Глава 10
2010 год
Ромка без толку щёлкал зажигалкой. Сигарета у него во рту была воткнута неправильной стороной. Андрей сконцентрировался и вытащил её. Тупо поглядев на зажигалку, Малиновский задал логичный вопрос:
– Какого дьявола мы так нажрались?
Андрей пожал плечами и прицелился, чтобы затолкать сигарету обратно. Уже правильно. Ромка сжал губы и принялся мотать головой.
Они сидели у стойки бара, в котором отмечали день рождения некой Машеньки. Машенька уже неделю встречалась с Ромкой, и это было железным поводом посетить её праздник. Только, в самом деле… зачем было столько пить?
– Хочу домой, – сказал Андрей.
Завтра воскресенье. Ни на работу, ни в университет не нужно, такой отличный повод выспаться.
– Хочешь – вали, – разрешил Малиновский.
– Не, валить я уже не могу.
Даже говорить было сложно. Представив, что надо вызывать такси, ждать его, потом ехать домой, Андрей испытал досаду. Ну почему человечество ещё не овладело мгновенной транспортировкой из локации в локацию? Полжизни в транспорте. Отстой.
– Отстой, – пожаловался он Ромке. – Вызывать… ехать.
– Так пусть тебя заберут, – хихикнул Малиновский. – Какая-нибудь фея. Увезёт, уложит, обогреет. Вон их… полный зал.
Сделав рукой шикарный жест, Ромка чуть не навернулся с барного стула. Андрей огляделся. Девушки, мельтешащие в полутьме под громкую музыку, желания отдаться им для перемещения, укладывания и обогревания не вызывали. Однако это ведь были не все женские особи мира.
– Пусть меня заберут, – решил Андрей, кое-как нашёл в кармане телефон и открыл список, куда вносил девушек и только девушек.
– Кто?
– Какая разница? Не эти. Другие.
Сознание теряло последнюю связь с реальностью, и в список контактов Андрей ткнул наугад. Кто-то из представительниц слабого пола непременно отзовётся и поможет ему уехать отсюда. Избавит от вызова такси и одинокого к нему похода. Сколько можно делать всё самому? Как говорила креативная преподша – начальник обязан уметь делегировать полномочия, иначе на весь объём работы его просто не хватит. Это всё равно что отец начал бы собственноручно шить карманы к блузкам и вытирать фикус в своём кабинете.
– Да, – ответили на том конце.
Голос Андрей не опознал. И перешёл сразу к делу.
– Привет. Я напился, как свинья. Не можешь меня забрать? Адрес бара…
– Конечно, я приеду.
– Один выстрел – один труп, – гордо сказал Андрей Малиновскому. С первого же звонка девица согласилась. Кажется, делегирование полномочий прошло успешно.
Сообразив, что курить друг передумал, Андрей отобрал у него зажигалку и закурил сам.
– Оригинально. Так ты кого позвал?
– Женщину. У меня всё просто. Тот список мужчин… не принимает.
– За женщин.
Ромка подвинул к Андрею стакан с абсолютно уже излишним алкоголем. Но Андрей всё-таки выпил. Может, если он вообще перестанет мыслить, его не так будет раздражать перспектива поездки...
Андрей открыл глаза. Где-то над ним был потолок. На теле Андрея – покрывало. Сразу припомнив, что вчера он был на дне рождения Ромкиной знакомой, там напился и завершения вечеринки не отследил, подумал – проснуться под покрывалом и в помещении – уже удача. Могло быть хуже. Прислушавшись к своим ощущениям, обнаружил два источника дискомфорта – тяжесть в голове и переполненный мочевой пузырь. Ещё присутствовал неприятный привкус во рту, но это было уж совсем мелочью. Главное – он не валяется где-нибудь на улице, ему не врезали по башке, пока он был не в себе, и всё, в общем, закончилось хорошо. Нужно встать, сходить в туалет, попить крепкого чаю, и жизнь пойдёт своим чередом. Откинув покрывало, Андрей сел и только тогда понял – покрывало это никогда не видел. Такой розово-красной клетчатой тряпочки не было ни у него, ни у знакомых ему девушек. Следующим на глаза попался древний плюшевый медведь, сидящий на диване у самой стены. Обменявшись с медведем подозрительными взглядами, Андрей осмотрелся уже внимательней. Несомненно, комната, где он проснулся, принадлежала девушке. Вот и шторки розово-свекольные, и половичок на полу красненький… И наклейки на ящиках допотопного стола – сердечки из вкладышей к жевательной резинке. Всё просто – его зачем-то припёрла к себе домой фея, у которой он до этого не был. Потому что такие интерьеры не забываются. Слишком уж здесь немодно, модели в таких местах не живут. Уловив логическое противоречие – не живут, но всё-таки живут, раз привозят сюда пьяных мужчин, Андрей увидел на спинке стула свой свитер. Джинсов рядом, однако, не оказалось. Вместо них на сиденье кучкой валялось содержимое их карманов. Собравшись крикнуть – мол, фея, куда ты дела мои штаны, – или уже отправиться искать сортир прямо в нижнем белье, Андрей вдруг услышал за стенкой два голоса. Один из них был мужским. Кажется, фея жила с папой или братом, и теперь высовываться из комнаты без джинсов хотелось уже меньше. Но против природы не попрёшь, и он решился – завернулся в клетчатое покрывало и осторожно приоткрыл дверь…
Увиденное за дверью можно было списать только на алкогольный психоз. Перед ним, словно собравшись уже вломиться в комнату, стояла Катя Пушкарёва в коротких спортивных шортиках и футболке с Пятачком на трёх воздушных шариках. Английская надпись над Пятачком гласила: «Свобода»…
– Доброе утро, – сказала Катя, улыбаясь.
