Часть четырнадцатая.
- А дальше слышу Аделочка зовёт: "Мишель, сюда, здесь голубые..."
Ну, к голубым я не пошел!
- И правильно,- рубанул Фомич.- Сил уже от них нет! Телевизор не включишь - эти скоморохи там пляшут в перьях и шелках. Тьфу!
- Да, ещё что там про них мог нарисовать художник, когда его самого зовут так чуднО и странно: не то Нога, не то Рога! - пожаловался Моторыч
- Дега...- тихо прошептал Ромуальдович и страдальчески вздохнул.
- А дальше - больше. Отошёл я оправиться, вернулся: смотрю Аделя на стену глядит, а в глазах слёзы. Я к стене повернулся - заплачешь тут! Картину - то спёрли. Одна рама пустая висит ,а внутри чернота. Я Аделочку утешать, мол, может картину на реставрацию унесли.
- Ну, а она что?- оживился Ромуальдович.
- Вздыхала, да что - то про Макаревича говорила. Потом ещё отвести меня хотела, чтобы я посмотрел ( извиняюсь) Кокошку и Хокусая!
- Это что ж за срамоту- то в музеях показывают?!- возмутился Василий Фомич.
Моторыч опустил голову и произнес:
- Я ж понимаю, что не чета такой культурной жнеЧине, ну куда я поперся со своим суконным рылом к образованной! Ни роду, ни племени, папаня - алкан. Эх!
Старички грустно потупились. Никто не мог придумать ничего в утешение.
И тут раздался аромат выпечки. Нет, раздался аромат Волшебной выпечки.Во двор спустилась Аделаида Германовна с объемной корзинкой, от которой пахло так, что и дедушки и звери тут же изошли слюной.
- Мишель, это вам! В благодарность за поход в музей. Я приглашаю вас на следующей неделе тоже в музей... Обрадованный было Моторыч, при этих словах увял.
- Музей военной техники, - добавила она. И глаза Михаила Петровича засияли.
- Но я ничего не знаю про Хокусаев и любителей асбеста,- сокрушенно признался он.
- Я, я знаю и про Кокошку, и про Фихтенгольца! - донёсся визгливый фальцет с соседнего балкона.
Это кудлатый сосед высунулся, привлеченный аппетитные запахом. Он давно подсматривал за счастливым соперником из - за пыльного ,годами немытого окна. Впрочем через несколько секунд его схватила за нечёсанную бороду чья-то рука и уволокла внутрь.
- А я в последнее время интересуюсь двигателями внутреннего сгорания,- сказала Аделаида Германовна и взяла Моторыча за руку.
- Чав, чав, чав ,- донеслось с лавочки. Это Вольфганг доедал последний пончик, девятый по счету.
Иваныч благодушно на это смотрел, ведь остальные восемь умял он сам
- Вот это фокус! - засмеялся Фомич.
- Мы лишились вашей изысканной выпечки, Аделочка! Фи, Вольфганг, как это неэтично! - попенял Ромуальдович пёсику.
- Приглашаю всех на чаепитие, у меня есть плюшки и рогалики! - обрадовала всех Аделаида Германовна.
Всё хорошо,что хорошо кончается!