КНИГА 2. ОСЕНЬ
Часть 3. Ноябрь-3
***
Новая четверть начиналась в стилях шаляй-валяй, шалтай-болтай и через пень-колоду. Хоть и не настолько уж старше своих подопечных была Лариса Антоновна, но снова она не смогла удержаться от "старческих" слов: "В наше время такого не было!". Как все-таки быстро стали ученики терять рабочий настрой! Вот всего лишь неделю отсутствовали - а кажется, что три месяца: настолько разболтались. Даже родная сестра, старательнейшая и добросовестнейшая Марина, сегодня утром, складывая в портфель учебники и тетради, обнаружила вдруг, что не переписала набело сочинение по "Грозе", которое надо сдать после каникул. В принципе, сочинение относилось к материалу, который изучался в первой четверти, и вроде логичнее было бы и все сочинения, с ним связанные, сдать тогда же, но все-таки сказались и две недели полевых работ, и что-то слегка нарушил в школьном распорядке тот потрясающий пушкинский вечер, что-то слегка сместилось, и Любовь Михайловна окончательным днем сдачи сочинения объявила первый день новой четверти. С одной стороны все понятно: Марина тоже живой человек - и устала немного, и передачи на каникулах интересные... праздничные концерты, фильмы - в будние дни и не покажут, и времени уже будет меньше... Какие-то домашние дела были - тоже помогла маме с сестрой. А сочинение не переписала. Черновик-то есть, но оно длинное, и даже если Марина будет переписывать его на всех переменах, вряд ли успеет завершить работу до шестого урока.
- Хоть бы вчера вечером посмотрела!.. Или, если уж утром, то пораньше - сейчас хотя бы половину уже переписала бы. Как маленькая! - слегка сердясь на сестру за оплошность, выговаривала Лариса Антоновна и без того расстроенной девчонке. - Если не успеешь - скажи перед моим уроком, я тебя в нашу лаборантскую отправлю, чтобы никто не видел, - там допишешь! Я понимаю, все бывает - но, Марин!..
Та только виновато вздохнула, поняв эту недосказанность.
Конечно, дописывание сочинение в лаборантской химического кабинета было крайней мерой, и Марина постаралась не доводить до нее. Черновик и тетрадь для контрольных работ по литературе лежали у нее на парте с самого первого урока, и девочка старалась использовать максимально продуктивно каждую свободную минуту. То, что комсорг поспешно выполняет в классе домашнюю работу, когда у каждого (и у самой Марины в том числе) в запасе было аж семь дней каникул... ну, исключая седьмое и восьмое ноября по понятным причинам... от вездесущего Юрки не укрылось, и жизнь Марины мгновенно превратилась хоть в кратковременный, но ад, а сам Юрка добросовестно исполнял роли Злого Духа и Угрызений Нечистой Совести.
- Ага-а... - тихо и зловеще тянул он мефистофелевским басом над Марининым ухом. - Как других критиковать - это мы впереди всех! А сами сочинения вовремя не пишем... Как же ты, Ярославцева, до такой жизни докатилась?.. Как теперь людям в глаза смотреть будешь... ну, вот, мне, например?..
Марина, стиснув зубы, с пылающим от стыда и злости лицом, изо всех сил не реагируя на его бормотание, пыталась писать быстро и в то же время аккуратно...
- С цитатами? - заглянул в тетрадь через Маринино плечо Юрка на следующей перемене. - Одно и то же у всех... про тело тут и душу там - аж надоело! Ты... другую поставь. Я тебе сейчас продиктую... - Юрка шагнул к своей парте, вытащил из портфеля книгу, быстро пролистал и вернулся к Марине. - Вот... ну, тут кричат, что женщина в воду бросилась... ага, вот... "До чертиков допилась, батюшки, до чертиков, анамнясь удавиться тоже хотела, с веревки сняли".
Марина с ошалелыми глазами вскочила из-за парты.
- Покажи!.. Где это такое? Я не помню!
Со всех сторон подходили озадаченные одноклассники. "Грозу" Островского изучали серьезно и вдумчиво, читали по ролям, обсуждали каждый диалог, характеризовали персонажей, торопливо делая закладочки из неровных бумажных полосок с именами героев (чтобы потом, отвечая на уроке или работая над сочинением, быстрее найти необходимые моменты) и аккуратно подчеркивая карандашом нужные строки. Казалось, самые безнадежные "технари" и "математики" запомнили текст "Грозы" наизусть, не говоря уже об отличниках и закоренелых гуманитариях вроде Рогозина или Осинкиной. И вдруг - фраза, которая почему-то никому не встретилась... когда это Катерина удавиться пыталась?.. Да еще допившись до чертиков? Она же вся такая правильная, богобоязненная... а может, недостаточно внимательно читали?.. А сочинение написали, сдавать приготовились. А вдруг неправильно?.. Все побежали к Юрке уточнять насчет снятия Катерины с веревки - только захохотал на весь класс смешливый Ковалев и сдержанно заулыбалась серьезная Полякова, узнавшие сцену из "Преступления и наказания" (память на тексты у обоих была крепкая) и оценившие Юркину шутку. Увидев у Юрки в руках том Достоевского, Марина рассвирепела, выхватила книгу, от души врезала этому шуту по макушке и снова взялась за сочинение...