С этим утверждением можно было поспорить, и Андрей просто спросил:
– Где туалет?
После умывания выяснилось – психоза нет, Андрей зачем-то сам позвонил вчера Кате с просьбой увезти его из бара, что Катя и сделала. А поскольку, выдав ей ключи от своей квартиры, он вырубился раньше, чем назвал адрес, ей ничего не оставалось, как доставить его к себе.
– Я помогала тебе выйти из такси, – поделилась Катя информацией о вечере, – но ты для меня тяжеловат и всё-таки упал. А у нас во дворе грязно, оттепель, понимаешь. Так что джинсы я постирала. Они уже почти высохли, сейчас досушу утюгом.
Слава богу, она воздержалась от подробностей – разделся ли он тут самостоятельно, или ей пришлось принять участие в процессе. Наверное, он был не готов к тому, чтобы его раздевала Катя Пушкарёва, с которой они всего лишь несколько раз посидели в офисе и сочинили набросок их будущего бизнес-плана…
Обладателем мужского голоса оказался дед, названный Воропаевым чокнутым. Пока что степень альтернативности разума дед не продемонстрировал, а представился Валерием Сергеевичем и велел Андрею немедленно идти на кухню. Оказавшись в том же покрывале, но уже за обеденным столом, Андрей увидел перед своим носом банку огурцов, из которых дед принялся сливать в стакан рассол.
– Знакомая солит, – заявил он. – Лучше сейчас и не найти. Лучше разве Ленка умела.
Катя между тем пристроилась у окна за гладильной доской и в самом деле досушивала его джинсы.
– Болит голова?
Андрей хотел сказать – нет, с тех пор как он оклемался от сотрясения, голова его работает отлично, без посторонних эффектов. Но дед не дал ему и звука издать.
– Пить не умеете, молодёжь! Глупые потому что. А хочешь, научу?
Андрей промолчал, почуяв – хочет он этого, не хочет, на данный момент значения не имеет. Когда ты сидишь без штанов в чужой квартире, хозяин получает чуть больше прав выбрать способ времяпрепровождения, чем ты сам.
– Следи за мной, – торжественно провозгласил дед, дохромал до буфета и вытащил оттуда бутылку водки. После бутылки он извлёк из холодильника масло, а из хлебницы – белый хлеб. Катя молча возила по ткани утюгом. Наверное, видела такое не впервые и не удивлялась. Глянув на неё, Андрей подумал – а ноги ничего. Когда не спрятаны под чем попало.
– Масло смазывает желудок и уменьшает попадание отравляющего вещества в кровь.
Теперь перед Андреем кроме стакана рассола был ещё стакан водки и бутерброд со слоем масла, которым можно было наесться до самого вечера. А в голове крутилась картинка – как в ресторане на встрече с деловым партнёром президент крупной компании заказывает кроме вина или коньяка ещё бутерброды со сливочным маслом. Дед был точно чокнутым, Воропаев не ошибся.
– Мы в части… – начал Валерий Сергеевич, проглотив здоровенный кусок хлеба, и сам себя перебил. – А кстати… ты служил? Или как тот, что с Катькой приходил… геем прикидываешься?
