Шахрияр, по брату младшему совсем затосковал, Позвал везира * главного, Джафара привезти приказ отдал.
Брат младший рад был, приглашенье принял, согласился; Быстро собрал, что нужно, и с женой тепло простился.
Он оставлял её одну с какой-то внутренней тоской. Она была такой любимой, нежной, хрупкой, молодой.
Потом телохранителей и слуг с верблюдами и мулами отправил. Вместо себя правителем везира первого оставил.
Сам за караваном следом, на верблюде с балдахином, не спеша. От предвкушенья встречи с братом с ним пела и его душа.
Но по дороге вспомнил вдруг – забыл подарок брату. Обидно, память подвела, не избежать домой возврату.
Немалый путь верблюд прошёл, лишь в полночь во дворец вернулся. Джафар в чертоги царские вошёл и ... мир перевернулся.
Цветник любви, газель степная, эдема гурия – его жена С рабом, в супружеской постели, понятно чем была поглощена.
В глазах царя всё потемнело – увидеть (о, Аллах ) такое ! И в тот же миг он меч схватил и головы отсёк обоим.
Приехал к брату грустным, с лицом печальным и поблекшим. Однако не сказал ни слова о причинах, к этому повлекших.
Понять такое трудно. От объяснения, читатель мой, меня уволь. Ведь снятие с души стенаний обычно облегчает боль.
Тогда брат пригласил его, чтобы развеяться, с ним съездить на охоту, Но со слезами на глазах Джафар остаться пожелал, отверг заботу.
Уехал Шахрияр, а он сел у окна, смотрел на сад, потупив очи. Вот и луна взошла, сменив над небесами власть – её взял ворон ночи.
Вдруг резко изменилось что-то. Джафара в холод бросило и в жар. Он видит: из дворца выходит мужчин и женщин двадцать пар.
Рабы, невольницы, и среди них, блистая красотой, супруга Шахрияра. А вот и чёрный раб ; к ней подошёл и обнял, стал ей парой.
Одежды сняли все, чего-то стали ждать, присели. Поблизости заранее расстелены были удобные постели.
Внезапно " О, Масуд ! " - царица вероломная вскричала. То был сигнал позора, действия бесстыдного начало.
Запретный плод манит людей, позывы низменные губят. Однако похоть верх берёт и потому любовников сильнее любят.
После увиденного грязного прелюбодейственного дела Лицо Джафара, как ни странно, даже немного просветлело.
Порою от чужой беды своя беда становится слабее, легче. И кажется иному, что чужая боль его беду как будто лечит.
Тем временем царь Шахрияр в чертог с охоты возвратился. Увидев брата вновь с лицом цветущим, немало подивился.
Тот, наконец, решился обе тайны неприглядные раскрыть. Вы согласитесь, что о грязном деле всегда не просто говорить.
Шах тотчас захотел увидеть всё глазами собственными, сам, И бросил клич о выступлении немедленном из города войскам.
При этом скрытно сделал так, как будто сам в поход ушёл. Однако, поменяв обличье тайно, украдкой во дворец прошёл.
А дальше было, как рассказывал Джафар. И шах был потрясён. Он руки к небу воздымал: "Не может быть, это какой-то сон."
После родителей потери то был второй судьбы удар. Жена его, как оказалось, не дар любви, а Ахримана * дар.
Меч шаха засверкал как солнце, по головам прошёлся просто так. Уж в этом все цари искусны и головы рубить для них – пустяк.
Простую истину скажу, её опровергать никто не станет. Спина судьбы как горб верблюда – то жиром наполняется, то вянет.
Для Шахрияра в тот момент она, увы, завяла и согнулась. Как будто сталь булатная меча с непробиваемой стеной столкнулась.
Теперь остался он один, династии великой сын наследный. Свернул ковёр надежд мечту, что в царстве будет принц наследный,
Который должен был продолжить многовековый царский род, Древо владычества династии, страны единственный оплот.
Чтобы забыться, Шахрияр в дела всё глубже уходил, Но по ночам не мог заснуть – его же мозг его гнобил.