Потом Ларисе Антоновне практически сорвали урок в ее классе два таких же шута из класса Татьяны Ивановны. Вроде начался урок при относительном соблюдении дисциплины (шепоток и смешки, к сожалению, еще дня три будут непременным сопровождением), она объявила тему, начала объяснять новый материал, начала писать на доске формулы соединений... Вроде слушают, записывают... Сбоку скрипнула, приоткрываясь, дверь, и мальчишеский голос заискивающе проблеял:
- Да-а-айте кусочек ме-е-ела!..
Она не поняла, что произошло, почему ее класс вдруг взревел от восторга. Растерянно обернулась к двери, растерянно посмотрела на просунутую в щель ладонь... как-то высоко рука находится... примерно на этом уровне голова должна быть. Голова человека, просившего мел, вертелась возле верхнего угла приоткрывшейся двери - туда, вверх, Лариса Антоновна перевела взгляд, когда голова уже исчезала, так что лица веселого визитера она рассмотреть не успела. Учительнице химии на погляденье остались краешек щеки, ухо и лохматые волосы. Секундой позже они исчезли, рука тоже скрылась, дверь захлопнулась, послышался звук прыжка с высоты и топот убегающих ног.
- Кто это был? Вы видели? - обратилась Лариса Антоновна к классу.
Класс рыдал, уткнувшись носами в тетради, только несколько человек сидели по-прежнему прямо, но и на их лицах были улыбки. Конечно, им смешно: выглядело так, будто в класс заглядывает тощее существо ростом аккурат на высоту двери - а это больше двух метров.
- Он из седьмого "А", - наконец, сказал Андрей Стеблев. - Как зовут, не знаю.
- Ну, если седьмой "А" - значит, Соболев или Шапиро, - уверенно произнесла Лариса Антоновна. - Есть там два таких "веселых гуся"... вроде Юрия нашего. Технически понятно: один просил мел, а другой держал его на плечах... Ладно, "порадуем" Татьяну Ивановну...
Татьяна Ивановна отреагировала непедагогично: она тоже долго смеялась, хотя и пообещала, вытирая слезы, что непременно поговорит со своими мальчиками и такого больше не повторится. И это пожилой учитель, отработавший сорок лет! Да в таком возрасте надо не разговаривать, а уметь любого шалопая пригвоздить к парте одним только взглядом!.. Нет, наверное, и многолетний опыт - это еще не все... Лариса Антоновна была разочарована...
Ничем завершился и разговор с директором, которому она отнесла отнятую двумя часами ранее на уроке в том же седьмом "А" толстую тетрадь - и забрала эту тетрадь она не у шалопаев Шапиро и Соболева, а у дочери директора и ее соседки Дины - председателя совета дружины и старшей сестры Димкиного приятеля.
- "Разговорная тетрадь"? Как у Бетховена? - весело улыбнулся Николай Андреевич, когда тетрадь легла перед ним на стол. - Да вы садитесь, Лариса Антоновна! Я так понимаю: вы хотите, чтобы я изучил это прямо в вашем присутствии и высказал свое мнение?.. Значит, минут пять подождите, а стоя ждать - неудобно.
Записи начинались Галиным почерком:
- Тебе интересно?
- Не-а... - почерк другой девочки.
- Поболтаем?
- Ты что!!!
- В тетрадке, балда! Может, ты ее умные речи пишешь! С чего начнем?
- Не знаю. Вы с братом дружите?
- Конечно. Ну, поссориться можем, конечно, но это редко.
- Везет. А мне повесили этого хвоста, Славку - нянчись. Да если бы еще слушался! А то все - как любимый дружочек Димочка скажет, а ты, Динка, дура и ничего не понимаешь.
- А что за Димочка?
- Я не говорила????? Да химичкин сын. Он на него плохо влияет. В смысле - Димка на Славку.
- Сказать кому, что сын учителя плохо влияет на товарищей, - будут смеяться.
- Не до смеха. Точно вляпаются однажды...
Наверное, подружек что-то отвлекло - может, надо было списывать с доски, или Лариса Антоновна сделала замечание, но этот разговор прервался. Начался новый:
- Динка, мне скучно.
- Мне тоже.
