Как я уже писал в первой статье «Валдайские баранки» и валдайские красавицы неразрывно взаимосвязаны на протяжении почти двухсот лет
Понятно, что здешние красавицы-крестьянки, были одними из первых «эффективных менеджеров» на Руси, которые составили о себе представление, как о самых ярких торговках баранками на Новгородской земле. Этот самый эффект, создал совершенно другое представление о торговках. Молодость, навязчивость, бойкость, раскрепощённость, яркие наряды и некая «косметика» на лицах здешних крестьянок, создавали иную картину продаж, в лице представителей мужского пола. А ещё, такой бонус, как поцелуй, придавал извращённости писак, более яркую окраску.
Различного рода этнографы, изучая этот феномен, дополняли описание, своими соображениями.
Валдайским красавицам-торговкам, вроде как с церковного позволения, разрешалось наводить красоту на лице, подкрашивать глаза, губы, щёки. Более того, доступную тогда покупную косметику приобретали для девушек мужчины, и это считалось необходимым приёмом, для привлечения клиентов при продаже такого ходового товара, как баранки. Торговали ими только молодухи (на Валдае женщину, у которой первой рождалась девочка, называли бабой, а у которой мальчик-молодуха), и исключительно до достижения младенцем пятилетнего возраста. Бабы такого права не имели. Торговкам-молодухам разрешалось дозволять покупателям целовать себя (через отверстие в баранке), подобный поцелуй общественностью не порицался, а проезжающих, такой изыск не только изумлял, но и привлекал. Отсюда и пошло, что красавицы--продавщицы восхваляли не только товар, но и себя впридачу, завораживая и заманивая путников своей продажной любовью. О манерах продаж знали все путешествующие по этому тракту, лично и из уст проехавших по «Першпективной дороге»..
Более полная картина отражена в творчестве разномастных путешественников и литераторов, в меру своей испорченности, они по своему описывали местный нрав и самих торговок. И как только их не склоняли – у Пушкина они были податливыми крестьянками, у его героя Онегина - привязчивыми, у Державина – непотребными. Радищев пошёл ещё дальше – «наглые валдайские и стыд сотрясшие девки», «разрумяненные девки» «любострастные чудовища», а самое мягкое название им было — «сирены» и «всеобожаемая Лада». Но, обо всём по порядку.
Запись о «непотребных ямских девках» относят к 1765 году, поэту Гавриилу Романовичу Державину (1743—1816). Но публично о ней стало известно лишь в 1860 году, когда были опубликованы «Записки Гавриила Романовича Державина», которые он записывал между 1808 и 1812 годами. В 1765 году он был пожалован в фурьеры Преображенского полка и откомандирован в ямскую слободу Валдай, под начальство подпоручика Лутовинова. В этих записках поэт упоминает неблагопристойную жизнь своего начальника с «непотребными ямскими девками», а местечко называет «известным по распутству селе, что ныне город, Валдаях». «Сей Лутовинов и старший его брат капитан-поручик, Петр Иванович, хотя были умные и весьма расторопные в своей должности люди, но старший весьма развращенных нравов, которому последуя и младший нередко упражнялся в зазорных поступках и в неблагопристойной жизни, то есть в пьянстве, карточной игре и в обхождении с непотребными ямскими девками, в известном по распутству селе, что ныне город, Валдаях; ибо младшего брата станция была в Яжелобицах, а старшего в Зимогорье, в соседстве с Валдаями. Там проводили иногда целыя ночи на кабаке, никого однако посторонних кроме девок не впущая. При всем том, хотя целую зиму, с ноября по последняя числа марта, в таком распутстве провели…»
Самое раннее публичное упоминание о «распутстве» валдайских крестьянок принадлежит перу Александра Николаевича Радищева (1749 - 1802) в своей повести «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790), где он описывает свой едкий взгляд на местных «сирен». Привожу без изменений из главы «Валдай»: «…Сей городок достопамятен в рассуждении любовного расположения его жителей, а особливо женщин незамужних. Кто не бывал в Валдаях, кто не знает валдайских баранок и валдайских разрумяненных девок? Всякого проезжающего наглые валдайские и стыд сотрясшие девки останавливают и стараются возжигать в путешественнике любострастие, воспользоваться его щедростью на счет своего целомудрия. Сравнивая нравы жителей сея в города произведенныя деревни со нравами других российских городов, подумаешь, что она есть наидревнейшая и что развратные нравы суть единые токмо остатки ее древнего построения. Но как немного более ста лет, как она населена, то можно судить, сколь развратны были и первые его жители. Бани бывали и ныне бывают местом любовных торжествований. Путешественник, условясь о пробывании своем с услужливою старушкою или парнем, становится на двор, где намерен приносить жертву всеобожаемой Ладе. Настала ночь. Баня для него уже готова. Путешественник раздевается, идет в баню, где его встречает или хозяйка, если молода, или ее дочь, или свойственницы ее, или соседки. Отирают его утомленные члены; омывают его грязь. Сие производят совлекши с себя одежды, возжигают в нем любострастный огнь, и он препровождает тут ночь, теряя деньги, здравие и драгоценное на путешествие время. Бывало, сказывают, что оплошного и отягченного любовными подвигами и вином путешественника сии любострастные чудовища предавали смерти, дабы воспользоваться его имением. Не ведаю, правда ли сие, но то правда, что наглость валдайских девок сократилася. И хотя они не откажутся и ныне удовлетворить желаниям путешественника, но прежней наглости в них не видно.»