К тому же с умными людьми нередко странность происходит: Печаль не только гнобит мозг – ещё и сердце бедное изводит.
Нет эффективней средства несчастий тяжкий гнёт унять, Чем мыслей ход переключить и чем-то их другим занять.
Владыка знанием наук отменным сиял, как лунная сияет ночь. Это была его заслуга – власть в этом деле не могла ему помочь.
К учёбе (а цари учились тоже) он интерес активный проявлял; С наставниками размышлений мир и рассуждений арифметику познал.
Барханы из песчинок собирает горячий бич пустынь – самум*. Крупицы знаний пополняют активный мозг, пытливый ум.
Так вот, забросив все дела, отрёкся шах от всех страстей, Шатёр его высокого ума закрылся от ненужных помыслов-"гостей".
Одна лишь мысль осталась и владыке не давала спать: Ему хотелось всё о мире прошлом, настоящем, будущем узнать.
Возможно ль это ? Мысль вызывала обоснованно сомнение, А потому он долго размышлял, но принял, наконец, решение.
Созвал вельмож, пашей, везиров, словом, всех насельников дивана*, Мужей учёных с родословной дальней, от самих корней Адама.
Послал во все края страны самых стремительных гонцов, Призвать к участию в диване всех седовласых мудрецов.
Все собрались. Шах прибыл не спеша,поднялся на помост и сел на трон. Стражей, в шелках одетой, с мечами острыми престол был окружён.
Трон весь из золота. Главу царя блиставшая корона украшала; Камней в ней драгоценных – сотни; она свет солнца затмевала.
Шах медленно и зорко собравшихся глазами обводил, Долго с достоинством молчал и, наконец, заговорил:
"Я знать хочу историю всех стран и каждого народа: Где их истоки, кто их создавал, предания у них какого рода;
Как жили раньше, как сейчас живут; Вели ли войны с кем, хозяйство как ведут,
Какие есть ремёсла, торговля как ведётся; Перед каким правителем спина народа гнётся;
В какого верят бога, что пьют и что едят; Что ждут от будущего, от судьбы чего хотят?
Но главное, что содержать должно повествование, – Смысл человека на земле существование".
Услышав падишаха грандиозный необычный план, Был поражён, взорвался от восторга криками диван.
"О, повелитель правоверных, россыпь премудрости твой освещает лик. До звёзд сверкающих вознёсся, предела знаний ты достиг !
Да будет жизнь владыки вечна, да будет слава без конца ! Ты послан был для счастья верных, для нас по милости творца !"
Когда хор славословий потихоньку прекратился, Царь к группе избранных мудрейших обратился:
"Мужи учёные на протяжении немалых тысяч лет Найти не могут на вопрос, который задан мной, ответ.
Хочу, чтобы ваш общий ум порадовал меня и убедил: В чём сущность жизни человека, её глубинный смысл?
Вы, мудрецы, всегда дела загадочные хорошо ведёте; В истории, которую напишете, ответ должны найти, и вы его найдёте !
Ваши усилия и результат работ будут оплачены великодушно". Восславив шаха, мудрецы с поклонами диван покинули послушно.
Забыл упомянуть условие важнейшее: шах дал себе зарок – Приказ должен быть выполнен за пятилетний срок.
Беды приход предчувствие для мудрецов грядёт. Знать смертным не положено, что в головы царям взбредёт.
Пугала мысль возможности сомнительной реального решения. Не проще ль шаха отравить? ( Простим намерений их прегрешения ).
Меж тем, стремительно, быстрее аргамака время мчится. Пять лет прошло, я даже не успел (шучу!) перевернуть страницу.
Вот на востоке голубыми крыльями взмахнула птица Рух *, А ворон ночи чёрный отступил на запад и потух.
Тут петухи отчаянно запели, стараясь, кто кого перепоёт. Азаном * муэдзины с минаретов усердно принялись будить народ.
День загремел. Народа толпы заполонили весь майдан. Все ждали. С важными вестями уже подходит караван.
