Глава 11
2010 год
– Старый козёл! – отец грохнул трубку на аппарат и опустился в кресло. Андрей видел его из каморки и знал – говорил отец с Воропаевым-старшим. – Не компаньон, а проститутка!
Подхватив со стола папку, президент компании швырнул её в стену.
Андрей улыбнулся. Когда отец психовал, но аффективная вспышка была направлена не на него, ему даже нравилось. Это будто делало их ближе. После подобных выплесков как-то не всерьёз воспринимались нравоучения о спокойствии и выдержке, речи о том, что с холодным разумом человек добивается большего. Андрей всегда мог напомнить – а сам-то? Наверное, это было важно – иметь нечто общее с кем-то, родным по крови. Отец, воспринимавшийся раньше как воспитатель и надзиратель, а нынче – как начальник, на минуты превращался в кого-то близкого и понятного.
– Сволочь плешивая, – подобрал отец новый эпитет и посмотрел в сторону Андрея. – Вообрази себе, он хочет отделиться.
– В каком смысле?
– Сделать наш питерский филиал отдельной компанией, что тут непонятного? Нашёл себе там другого партнёра. Сепаратист хренов.
– Так пусть валит, – сказал Андрей. – Меньше собственников, меньше разброда в решениях. У него не будет акций «Зималетто»?
– Он сволочь, а не идиот, – уже спокойней сказал отец. – Конечно, часть акций ему придётся продать нам. Но вообще уйти из «Зималетто» было бы глупо. Вдруг новая компания не принесёт ожидаемой прибыли? Нет, Юра не так наивен. Да и щенка своего тут будет держать, это уж обязательно.
Называть щенком Сашку, который даже немного старше Андрея, при нём не стоило, но отец сейчас мало заботился о выражениях. Принялся мельтешить по кабинету, рассказывая, что отщипнуть филиал – это посягнуть на целостность «Зималетто», его детища, смысла его жизни. От Воропаева он такого не ожидал. И не в деньгах дело. Потом резко остановился. Положил ладонь на сердце.
– А может, и правда оно к лучшему. Пусть идёт, я… помогу ему. Я его выжму к чёртовой матери. Зачем мне такой напарник? Только надо всё просчитать. Финансист…
Ткнув в кнопку вызова, отец велел финансовому директору срочно явиться. Секретарша ответила, что Ярослав Борисович уехал в банк, но вот-вот вернётся и подойдёт.
– Андрей!
Андрей уже отвернулся, полагая, что главная часть спектакля закончена. Отец проорался и дальше будет действовать, как обычно, спокойно. А о существовании сына в подсобном помещении и думать забудет. Но тот вошёл в каморку.
– Обещай мне, что я раньше сдохну, чем увижу Воропаева в этом кресле.
И кивнул на своё рабочее место.
– Воропаев молодым туда не попал, думаешь, он влезет в него на седьмом десятке?
– Я об Александре. Он не должен стать президентом. Им должен стать ты.
Подобные взгляды президента «Зималетто», с угрозой и напором, глаза в глаза, выдерживали немногие. Андрей выдержал.
– Обещаю.
В конце концов, отец требовал того, о чём сам Андрей давно мечтал. А если Воропаев-старший отделится и Сашка лишится его поддержки в «Зималетто»… Да этот дятел до сих пор не знает ни коллектива, ни рабочего процесса. Кому нужен подобный президент? Андрей посмотрел на часы. Отец ещё раз потёр сердце.
– Ждёшь свою эту?
– Да, завтра защита.
– Странная девочка. У вас с ней что?
Тут Андрею можно было бы кинематографически отвесить челюсть. Чем-чем, а его девицами отец не интересовался никогда. Его позиция была ясна и прозрачна – спи с кем хочешь, я воспитал тебя столь умным, что ты не нацепляешь венерических болячек и не станешь оплодотворять всех налево и направо. Желательно бы ещё не жениться по юношескому заскоку. В остальном личная жизнь сына – не дело родителя. Он свою миссию выполнил. Достаточно вспомнить презервативы, выданные папашей двенадцатилетнему ребёнку.
– У нас с ней бизнес-план студии имиджа.
– И как?
Возможно, отец так переволновался, что в ожидании финансиста хотел переключиться на что-то неважное. Только так и можно было объяснить его поведение.
– Хорошо. Катька… она… умная.
