Над мартовским Кисловодском была переменная облачность ближе к полной. Но у горизонта, как раз в том месте, где и нужно, голубели кусочки неба и золотилось солнце. «Да, сегодня я увижу его» - думала она, идя с ребенком к станции канатной дороги. Этот гигант, который в ясную погоду виден даже из Ставрополя, просто обязан был показаться. Даже ей с ее хроническим невезением, каждый день упрямо поднимающейся на обзорную площадку, и видящую только застланный тучами аж до самой Грузии небосклон, должно было повезти. Но, погода была неумолима. Посреди бирюзовой каемки неба вместо горбов Эльбруса громоздилось живописное облако, чем-то даже напоминающее рукотворное, потому что единственное в обозримом периметре голубизны. Словно Боги гор именно сегодня решили устроить своему любимцу генеральную уборку и покрыли его пенным мылом. «Эх, снова он прячется от нас, да, малыш?» - сказала она задумчиво подмигнув сыну. И они замерли в беседке, смотря на лежащий в долине город.
«У вас не найдется случайно бинокля?» - раздался из-за спины голос. Она обернулась. И, конечно, узнала его. У них был один из тех романов, которые не могут не начаться. Потому что некоторые встречи настолько полны романтики, настолько незабываемы, что нужно быть полностью лишенным чувств, чтобы не проникнуться ими, и не поддаться их магнетическому волшебству.
Они познакомились на станции переливания крови. Молодая девочка спускалась с лестницы, прижимая ватку к кровоточащей вене. Взрослый мужчина поднимался по лестнице. Она хорошо помнила, как картинка из цветной стала черной и непрозрачной, лишенной звуков. И хорошо помнила, что открыв глаза, обнаружила себя лежащей у него на руках.
Он улыбался, она не понимала, что произошло.
«Как вы себя чувствуете? Вы упали в обморок на лестнице»
Потом был теплый чай, поцелуи, свидания, подарки и неизменно красное сухое вино, наверное, не иначе чтобы предотвратить ее обмороки. Потом как гром среди ясного неба - висевшая на стене фотография красивой женщины. Его жены. И боль, и ненависть и желание обязать всех женатых мужчин носить обручальные кольца, чтобы они блестели на них, как клеймо, по которому было бы видно, что они принадлежат уже к стаду, и что им не место среди мирно пасущихся коров. И все. Она знала, что он не забыл ее. Периодически ей на почту приходили от него письма с предложением о работе, поздравления с праздниками. Но она не хотела вспоминать.
«Привет»
«Привет»
«Какими судьбами?»
«Лечусь. А ты, смотрю, отдыхаешь с семьей?»
«С ребенком»
«А муж?»
«Мы развелись три года назад»
«Прости, я не знал»
«Наверно, ты не знал и что я выходила замуж, так что не стоит. Ну пока. Хорошего отдыха»
«Не уходи, ты спешишь?»
«Да, мне пора работать»
«Где вы живете- я вас провожу»
«Не стоит»
«Я в санатории Жемчужина Кавказа»
«Везет, мы смотрим на него каждый вечер – он шикарен»
«Поужинаем?»
«Нет, хотя да»
«Тогда жду вас в нарзанной галерее в половине седьмого»
Подошел пожилой армянин. «Тучи над Эльбрусом – погода испортится». Но они его не слышали.
К вечеру повалил снег. Своими крупными хлопьями он заставлял интеграл видимости сходиться к нулю, и превращал Кисловодск с его восточной архитектурой в неописуемое, отрезанное со всех сторон горами королевство. Он валил и валил, засыпая видимые в хорошую погоду повсеместные следы упадка и обветшания, заставляя считать, что город полон не долгостроев, которые никогда не будут возведены, а строящихся домов, а краны просто скрыты за пеленой снега, засыпая трещины в колоннах, разгоняя попрошаек с улиц, укрывая зеленую траву и проклюнувшиеся молодые листочки, и словно поворачивая время вспять, назад из марта в декабрь, во время первых снегопадов. Он заставлял ускорять шаг, и смешивал в кучу звуки русского шансона, итальянских мелодий и Шарля Азнавура с его Une vie d’amour. Замерзшие курортники стекались со всех сторон к теплому сердцу города, к бювету, который в свою очередь благородно принимал приходящих и поил их теплой водой, словно повинуясь традициям Кавказского гостеприимства.
Они встретились. Заполнили керамические чашки с носиками. Он теплым доломитным, она холодным сульфатным. Выпили. Пошли в «Старый Баку».
Мелодично пел азербайджанец на своем языке, официанты разливали чай в прозрачные чашки, за окном шел снег. Малыш переставлял по столу солонку и перечницу, приделывал к ним паруса из салфеток, говоря, что это корабли, бороздят море, и просил дать ему меню, называя его расписанием паромов.
«Как ты живешь?»
«Мигрирую. От города к городу, от увлечения к увлечению, от влюбленности к влюбленности, от мужчины к мужчине»
«Убегаешь?»
«Нет, просто повинуюсь инстинкту смены мест, как лососи, как птицы и киты. Или, если хочешь, инстинкту самосохранения – стоит мне засидеться на одном месте, как всегда находится кто-то, кто вкрадывается ко мне в доверие, а потом наносит удар, как ты, например»
«Ты же знаешь, что я любил тебя»
«У любви бывает прошедшее время?»