Вельможи на помостах, прибыли сюда заранее; Они должны были проверить выполнение задания.
Собравшимся так не терпелось всю процедуру увидать: Как выполнен приказ, какой окажется обещанная шахом благодать.
А вот и падишах со свитой, на слоне, под балдахином. Махнул рукой к началу церемонии, как полагается по чину.
Внезапно люди закричали. Шагая по песку откуда-то оттуда На горизонте вдруг возник огромный караван верблюдов.
Торжественно, степенно стал приближаться (о, создание творца !). И в нём число верблюдов тьма, им будто не было конца.
Вместо парчи, рулонов шёлка, снеди разной, бурдюков У каждого верблюда на спине было от двух до четырёх тюков.
В тюках уложено особо тщательно и бережно (исполнено в заботах) Томов по десять записей в сафьяновых прекрасных переплётах.
"Что это? "– шах от гнева больше ничего не мог сказать. "О, властелин, это история народов, о которой приказал ты написать."
"Смеётесь надо мной?! Я, что, всё это прочитать обязан? Вам только дать ответ на главный мой вопрос наказан.
Добавьте мне сто жизней, а вы не можете даже одну мне дать, То и тогда я не успею бумаг всю эту кипу прочитать".
Шах пригрозил всем мудрецам, что может приказать Слонам под ноги бросить их, в лепёшки раскатать.
"Мне нужно только суть узнать, как жил, живёт любой народ " – Сказал и ... новый срок установил, всего лишь ровно год.
Хвала владыке, мог и наказать. Как благороден шах ! Приказы надо выполнять. На голове и на глазах *.
Для ветра времени год умыкнуть – пустяк, а не вопрос. Подул, ищи-свищи, с песком за горизонт унёс.
И вновь, как по велению волшебника-творца, Кортеж, теперь из десяти верблюдов возник у царского дворца.
Два сундука , на каждом из животных , фолиантов. Творение уставших от капризов шаха мудрецов-талантов.
Совсем разгневался владыка, слюной пошёл, стал казнью угрожать. Потом остыл (спешить не надо) немного можно подождать.
Спросил, когда он всё же сможет толковый получить ответ. Тут мудрецы с его согласья решили провести совет.
Средь мудрецов был человек известный, о чём напомнить очень рад; Покрытый славой легендарной, никто иной, как мореход Синдбад.
В скитаниях из положений сложных он выходил всегда, а потому Все мудрецы единогласно ответ найти доверили ему.
И вот вперёд он вышел, перед шахом на колени встал: "Владыка, завтра ты ответ получишь, которого так долго ждал".
Шах удивился, а не много ль на себя Синдбад берёт? Ведь знает – за обман владыки в страданиях мучительных умрёт.
И мудрецы, все как один, дрожа от страха, недоумевали. Какой Синдбад мог дать ответ, если они его не знали.
Он объяснил: " Здесь нужен риск, который вынужден, увы. Погибну я, скорей всего, а без меня погибнете и вы ".
Едва взошло светило и цветы раскрылись, пленяя красотою, Как падишах потребовал к себе с ответом неразумного героя.
Синдбад готов был и незамедлительно явился во дворец, Держа в руках изящный, из сандалового дерева ларец.
Хвалебных слов обычный ритуал, положенный поклон: "Тот ключ, которого ты ждёшь, владыка, в шкатулке этой заключён".
На бархатной подушечке лежал клочок пергамента внутри ларца. На нём была одна лишь фраза, рукой написанная мудреца.
Бумага содержала то, что тщательно история скрывает: " Н а р о д р о ж д а е т с я , ж и в ё т и у м и р а е т ".
Читатель мой , такой простой не сказочный финал , Тебя , возможно , огорошил и разочаровал .
Синдбад, однако, прав, сумев аллегорически , вполне логично , Суть смысла жизни уловить и изложить так лаконично .
Цикл от рождения до смерти – от смерти до рождения Даёт возможность жить другим и обновляться поколениям.