Андрей закашлялся – надо же было сказануть такое, чтобы еда пошла не в то горло. Хотя… на кого он похож, сидя в этом чёртовом пледике…
– Держи, – Катя протянула ему джинсы.
– Я не прикидываюсь, – сказал Андрей и прозвучало это совсем глупо. Не прикидываюсь, а являюсь.
Катя засмеялась.
– Да ну тебя, Екатерина Валерьевна. Я лучше под танк, чем таким прикинуться, – забрав одежду, Андрей отправился в комнату, где проснулся.
Вот семейка, угораздило же с утра так попасть…
– Раз уж ты здесь, может, поработаем ещё над планом? – предложила Катя, встав под дверью и деликатно дожидаясь, пока он оденется. Будто и не видела его вчера невменяемым. – Или ты не в состоянии?
– В состоянии. Заходи.
– Конечно, – обрадовалась Катя. – Поработаем, потом я сварю обед и покормлю вас нормально. А сейчас могу яичницу быстро пожарить. Ты на дедушку не обижайся, он иногда… оригинален.
– Ну что ты, он же спасал меня от похмелья, – великодушно согласился Андрей. Пустяки, что похмелья у него не бывает.
Оригинальный дед вламывался к ним в комнату каждые полчаса – вероятно, ему было скучно. Андрей сообщил ему, что согласен с тем, что защита родины – священный долг каждого мужчины. Потом поделился информацией, что абсолютно здоров и ни один военкомат его не забраковал бы. После убедил, что после выпитого утром ощущает себя прекрасно и работают они с Катей продуктивно. Раскаялся, что позвал маленькую Катеньку спасать себя из бара. Согласился, что Катенька – лучшая студентка и прекрасная девушка, и принял к сведению, что обидеть её дед не позволит. Наконец дед устал и задремал в своей комнате…
Катя сидела за компьютером, потому что привыкла за ним работать сама, Андрей валялся на её диване с медведем, которого было очень удобно класть под голову, и думал – а зачем эта Гермиона сунула в машинку с его джинсами ещё и носки? Вряд ли он испачкал их, падая. Всё-таки Малиновский прав. Дело в чувствах. Иначе Катя бы не сорвалась ночью в бар, наперекор дедушкиному мнению, что это неправильно. И уж точно не стала бы стирать его барахло. Просто она проявляет эти чувства не так, как другие. Мало ли девушек уверяло Андрея в любви? Только было это иначе – то ли слишком навязчиво, то ли подозрительно неестественно. Впрочем, Катенька и не уверяла, и слова о любви не произнесла. А сидела к нему спиной и фантазировала о студии имиджа.
– Екатерина Валерьевна!
Косички дрогнули, и Катя повернулась.
– Хотел сказать, что у тебя красивые ноги.
– Что?!
– Проснувшись в твоей постели, имею право на мнение. К тому же ты ценишь правду. А это чистая правда.
– Я должна обрадоваться? – прищурилась Катя подозрительно.
– Девушкам обычно нравятся комплименты.
– Хорошо, я рада. Оставь моего медведя в покое и глянь в таблицу.
Андрей вздохнул…
В понедельник Малиновский стоял в коридоре университета, прижимая к виску бутылку минералки, и выглядел так, будто вот-вот отбросит коньки. Судя по всему, позавчерашнее веселье перешло во вчерашнее. А отсутствием похмельного синдрома Ромка похвастаться не мог.
– Жданов, убей меня, – простонал он.
Ответить Андрей не успел. Рядом откуда ни возьмись нарисовалась Катя, протянула ему одну из его пластиковых карточек и сообщила:
– Извини, когда я вытряхивала твои джинсы, она выпала под диван. Я только поздно вечером нашла.
Отвернувшись, Гермиона бодро пошуровала по коридору, а Малиновский мгновенно забыл про похмелье.
– Андрюшенька, родной. Скажи мне, что я сплю!
– Заткнись, – предупредил его Андрей.
Но Малиновского понесло. Он признал, что не помнит, кто забирал Андрея из бара, потому что к тому моменту нализался так, что и на стуле сидеть не мог, и перекочевал на диванчик в Машенькины объятья. Но припоминает, как его друг звонил барышням наугад.
– Ты ещё что-то такое нёс… Мол, в этом списке только женщины.
– И что?
– Поздравляю. Ты в Пушкарёвой женщину увидел… И… как? Не рви душу, расскажи.
Андрей вспомнил розово-красный пледик, деда с водкой и бутербродами и выдохнул:
– Ты и вообразить не можешь…