Часть первая.
Мир книг.
За окном неспешно рассветало. Юная тоненькая девушка сладко потянулась, немного понежилась в постели, словно привыкая к тому, что уже утро и, наверное, надо вставать, накинула на себя лёгкий цветастый халатик и подошла к стоящему у окна письменному столу. Чуть помешкав, будто не решаясь, или наоборот чего-то ожидая, она наконец-таки взяла в руки лежащий на краю стола новый ещё запечатанный томик, сняла шуршащую целлофаном упаковку и не глядя открыла на первой странице. Взгляд её был устремлён за окно куда-то вдаль. В окне мелькал вечный калейдоскоп, сменяющих друг друга, но неизменно с определённой периодичностью повторяющихся картинок: день – утро – вечер, зима – весна – лето, дождь – солнце – снег. Словно невидимый режиссёр прокручивал и прокручивал киноплёнку с давно опостылевшим сценарием и никак не хотел смириться с тем, что его картина с бесконечно повторяющимся сюжетом пустого скучного парка, где никогда – кроме смен времени – ничего не происходит вызывает лишь приступ зевоты. «Вечно-текущий миг бытия» - мысленно процитировала не-пойми-откуда пришедшую на ум фразу невольная наблюдательница надоевшей картинки. Вот ещё один, точнее одна… книга. Сколько же страниц перечитано, и ничего… Так и ничего. Девушка всё так же, не глядя в книгу, задумчиво перелистывала страницы, а перед внутренним взором проносились картины прошлого. Возможно и придуманного прошлого… «Эх, Галя, Галя…» - сказала она себе: «Сколько можно?»
Книги с самого раннего детства – были для неё всем: и внутренним миром, и внешним. Она буквально чуть ли ни с рождения только так познавала мир. Из поступающих непрерывным потоком откуда-то извне – девушка не знала откуда именно – когда толстых, когда менее, но всегда неожиданных и увлекательных сочинений. Девушка не могла конечно знать, как все остальные – если таковые имеются – в мире получают внешнюю информацию… Могла лишь догадываться, а к своим без полумесяца двадцати годам она стала начитанной и весьма толковой девушкой, как бы это не звучало тривиально. Сколько себя помнила, Галина глотала поступающую литературу, впитывая и запоминая всю входящую информацию, буквально питаясь «чужими» мыслями, историями и прочим. Так она утоляла свой внутренний – да похоже не только – голод.
Сначала это были детские стишки-считалки с картинками, позднее рассказы о животных (какие они? – задумывалась маленькая Галя, если в очередной книге отсутствовали иллюстрации, и её воображение рисовало картинки разных несуществующих неведомых зверей четырёх, шести, а то и дву-лапых). Позже, когда она подросла, стали «поступать» любовные романы, потом романы исторические. Все истории девушка вдохновенно рисовала в своём воображении, воображая неизвестное и представляя непредставимое. А во сне видела всё напридуманное в виде самых красочных и чудесных слайдов. И вот наконец, пошли философские трактаты – о том, что представить сложно – порой и невозможно, но о которых можно размышлять. Может быть тогда девушка впервые по-настоящему задумалась о мире… Что это есть? Какой он? И… есть ли он такой – описанный в прочитанных ею книгах – сейчас? А если нет – каков он теперь?
Она отошла от окна и, пройдя на кухню, взяла первую попавшуюся под руку еду, машинально пережёвывая, просто чтобы утолить утренний аппетит, а сама продолжала размышлять. Вот, например, та же еда – откуда она поступает? В книгах об этом пишут довольно расплывчато: повар приготовил, горничная принесла, лакей убрал грязную посуду. К ней пища поступала, как и книги, упакованной в плотный шуршащий целлофан из специального ящичка с красным огоньком. Также, как и сами книги, что появлялись в ящике с зелёным. Если загорался один из огоньков – девушка знала, что в означенном ящике появилось что-то новенькое. К слову сказать, сильного голода как духовного, так и физического – ощутить ей ни разу не пришлось. Оба заветных ящика всегда предоставляли ей всё по «первому заказу». Точнее сказать – ей и заказывать ничего не приходилось. В точности так и с «утилизацией» использованного. В ящик с синим цветом девушкой складывались прочитанные книги, а в жёлтый – пищевые отходы. Был ещё один, но его сиренево-розовая лампочка загоралась нечасто. Раза три-четыре за всё время. Когда Гале становилась мала носимая ею одежда, и ещё однажды, когда она, будучи маленькой, случайно порвала штанину, ползая по полу и зацепившись за треснувшую ножку стола. Надо заметить, что после этой маленькой аварии ножка будто сама собой починилась, и даже будто «отполировалась», как и некоторые другие предметы интерьера.
«Утилизационного» ящика для изношенной, пришедшей в негодность или ставшей маленькой одежды, не наблюдалась. И все б/у и носимые вещи – так и оставались в квартире, сначала раскиданные тут и там, позднее аккуратно сложенные девушкой на дальнем кресле. Игрушек и кукол, о которых она так много читала – у неё никогда не было. И ещё… Родители. Ей смутно вспоминалось что-то родное и доброе, что должно быть – нет: было, определённо было когда-то в её жизни, но настолько смутно… лишь в виде расплывчатых образов и мимолётных снов представлялось. Уловить что-то явное из этой мешанины девушка не могла. А как хорошо, как славно описывались в её любимых романах отношения со сверстниками и роднёй… Почему ей не дано этого? Общение. Вербальное. И тактильное. Она «перекатала» эти слова во рту, словно пробуя на вкус. Почему у неё в жизни нет настоящего (да вообще никакого!) общения? Интересно, у всех так? И… эх, где эти все, ау?!
Продолжение уже здесь.
#авторская_проза
#повесть #фантастика
#антиутопия