Далее он приводит историю (подражая древне-греческой легенде о Геро, жрице богини любви Афродиты) тайных любовных встреч Иверского монаха, который жертвовал жизнь свою ради местной жрицы, в результате чего утонул в Валдайском озере. Здесь поэт в саркастической манере размышляет, горевала ли любовница: «Не ведаю и того, бросилась ли сия новая Геро в озеро или же в следующую ночь паки топила баню для путешественника. Любовная летопись гласит, что валдайские красавицы от любви не умирали... разве в больнице.»
Сокрушался вольнодумец и о переселении нравов в соседнее село: «Нравы валдайские переселилися и в близлежащий почтовый стан, Зимногорье. Тут для путешественника такая же бывает встреча, как и в Валдаях. Прежде всего представятся взорам разрумяненные девки с баранками. Но как молодые мои лета уже прошли, то я поспешно расстался с мазаными валдайскими и зимногорскими сиренами.» Описание «любострастных чудовищ» относится к 1780 –м годам, когда вольнодумцу перевалило за 30, но он считал себя уже немолодым. Что уж они сделали ему плохого, доподлинно неизвестно, но уже в следующем Валдайском селе «Едрово», он начал восхвалять местных девок и восхищаться красотой, понравившейся ему двадцатилетней Аннушкой. При этом, переключил своё недовольство на городских тётушек, племянниц и сестриц, обличая их недостатки, в сравнении с едровскими. Странно!
Творение Радищева очень не понравилось императрице Екатерине II, автора за этот труд сослали в Илимский острог. Пушкин, кстати, тоже о радищевских путевых заметках отозвался весьма критично – назвал их «посредственным произведением», с «варварским слогом» и множеством преувеличений и пошлостей.
Статский советник, писатель Гавриил Васильевич Гераков (1775—1838) в 1820 году отправился в путешествие по Российской империи, а в 1830 году издаются его мемуары под названием «Продолжение путевых заметок по многим Российским губерниям 1820-го и 1821-го». Говоря о своём проезде через Валдай (21 января 1821 г.), он пишет: «Напрасно говорят о Валдайских девушках, будто они окружают коляски, кареты, кидают баранки, крича: купите, купите! Со мною сего не случилось, — я видел несколько хорошеньких девушек, поклонился им, сказав несколько ласковых слов, купил баранков и, может быть, более дал, нежели они стоят. Девушки благодарили, краснели, даже мило кланялись. Нескольких пожилых не похвалю за их выражения; всякому говорят: «красавчик, хороший, золотой, пригожий — купи, купи, баранков...». Становится интересно, что с ним ничего такого не произошло. По словам товарищей Геракова, к его забавным сторонам характера относятся слабость к «почтеннейшему, нежнейшему полу».
О веселом нраве валдайских красавиц были наслышаны и иностранцы. Пылкий венесуэльский революционер Франсиско Миранда (1750—1816), в предвкушении любовного приключения с валдайскими нимфами, о которых ему уже нашептали, в июне 1787 года прибыл в Валдай, но его постигло разочарование.Чтобы не упасть лицом в грязь, он констатировал, что не такие они уж красивые. Его любострастие ощущались в написанных им мемуарах «Повседневный быт Москвы и Петербурга», увидевших свет в 1831 году, где он пишет: «В одиннадцать часов вечера, проделав 20 верст, приехали в город Валдай, известный красотой и свободными нравами здешних женщин. Меня хотели разместить на почтовом дворе, но дом оказался настолько неприглядным, что я отправился за две версты в городскую гостиницу, которую мне указали две девицы, торговавшие кренделями. Хозяин уже спал, но тотчас поднялся на стук. Из перины, которой он меня снабдил, и моих простыней мы соорудили вполне сносную постель, и я улегся спать, предвкушая завтрашнюю встречу с местными красавицами. Утром выпил чаю с молоком, и за все с меня взяли всего пятьдесят копеек. Лил дождь, и ни одна из нимф служительниц Венеры, коими столь славятся эти края, так и не появилась. … Было уже девять часов, когда я покинул гостиницу и, проезжая по улицам, видел сих прелестниц, продающих кренделя, но они не показались мне ни красивыми, ни обольстительными... Вероятно, всех красоток спугнул дождь! …Через 38 верст прибыли в маленький городок Крестцы ….Посетил несколько крестьянских домов и обратил внимание, что они гораздо просторнее и чище, нежели в других частях России. …Заплатил 30 копеек за чай, хлеб и т. д.; наблюдал за девушкой, доившей корову: она прятала от меня лицо, но в то же время выставляла напоказ свои ляжки.»