- Пишем?..
Страница закончилась, директор перебросил лист, и увидел какое-то письмо - судя по традиционному "Галка, привет!". Он хорошо помнил этот почерк. Писала девочка из Старо-Подгорной, Юля, соседка и подруга младших Ковалевых, бывшая одноклассница Алима. К этой девочке у Николая Андреевича остались некоторые претензии: по ее просьбе год назад Алим грохнул окно в доме старшеклассника, чем-то обидевшего Юлю, а Николай Андреевич потом имел очень нехорошие объяснения с работниками милиции.
- И письмо прочтите, - сказала Лариса Антоновна. - Секретного ничего, Галя сама об этом сказала... то есть написала. Очень интересный образец... эпистолярного жанра. С этого письма все и началось: Николаева захохотала, я подошла и увидела... это.
"Галка, привет! - писала Юля. - Пишу письмо внеочередное, не дождавшись твоего ответа, так как пережила страшное потрясение. Вчера вечером я шла домой от одной девчонки, пришлось идти мимо стадиона. Вдруг раздался леденящий душу крик: "Юля, подожди!" И ко мне направился какой-то кошмарный тип. Он шел, надвинув на глаза жуткого вида кепку и поигрывая наводящим ужас шарфом. Ноги мои приросли к асфальту, и он, бессовестно воспользовавшись кратковременной девичьей слабостью, подошел ко мне вплотную. Подойдя, он устрашающе вытаращил глазищи, вздыбил усищи и явил на обозрение все тридцать два зуба, на мой взгляд, слишком большие. Только сегодня я поняла, что сие означало самую приветливую улыбку, на которую только способно это порождение страшного сна. Я была слишком занята, чтобы понять это сразу - пыталась оторвать от асфальта хотя бы одну ногу. Спрятавши зубы, он спросил кровожадным голосом, в который он, однако, постарался вложить душевное тепло: "Что-то я давно не вижу твоих друзей Ковалевых... Уехали, что ли?".
Ноги мои, наконец, оторвались от асфальта, и я понеслась, провожаемая типично людоедскими криками. Кажется, он пожелал, чтобы я остановилась, но я предпочла не делать этого.
Галочка, миленькая! Что это за чудовище? Может, оно сначала сгрызет по одному всех жителей нашего поселка, а потом побредет в область вас разыскивать? Честное слово, и сама не знаю, кто это такой, и никто из наших по описанию не может узнать. Может, Алик вспомнит? Он мальчик общительный, многих знал и из других школ, хоть вы и не с первого класса у нас учились"...
- Вычислять чудовище - это мы оставим Алиму, - усмехнулся Ковалев и тут же стал серьезным. - Лариса Антоновна, а вы не обратили внимание на такой момент?.. Они ведь, девы-то, этой тетрадкой пользуются только на ваших уроках.
- Как это - только на моих? - растерялась она.
Ковалев полистал тетрадь, бегло просматривая начинавшиеся и тут же обрывавшиеся письменные разговоры.
- Упоминается только химия, - подтвердил он. - Ни о математике, ни о физике, ни об иностранном речи нет. Лариса Антоновна, как же это? - он смотрел не рассерженно, не с упреком, не с насмешкой - скорее, огорченно. - Физика в шестом и химия в седьмом - это же самое начало! Там больше сказки, чем науки! Да мы, помню, этих уроков так ждали! Кино про разведчиков, наверное, на втором месте было после химии и физики! И это деревня, война недавно закончилась... Какая там наглядность в деревенских школах была? И то учителя у нас измудрялись, чтобы хоть что-то показать! При том, что каждый пузырек на вес золота был... А у вас лаборантская укомплектована всем, чем только можно - ну, покажите им что-нибудь... кровь на руке или молоко из воды сделайте. Обычно, начинают с этого - чтобы заинтересовать! Я понимаю, что учить перед экзаменами будут все - и кому химию сдавать в вузе, и кому не сдавать... в школе все сдают! Но хоть какой-то момент от этих уроков должен ведь в памяти остаться? Надо будет в дальнейшем или нет - просто: нам было интересно! Ну, что я вам прописные истины растолковываю? Вы грамотный человек, у вас красный диплом... Вам же ничего не стоит сделать свои уроки интересными! - он перевел взгляд на лежащие перед ним письмо и тетрадь. - С девчонками поговорю, больше не повторится.
Вот! Опять "поговорю" и опять "не повторится"... И опять результат - не тот. Она действительно не обратила внимания на то, что переписка-болтовня происходили исключительно на ее уроках. Но все равно директор должен был отреагировать на нарушение дисциплины собственной дочерью более серьезно, а он только посмеивался, читая письмо, да, наверное, и дома еще вместе с сынком посмеются...
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями