Алексей Петрович – ревизор с огромным стажем. Ещё в советские времена он объездил с ревизиями все, даже самые отдалённые точки района. Случалось, уедет в какое-нибудь там Владычное или Гаютино, застрянет, по неделе выбраться не может. Теперь эти поездки то и дело искрами вспыхивают в его затухающей памяти. А я тут и есть, слушаю да запоминаю.
Вот и на этот раз он заговорил, как-то уж слишком загадочно улыбаясь, а я сижу, ушки на макушке, вздохнуть боюсь, чтобы его не перебить. А он:
- Отправили меня как-то с ревизией на край света белого. А на улице весна, реки разлились, самая бездорожь. Надел сапоги с голенищами чуть не до ушей, с женой на неопределенное время попрощался и в путь. Где на гусеничном тракторе, где на лошади, а где и пешком, чуть не сутки добирался.
Захожу в магазин. А там безгодовая Марья Ивановна работала, сверкнула она на меня своим золотым зубом, единственным на весь рот, и плюхнулась на тюк с товаром, слова выговорить не может. Тут помощница её, Татьяна, подоспела, кое-как привели старушку в чувство. Чаю попили, да и принялся я за дело. А магазин хоть и сельский, но товару тогда много было всякого, дело двигалось медленно.
Мы и день, и другой, всё ревизируем. Ночую я у Марьи Ивановны, она жарит, парит каждый вечер, всё ублажить меня старается. А в последний день, когда уж начали завершать, она посмотрела на меня как-то слишком многозначительно да и говорит:
- Алеша, внесу я деньги, ты много-то не пиши, а то я тебе нестануху сделаю…
А я же молодой был, самоуверенный да и не понял особо о чем это она, отвечаю:
- Лишнего не напишу, а покрывать вашу недостачу не намерен…
С этим и уехал.
Жена обрадовалась, вкусноты всякой наготовила, бутылочку поставила, мол, надо выпить за встречу. Я рюмку выпил, больше не идёт, чувствую, в сон меня клонит. Смотрю, жена уж в спальной подушки взбивает, а я прямо сплю на ходу. Так она меня и не дождалась. Простила, решила, что я устал с дороги. А я и на следующую ночь никакой, она меня обнимает, целует, ластится ко мне, а я, будто мешок с овсом, отвернулся да и захрапел.
Пробилась она со мной неделю, высказала мне всё, мол, натешился с любовницей, не до жены теперь, да и начала вещи собирать. А я и сказать ей не знаю чего.
Она к матери, а я опять в дальнюю дорогу отправился. Вода большая за неделю сошла, дороги пообдуло, быстрее добрался.
В магазин зашёл, смотрю, Татьяна одна, спрашиваю:
- А Марья Ивановна где?
- Так заболела она. Как вас проводила, так и слегла… Лежит, смерти ждёт.
- Зови её в магазин, пусть не притворяется, ничего у вас сильно страшного нет…
Пришла. Растрёпанная, как баба Яга.
- Явился, соколик? – спрашивает. – А ведь я тебя предупреждала… Да чувствую, погорячилась, самой тошно. Помогу я тебе, возьму свои слова обратно. А ты не хочешь чего-нибудь купить в нашем магазине?
Посмотрел я мельком на их товар, протянул руку и взял первое, что попалось. Поглядел и обомлел, оказалось, что я взял шлёпанцы для своей жены, а главное – размер её, тютелька в тютельку…
Разулыбалась Марья Ивановна:
- Поезжай, всё хорошо у вас будет…
И правда, вернул я жену, всё у нас наладилось, но уж к Марье Ивановне я больше ни с одной ревизией не ездил. Чуть заслышу, что намечается, тут же болеть начинаю, да без притворства, реально, на больничный ухожу. Хорошо хоть вскоре и она на пенсию ушла, а то мне, боюсь, пришлось бы и с работы увольняться.
Дорогие читатели! Буду благодарна за лайки, комментарии и репосты!