Другой иностранец, французский литератор Жак-Франсуа Ансело (1794-1854), посетивший Россию для участия в торжествах по случаю коронации Николая I, прибыл на Валдай в 1826 году,, имея свою точку зрения на эту тему. Торговки баранками у него «бесстрашно навязчивы», а остававшихся на ночлег они с помощью сообщниц — хозяек гостиниц вовлекают в блуд. Это он отразил в своей книге «Шесть месяцев в России» вышедшей в апреле 1827 г.: «На фоне очаровательного пейзажа, на берегу озера и у подножия холма стоит городок Валдай. Но стоит путешественнику въехать в него, как неожиданно его неопытность оказывается под угрозой. Коляску окружает несметная толпа торговок баранками, Армид в коротких юбках, чья бесстрашная навязчивость не дает чужестранцу ни минуты покоя. Если он остановится здесь на ночь, посягательства возобновятся, ибо эти торговки, большей частью молоденькие и хорошенькие, занимаются не только открытым промыслом, но и тайным, менее невинным и более выгодным. Хозяйки гостиниц, их сообщницы и наперсницы, отворяют им двери, и чтобы сохранить добродетель, путешественник должен призвать на помощь всю свою осторожность».
В том же году /1826/ Александр Сергеевич упомянул про "податливых крестьянок", об этом я писал в первой статье, зачем повторяться. А вот его тригорский друг, автобиограф Вульф Алексей Николаевич (1805-1881), путешествуя с Пушкиным в Петербург 16 января 1829 года лишь вскользь высказался о дешёвых красавицах, в своём дневнике: «Путешествие мое в Петербург с Пушкиным было довольно приятно,… На станциях, во время перепрягания лошадей, играли мы в шахматы, а дорогою говорили про современные отечественные события, про литературу, про женщин, любовь и пр. Пушкин говорит очень хорошо; пылкий проницательный ум обнимает быстро предметы;… женщин же он знает как никто. Оттого, не пользуясь никакими наружными преимуществами, всегда имеющими влияние на прекрасный пол, одним блестящим своим умом он приобретает благосклонность оного. Пользовавшись всем достопримечательным по дороге от Торжка до Петербурга, т.е. купив в Валдае баранков (крендели небольшие) у дешевых красавиц, торгующих ими…».
БАР Юхан Фредрик (1805-1875) поэт - романтик в 1835-1836 гг. побывал в России и в своих записках о путешествии пренебрежительно, брезгливо отозвался о представительницах прекрасного пола. «Ближайший город Валдай, или Зимогорье, как его еще называют, расположен в живописном месте у озера и славится своими колокольчиками, форелью и красивыми женщинами. … Путешественнику предстоит ощутить на себе настоящую осаду со стороны прекрасного пола. Завидев повозку, приближающуюся к постоялому двору, они со всех сторон туда стайками слетаются, торгуют кренделями, так называемыми баранками, обступив путника со всех сторон, сначала с шумом и смехом они предлагают свой товар, а затем настойчиво навязывают его. Кренделя эти совсем маленькие и нанизаны на нить из липового лыка. Не успел автор выбраться из повозки, как на каждой руке у него оказалось по связке кренделей. Толпа женщин последовала за ним и в комнату, где на столе стоял чай, и где автору довелось отведать знаменитой форели. Как вкус форели, так и красота местных женщин не оправдали его ожиданий. Старый обычай позволял, купив баранки, расцеловаться с их бывшей хозяйкой. К счастью, это было не обязательно, ибо невкусные баранки вкупе с поцелуем безобразной торговки - это уж слишком.»