«Я люблю тебя»
«Ты врешь. Раз ты врал своей жене, то и у меня нет причин тебе верить. Вы вместе?»
«Да, она ничего не знает»
«Это хорошо»
«Она отправила меня сюда лечиться»
«Болеешь?»
«Да, врачи даже говорят, что я не доживу до пятидесяти»
«Хм, у тебя еще три года в запасе, не так уж и мало. Что с тобой?»
«Это не важно, не хочу говорить»
«Я верю, что местная вода целебная. Она тебя вылечит»
«А я не верю»
«Честно. Это необычная вода. На вершинах Кавказских гор живут духи. Они пьют волшебный эликсир бессмертия, но по неаккуратности проливают его на землю. Он застывает от мороза, превращается в снег, потом тает, прячется под землю, пробегает по сокровищницам Богов, мимо их запасов золота, серебра, волшебных камней и выбивается на поверхность тут. Поэтому каждый глоток – это глоток воды из другого мира. Неужели ты еще не веришь, что такая вода может вылечить тебя?»
«Ты сказочница!»
«Честно!»
«Ох, не верится»
«Как знаешь… Как проводишь время?»
«Прогулки, вода, процедуры. Не очень разнообразно. По вечерам хожу на местные концерты. Два раза был в филармонии. А ты?»
«Практически богемно. Утром мы гуляем и пьем воду, едим завтрак, совмещенный с обедом в кафе. Потом работаю. Вечером снова гуляем, пока не загорятся фонари и совсем не стемнеет, пьем кофе, слушая живую музыка, читаем Лермонтова на ночь, вечерами снова работаю»
«Не плохо. Не переживай. У тебя все будет хорошо. У тебя обязано все быть хорошо»
«Я знаю. Я как инженер даже считаю, что каждая неудача в любви, повышает шансы, что когда-то все будет хорошо. Как в теории вероятности. Стоит исчерпать все черные камни в шапке - вытащишь белый»
«Любовь – это работа, а не вероятность»
«В случае, если оба хотят работать»
Им не хотелось есть, и они пили чай с восточными сладостями, слушали диковинные напевы, и говорили.
«Нам пора- малышу надо спать»
Он пошел провожать их, купили по пути азербайджанское вино.
Уложили малыша спать и сели на кухне ее съемной квартиры.
«Тебе вино то можно?»
«Нет, но мы будем пить»
«Уверен?»
«Я всегда уверен»
Они сидели, и говорили, и пили. И то ли вино привнесло в ту маленькую квартирку, с непочиненными кранами, скрипящими дверями, пустым холодильником, простенькой советской мебелью, посудой, повидавшей много трещин, кусочек жаркого Азербайджана, впитав своими виноградными лозами из почвы жар южного солнца, кровь забитых баранов, дуновения ветра под крыльями орлов, то ли Кисловодский ионизированный воздух затуманил головы, но им казалось, что за окном не снег, а пальмы и ясное звездное небо. И не редкие машины шумят за окном, а плещется океан.
И точно не было тех семи лет, что они не видели друг друга, и точно не было разницы в возрасте.
Они не обсуждали общих знакомых, потому что их не было, и не обсуждали планы на будущее, потому что их будущее не должно было пересекаться. Это были переливания воспоминаний, подобные заполнению нарзаном стаканов, истории из жизни, это был разговор двух случайных попутчиков или одноклассников, которые в общем-то и рады внезапной встрече, но чьи пути так сильно разошлись, что им трудно найти общие темы и они наугад выдергивают нитки событий и начинают наматывать на них слова, гадая, свяжется - не свяжется.
Под утро ему стало плохо.
«Это приступ. Вызывай скорую»
Она звонила в скорую, а он звонил жене. Приехали врачи, его забрали. Утром она хотела увидеть его, но ее не пустили. А с врачами разговаривала женщина с фотографии из его квартиры. Какая же она красивая, хоть бы они были счастливы – подумала она. Купила билеты на самолет, и они с ребенком улетели кочевать дальше.
А над Кисловодском снова светило солнце и зеленела трава, как будто и не было вчерашнего снегопада. И был виден Эльбрус, гордый и холодный, смотрящий на маленький городок у его предгорий, в котором, кто знает, сколько начиналось историй любви, сколько кипело курортных романов и сколько разбивалось сердец.
P.S. Рассказ старый. Года 2016-2017. Вспомнила про него, так как закончились деньги на европейской карте и пришлось переезжать из гугл диска на яндекс. Тогда-то, перебирая файлы, натолкнулась на то, что писала и выкладывала тогда же в запрещенную соцсеть. Показалось, что в день сегодняшних нерадостных новостей грустный рассказ должен быть в тему. Хотя, когда обсуждала его с кисловодской поэтессой, она рекомендовала заменить концовку на позитивную? Что думаете? Нужен хеппи енд?
P.P.S. Ну и совсем напоследок - осенью, зимой и ранней весной в наших городах также много вдохновенья, как и в сезон. Так что покупайте билеты, выбирайте квартиры на нашем портале https://kmv-otpusk.ru/ и приезжайте к нам мечтать, писать и творить.