– Умная женщина. Оксюморон.
– Да брось, пап. А то с тобой не учились отличницы.
– Отличницы учились…
В кабинете зазвонил телефон, и отец устремился к нему. Тут же появилась и секретарша, сообщив, что Пушкарёва Екатерина Валерьевна пришла к Андрею и ждёт в приёмной.
– Пусть заходит.
Катя заявилась радостная, с двумя картонными стаканчиками кофе из автомата и парой булочек в пакете. Она, видите ли, постоянно тащила с собой продукты, будто он рисковал загнуться с голода.
– Привет. Ну что, репетируем выступление?
– Репетируем, – Андрей встал и запер дверь каморки. Они остались наедине. Отделили отца с его разговором. И захочет – не войдёт. – Раздевайся.
Любуясь Катиным недоумением, Андрей выложил на стол свёрток с платьем.
– Надевай. Я отвернусь. Хотя не следовало бы.
– Это ещё почему?
– Всё равно ничего нового я не увижу. Да и ты видела меня не то что без штанов, а ещё и без сознания. Ты в более выигрышном положении.
– Вот это мне и нравится.
Андрей отвернулся. Катя приоткрыла свёрток. Наверное, сейчас спросит – зачем платье, придётся ей объяснять очевидное. Что на защите плана студии имиджа неплохо бы выглядеть женщиной, а не Гермионой с десятью учебниками в двух руках. Но вопроса не последовало. Судя по звукам, Катя принялась переодеваться…
– А откуда ты знаешь мой размер?
Он повернулся. Платье сидело идеально. Знала бы Катя, как Андрею пришлось ради этой тряпки сцепиться с дизайнером Милко. Как дизайнер защищал это платье, как вопил о наступившем в мире беспределе, когда каждый сопляк норовит обидеть и обездолить творца… Если бы не его помощница Ольга Вячеславовна, чуть более внимательно слушавшая объяснения Андрея, бой мог сильно затянуться. Но Андрею повезло. Ольга Вячеславовна знала, как надавить на тайные кнопки Милко. И вскоре тот почувствовал, что его платье на защите бизнес-плана в МГУ – неплохой рекламный ход. «Андрюша раздаст наши буклеты преподавателям, – заверила гения помощница. – Там же тьма женщин, и все поймут, что ты – талант!» Свёрток Андрей получил с наставлениями – над этим платьем не жрать, не пить, и если вдруг он решит уложить девушку в койку, платье надо снять предварительно, а не сорвать как попало в процессе…
– Пятачок твой подсказал, – пошутил Андрей. – Сильно обтягивал. А вообще-то это моя работа.
– Определять женские размеры?
– В том числе.
– Ну хорошо. И что теперь?
– Бонус. Пойдём.
В мастерской гений раздражённо перерывал свои эскизы. Ольга Вячеславовна курила рядом. И, судя по всему, не особенно ему была нужна.
– Ольга Вячеславовна, помогите нам. Надо сделать вот из этой девушки что-нибудь… Ну вы помните, у нас защита. Нужно, чтобы красиво.
– Моё платье! – снова обострился Милко. – Нет, я не выдержу. Они его унесут.
– Всё ты прекрасно выдержишь, – возразила Ольга Вячеславовна. – А красиво… ну, это мы быстро. Такая миленькая девочка, тут мы раз и готово. Ты давай, сними очки.
Катя стащила очки и подала Андрею.
– Я пойду? Позвоните, когда её забрать.
«Раз и готово» в вопросах женского макияжа обычно означало – устанешь ждать. Разумнее вернуться к себе и поработать. Отец был уже занят в конференц-зале с финансовым директором и другими экономистами из отдела. Андрей, перед тем как зайти в каморку, сел в кресло президента. Смешно было просить его постараться стать этим президентом. Да он Сашку порвёт на тысячу маленьких Шуриков. На пушечный выстрел сюда не подпустит. Потом Андрей вдруг подумал об отличницах. И о том, что отец явно не договорил. Наверняка хотел сказать, что отличницы и умные женщины – не обязательно пересекающиеся множества. Но Катя, кажется, эти характеристики совмещала. Когда Ромка услышал, как Андрей проснулся дома у Пушкарёвых, то долго ржал, а после вздохнул – мол, всё, пропал ты, Палыч. Теперь эта серенькая мышка раззвонит всему курсу, что ты позвал её замуж. Ну или как минимум обещал это сделать на днях. Но никто ничего не узнал, кроме Малиновского. Никакие слухи в группе не поползли. С Катей они продолжали встречаться в офисе, дорабатывали план, пили кофе и разве что немного узнали друг о друге. Потому что не будешь всё время говорить только о работе. Катин дедушка кроме боевого и оригинального характера имел ещё и манию величия – назвал сына в свою честь. Валерий Валерьевич – на взгляд Андрея, непроизносимое сочетание. Как хорошо, что так далеко не зашёл его собственный отец. Павел Павлович – было бы тоже ужасно. В свою очередь Андрей поделился, почему Малиновский называет его по отчеству. Когда-то они с Ромкой поехали в языковой лагерь. И в первый же день на знакомстве выяснилось, что в группе из семи мальчиков трое – Андреи. Такой концентрации тёзок он не наблюдал больше нигде. А тогда вожатая велела рядом с именем на бейджике написать что-то особенное, что отличало бы от других. Но не фамилию. Пацан рядом вывел: «Андрей футболист». Он почувствовал досаду – ведь тоже занимался футболом. Да и как можно себя охарактеризовать одним словом? Каждый человек – это десятки понятий в одном флаконе. Тогда Андрей поступил просто – написал отчество. И не фамилия, и отличается от других. И стал он на весь сезон Андрей Палыч. А Ромка привык. Катя, выслушав эту историю, поулыбалась. Сказала – а что, звучит прекрасно. Да, пожалуй, она была умная девушка. Андрей уже не особенно замечал, что там на ней надето. Главное – комфорт в общении. И не зануда, как многие отличницы, и не нуждалась в объяснении элементарных вещей. Почти...
Покинув президентское кресло и вновь оказавшись в каморке, Андрей занялся делами. Круглые Катины очки лежали на столе рядом…
– У меня есть один вопрос.
Катя сидела перед зеркалом в мастерской Милко, а Ольга Вячеславовна стояла за её спиной, довольная полученным результатом. Андрей оглядел Катю – а что, вполне, вышло неброско и довольно мило. Умная у Милко помощница, даже обувь Гермионе нашла. Не на таком высоком каблуке, с которого можно свалиться. Так что если у Кати есть вопрос, пусть задаёт. Он кивнул.
– Защита завтра, – напомнила ему Катя. – А как я вот с этим всем? Ладно платье, повешу на плечики, а… остальное?
Ему стало смешно, но он сохранил невозмутимое выражение лица. Вообще-то стоило сказать – видела, как это делается? Завтра утром повтори сама. Но он не был уверен в результате.
– Я видел фильм про гейш. Так вот они спали, подложив под шею деревянный брусок. Причёска так не мялась. Подложишь медведя.
– Андрей, – Ольга Вячеславовна махнула рукой, мол, Катя, не слушай ты его. – Вот тут заколоть и вот так. И пусть спит как хочет.
– Допустим, я решу поиграть в гейшу и усну на полене, – Катя не приняла помощи, а думала о чём-то своём. – А макияж? Мне теперь не умываться? Я такое не нарисую!
– Утром приедешь, и я сделаю то же самое, – продолжала вмешиваться помощница Милко.
Правда, Андрей сам собирался попросить её именно об этом. Сегодня – тест-драйв, а уже завтра полная версия. Ему просто нужно было посмотреть, как Гермиона выглядит в этом платье, какая она пойдёт на защиту. В их случае это был бонус – не только отличный план, но и изменившийся облик одного из авторов.
Они вышли из мастерской. У автомата с шоколадными батончиками Катя остановилась.
– Ты вообще уверен, что это нужно?
– Конечно. А вдруг другие тоже соорудят мега-планы. Вдруг первое место будет не наше? Нам же придётся того… победителя в бетон и в Москву-реку. А это испортит твою карму.
– Ты обязательно должен быть первым?
– Обязательно. Неужели тебе непонятно? Вроде ты тоже вечно первая.
Катя задумчиво уставилась куда-то мимо него, и Андрей понял: последняя ретро-деталь – круглые очки – теперь совсем ничего не портят. Смотрятся как фишка. Что-то личное. В разумных пределах.
– Я первая по другой причине, – сказала Катя. – У меня это легко получается. Я способная.
– Этого мало. Способности тоже надо применять. Они не лезут из человека бесконтрольно. Надо концентрироваться на цели.
– Я и применяю.
Катя попыталась сунуть руки в карманы, забыв, что на ней другое платье, без карманов.
– Мелочь на автомат осталась в твоей каморке, – вздохнула она.
– Держи.
Монетки на автомат он тоже носил с собой. Всем известно, что шоколадки полезны для мозга.
Поймав выскочивший кокосовый батончик, Катя сообщила:
– Не думай обо мне лучше, чем я есть. Я так хорошо учусь, потому что не умею ничего другого. Привыкла. Чем занимаются порядочные девочки в детстве? Учёбой или спортом. А я неспортивная. Хочешь?
Откусив от протянутого батончика, Андрей поинтересовался:
– И что же ты будешь делать, урвав самый красный из дипломов? Наверняка устроишься в мега-контору и полезешь по карьерной лестнице. Это, конечно, не учёба, но…
– А я уже не буду ребёнком, – уверенно заявила Гермиона. – У женщин… больше возможностей и функций. Их жизнь разнообразней.
– Например?
Разговор начал его забавлять. Надо же, отличница, которая и спит, наверное, с учебниками так часто, что медведь в её койке корчится от ревности, вдруг заявляет, будто она так хорошо учится по инерции. И ещё рассуждает о функциях женщин.
– Например, благодаря диплому я устроюсь в хорошую компанию, соблюдающую КЗОТ, – слышала, что так бывает. До пяти-шести вечера я буду там работать, выполнять свои обязанности хорошо, ведь я ответственная. А потом уходить домой.
– Читать книжки?
– Вероятно, я выйду замуж, заведу детей и читать книжки буду им.
– Звучит жутко, – сказал Андрей, хотя не успел понять – как это звучит. Просто всё, что он слышал о браке, было скорее отрицательным. А уж о размножении… И в голове его сформировалась каша. То он думал, что отец был просто неспособен даже найти вменяемую мать своему ребёнку, отсюда и все проблемы. Ведь живут же Малиновские вместе столько лет и любят друг друга. Так что и Андрей в будущем мог бы попасть в число тех счастливцев. То он полагал, что процент удачи в браке так низок, что лучше и ему не пытаться. Но вообще-то и задумывался об этом крайне редко, как редко вспоминал теперь и листок в клетку. В жизни слишком много несправедливости, чтобы помнить каждую.
– А ты что нафантазировал? Что я захвачу власть в крупной корпорации? Я что, похожа на бизнес-леди?
– Нет, – ответил он. На кого-то она и правда была похожа. Не на бизнес-леди. На кого-то, может, виденного давным-давно и забытого.
Перед кабинетом отца Андрей остановился. И решил – то, что ему так спокойно и легко с Катей, может объясняться какой-нибудь ерундой. Возможно, она похожа на одну из его первых нянь, которых он не узнал бы сейчас в лицо. Говорят, так бывает. Поэтому теоретически не могла ему понравиться, но, кажется, понравилась. А может, он полез защищать их обоих от Воропаевской расчетливости да и втянулся, как Катя в учёбу. Поэтому Катя всё время где-то рядом, и он привык…
Отец распахнул дверь перед их носом и прервал беседу о будущем.
– Андрей, ты мне срочно нужен!
На защите первым, что Андрей увидел, оказалась физиономия Воропаева. Стоило Кате войти в аудиторию, рожа Сашеньки вытянулась, и, хоть она быстро приобрела привычное надменное выражение, Андрей успел отследить этот момент и порадоваться. Выступали они не первыми, и Андрей специально подсел к Воропаеву. Тот проболел половину подготовки и свой план не написал.
– Глаза подбери, уронил, – шепнул Андрей.
– Ты сволочь, Жданов, – отозвался Сашка, – мог бы и подсказать, что её можно заставить переодеться. Помочь, как компаньону.
– Тебе поможет только трансплантация мозга. Возьми от орангутанга, он умнее.
Пересев к Малиновскому, Андрей подумал – теперь убогий Сашка решит, что или они с Ромкой поспорили на Катю уже с другими условиями, или Андрей ею заинтересовался сам. В любом случае к Гермионе он уже не сунется, а это хорошо. Не надо мешать девочке учиться по инерции, а потом выйти замуж и наклепать детей. Воропаев в её жизни – лишнее.