Гагерн Фридрих Балдуин (1794-1848) — немецкий офицер в чине подполковника, сопровождавший нидерландского принца Александра Оранского во время визита в Россию в 1839 г., проезжая через Валдай, дал положительную оценку в своём «Дневнике путешествия в Россию в 1839 г.» валдайским женщинам и не увидел в них угрозы своей добродетели: «Валдай на половине пути из Петербурга в Москву; проезжающие русские любят побывать здесь в бане, куда красивейшие окрестные молодые девушки приносят им крендели и баранки. И нам, при перезакладке лошадей, предлагалось это печение ласковыми, веселыми и довольно красивыми девушками. Я говорю - красивыми, потому что это были единственные сносные личики, встреченные нами в нашем путешествии. Обедали мы в Едрове.»
«Учитель фехтования» один из первых романов французского писателя Александра Дюма (1802 – 1870), написанный в 1840-м году. В нём писатель отразил путешествие по России 1826 года, от имени, переданных ему записок мастера фехтовального искусства Гризье Огюстен Франсуа (1791–1865): «Город Валдай - столица, этой северной Гельвеции находится от Петербурга на расстоянии, приблизительно равном девяносто лье. Едва мы въехали в этот город, как нас окружили торговки с пряниками, напомнившие мне уличных девиц в Париже. В самом деле, девушки эти были в коротких юбках и, как мне показалось, не столько занимались торговлей, сколько ремеслом, не имеющим с ней ничего общего». Читая это, представились девушки из 90-х на Тверской с бубликами наперевес. Ошибочным считается присутствие Александра на Валдае, но если он там и был, то лишь в 1858 году, во время своего российского турне.
«Старая записная книжка. Прижизненные публикации 1873г.» князя Вяземского Петра Андреевича (1792-1878) вообще содержит душещипательную историю о молодом образованном поляке проезжающим Валдай. Его коляску обступила толпа девиц, которые навязывали свои баранки. В одну из назойливых торговок поляк без ума влюбился, забыв на два года обо всём на свете. Родня нашла его в этом любовном гнездышке и силой вырвали из объятий «Валдайской Калипсо». «Вот любовь так любовь: - пишет князь - роман на большой дороге, выходящий из ряда обыкновенных приключений. При встречах моих с ним в Варшаве, я всегда смотрел на него с особенным уважением и сочувствием».
Алексей Николаевич Толстой (1883-1945) описывая российские события 1700 года в романе «Петр I», не обошёл стороной и Валдай: «На Валдайских горах стало веселее, … И деревни — богаче, с крепкими воротами, с изукрашенными резьбой крыльцами. Остановились у колодца поить, — увидели деву лет шестнадцати с толстой косой, в берестяном кокошнике, убранном голубой бусинкой на каждом зубчике, до того миловидную — только вылезти из телеги и поцеловать в губы. Голиков начал сдержанно вздыхать. Гаврила же, не обращая внимания на такую чепуху, как деревенская девка, сказал ей:— Ну, чего стоишь, вытаращилась? Видишь, у нас обод лопнул, сбегай, позови кузнеца. — Да, ой! — тихо вскрикнула она, бросила ведра и коромысло и побежала по мураве, мелькая розовыми пятками из-под вышитого подола холщевой рубахи».
Прославил валдайских крестьянок и Валентин Саввич Пикуль (1928-1990) в романе «Фаворит» (1982), описывая события 1825 года: «Валдай встретил служивых обычным разгулом, трактиры были отворены настежь, воры играли с проезжими в зернь и карты, цыганки, наехавшие из Молдавии, шлялись меж домов, таская белье с заборов, ворожили судьбу парням и девкам, а бедовые валдайские бабы, славные красотой и распутством, заманивали матросов сладкими пряниками…» /т.2, д.13, гл. 11/
Столько много разных мнений создавалось на протяжении почти двух столетий XVIII –XIX веков, а итог один. Но, судить Вам!
С появлением в 1851 году Санкт-Петербурго-Московской железной дорогой, про крестьянок Валдая стали забывать. В истории они остались только в выражениях.
Современное выражение «Валдайская целка» употреблялось /-ется/ в молодёжной среде, означающее целомудренную барышню, не знающую мужского полового органа в своих недрах. Слово «целка» взятое из молодёжного сленга, обозначает — «девственница». Обычно таким выражением пользовались /-уются/ подростки и бескультурные личности, не ведая даже, о существовании города Валдай. ("Ну что ты ломаешься как целка Валдайская").
Спасибо, что дочитали статью, был бы очень благодарен вашей поддержке в виде лайка и подписки. Пишите в комментариях своё мнение, замечания, будет очень интересно послушать! Успехов, удачи Вам и лёгкости в общении!
Возможно, вам будет интересно:
Подборка смешных фраз и прикольных выражений.
Афоризм "ВАКСА ЧЕРНИТ С ПОЛЬЗОЮ..."
Сбор грибов. /исповедь новичка/
Ссылка на ПОСТ моего канала "КРЫЛАТЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ".