Глава седьмая.
I.
Богиня неги несказанной;
Богиня сладостной любви;
Весны прелестной долгожданной,
Которая в людской крови,
Бурленье страсти создаёт;
И дум возвышенный полёт,
Во многих в пору ту рождает;
Надежду юных душ питает;
Богиня зримых обновлений;
Богиня верности людской,
Безмерной щедрости благой,
И самых лучших побуждений;
Цветами вся окружена,
И сладким пеньем птиц она;
II.
Зовут Богиню эту - Лёля,
В различных племенах славян.
Любви счастливой будет доля,
Иль обнаружится изъян,
Зависит только от неё.
Сказав решение своё,
В сердцах рассеяв сгустки мрака,
Благославляет узы брака;
Она к влюблённым привлекает,
Двух братьев-близнецов своих.
Лель - первый брат из них двоих,
Огонь любовный разжигает,
В сердцах девиц, в сердцах парней,
Чтоб ярче он сиял, сильней.
III.
Второй же брат Полель зовётся.
Огонь, что Лель в сердцах разжёг,
Который страстно к небу рвётся,
Он, усмирив слегка, сберёг,
Сквозь лихолетье дел, досугов,
В сердцах обрученных супругов,
С заботой обращаясь к ним,
Как к самым близким, дорогим.
Родителей богов названных,
(Прекрасной Лёли и Полеля,
И брата славного их Леля),
Всегда в заботах неустанных;
Всегда супругам помогают:
Гармонию оборегают,
IV.
В их дружных семьях, чтоб они,
В ладу и в мире проживали,
Совместно коротая дни,
Забыв тревоги и печали.
В те стародавни времена,
Богов сих славных имена,
С благоговением называли;
С мольбой в надежде к ним взывали,
В их силу веруя весьма.
Богов тех пара - Лад и Лада.
Они семейного уклада,
(Чтоб их не поглотила тьма),
Основы свято берегли,
Храня покой родной земли.
V.
Здесь на Руси Великой где бы,
Заслышав вопиющий глас,
Свершавших жертвенные требы,
Они являлись тот же час,
Оберегая от недугов,
Чтоб юных обручить супругов,
Водя вдоль капища кругом,
Венчая их чела кольцом;
А после во весь путь тернистый,
Храня, по жизни провести;
Коль надо от беды спасти;
Коль надо, то и в сумрак мглистый,
Лучом дорогу осветить;
И в жизни даль препроводить.
VI.
С утра в Всеславовой усадьбе,
Преображённой к торжеству,
Готово всё к широкой свадьбе,
Сложившись, как по волшебству:
Весь двор огромный подметён;
Водою свежей окроплён;
Соломой новою уложен;
От центра поодаль расположен,
Огромный стол для молодых,
Для их родителей и дружек,
И для невестиных подружек,
А для гостей же остальных,
Поставлены столы рядами,
С приставленными к ним скамьями.
VII.
Столы накрыты скатертями,
По краю с вышивкой чудной.
Ждут встречи с зваными гостями,
Встав, словно воинство, стеной,
Уже отмытые от пыли,
Большие винные бутыли,
Кувшины с брагой и вином,
Ендовы с ровным плоским дном,
Наполненные крепким мёдом,
И с пивом братины стоят,
И взгляды алчущих манят.
Падёт не мало, взяв изводом,
Хмельных напитков грозный строй,
Вступив отважно с ними в бой.
VIII.
Столы от явств уже ломятся;
Всех кушаний не перечесть,
А слуги всё ещё стремятся,
Еды на те столы принесть.
Украшен двор и люди сами,
Разнообразными цветами;
Венки из трав и из ветвей,
Повсюду от самих сеней,
Развешаны, красуясь дивно,
Облагородив скучный двор,
(Все сделаны, как на подбор,
Хоть их плетенье примитивно),
Приятно всё преобразили;
Собою всё здесь оживили.
IX.
С резьбой две створы расписные,
Больших усадебных ворот,
На петлях мощных навесные,
Распахнуты и ждут народ.
Во исполнение команды,
Лежат зелёные гирлянды,
По верху этих самых створ;
Украшен ими же забор.
Богиня Лада поджидает,
Чтоб свадьбе подвести итог,
Супругов молодых - в чертог.
Для них его оберегает.
А близнецы Лель и Полель,
Любви качают колыбель.
X.
Примчался мальчик, запыхавшись;
Оповестил в усадьбе люд,
Что ждал, уж, у ворот собравшись:
Молодожёны, мол, идут.
И вскоре, к дому приближаясь,
Со звуками перемежаясь,
Любимого их городка,
Стал слышен звон издалека,
Гремевших резво бубенцов,
То нарочито и пространно,
То тише, но всегда желанно...
Уже народ со всех концов,
Стекался в дом Скоробогатых:
И поскромней, и тороватых,
XI.
И бородатых мужиков,
И женщин в праздничных нарядах,
И молодых, и стариков,
Толк знавших в свадебных обрядах.
Съезжались с жёнами купцы;
С детьми вдовицы и вдовцы;
Мастеровые, подмастерья,
Что принесли свои изделья,
В дар для супругов молодых;
И по-богаче, по-бедней,
Не мало было средь гостей;
И располневших, и худых.
Людей причудливая смесь,
Собралась нынче разом здесь.
XII.
Семь троек серых лошадей,
С невестами и женихами,
Везут повозки, чтоб скорей,
Совместно с верными друзьями,
Доставить всех их в дом родной,
Где вместе с братьей остальной,
Устроив пир, начнут гулять:
Есть, пить, под музыку плясать.
Подъехав, спешились все разом,
Напротив домовых ворот,
В которые сегодня вход,
Открыт для всех гостей, и глазом,
Те гости не успев моргнуть;
Иль даже пальцем шевельнуть,
XIII.
Как пышный каравай несут,
На плоском деревянном блюде.
Его родители возьмут.
Рушник уложен на посуде.
Детей родители встречают,
И словом добрым привечают.
Затем подносят хлеб-да-соль.
"Теперь отведать их изволь".
Супруги юные, смущаясь,
Кусочки хлеба преломив,
И с солью вместе их вкусив,
Всем тем, кто рядом улыбаясь,
Отвесили земной поклон.
На них глядят со всех сторон.
XIV.
Невесты в белом так прекрасны,
Так лучезарны, так милы;
Уста их робки, сладкогласны,
А взоры нежностью полны.
Любуясь ими, восхищаясь,
Девичьей красотой прельщаясь,
Народ с них не спускает глаз.
Своею скромностью сейчас,
Гостей невесты поражают:
Пристала скромность их красе.
Восхищены буквально все.
Их все сегодня обожают.
Желают множество детей,
Они невестам поскорей.
XV.
Не отходя от молодых,
В душе родители ликуют:
Сонм самых разных чувств простых,
Которые до слёз волнуют.
Супругов юных поздравляют,
Целуют, крепко обнимают;
Неспешно за руки берут;
За главный стол их всех ведут.
А гости вдоль пути стоят;
Зерном их сверху осыпают;
Супруги по зерну ступают,
Идя по парно строго в ряд.
В улыбках растянув уста,
Садятся на свои места.
XVI.
Людей в гостях, как в половодье,
Воды на пойменных лугах,
Что подтопила; и в угодье,
И в прилегающих местах,
Немного даже разлилась,
Когда до них всё ж добралась.
Без счёта люди собрались.
Рекою тосты полились.
В честь женихов и их невест,
Заздравны речи произносят;
С вином и мёдом кубки носят.
До сель не видывал окрест,
Никто такой богатой свадьбы,
Что выйдя из границ усадьбы,
XVII.
Пошла по городским кварталам,
По улицам и площадям,
Нос утирая задавалам.
Как ни крути, по всем статьям,
Что было прежде обошла;
Все свадьбы разом превзошла.
Всего, что надобно в избытке,
На этой свадьбе, и попытки,
Её когда-нибудь затмить,
Не увенчаются успехом;
И будут встречены лишь смехом.
Ничто не в силах омрачить,
Сегодня это торжество,
И сбить хмельное удальство.
XVIII.
В усадьбе у Скоробогатых,
Шумит застолье - пир горой!
Призвав весельчаков завзятых,
Смеясь, ликует люд чесной.
Столы с обильным угощеньем;
Прислуга с льстивым обращеньем;
Здесь скоморохи, песняры,
И ложкари, и гусляры.
Всё громче музыка звучит.
Играют озорно, задорно.
Она бодрит гостей бесспорно,
И в пляс пуститься им велит.
Встают подвыпившие гости,
Размять по-молодецки кости;
XIX.
И в танце ухарски сойдясь,
Лихому ритму подчиняясь,
Иных переплясать стремясь,
Поз и движений не стесняясь.
Прошёлся кто-то колесом;
Другой в кафтане расписном,
Гостей прыжками удивляет,
Подпрыгнув, ноги расставляет;
А рядом, уж, вприсядку пляшут;
Или вращаются вьюном;
Садятся на шпагат потом;
Как мельница, руками машут;
И, обновляя сапоги,
На "нет" сбивают каблуки.
XX.
Во всю стараясь, музыканты,
Фон для веселья создают,
Свои используя таланты,
В рожки гудят да в бубны бьют;
На ложках крашеных стучат;
На гуслях радостно бренчат;
Свистят свистульки оживлённо;
Трещётки вторят им смущённо;
Бьёт приглушённо барабан;
Свирели празднично играют;
Жалейки в такт им подпевают;
Звучит услужливо тимпан.
Частушки, песни все поют.
А слуги меж гостей снуют,
XXI.
Всеслав и тот не удержался,
Разгульным плясом увлечён.
Он с Ярославною поднялся.
Ногой шутливо топнул он.
Плывёт, как лебедь, Ярославна,
Движенья повторяя плавно.
Всеслав вокруг жены кружит.
Притопнет, аж, земля дрожит.
Им танец, явно, удаётся.
К ним подключились сватовья;
За ними дочьки, сыновья.
Всеслав, повеселев, смеётся.
Потешно прыгая, как блохи,
В толпе резвятся скоморохи.
XXII.
Лишь Велимудр один скучает.
Он, словно чуждый на пиру,
Весёлых лиц не замечает.
Увы, не радостно ему.
Свою он свадьбу вспоминает.
На миг, как-будто различает,
В толпе лицо жены своей...
Но, нет, ошибся. Средь гостей,
Она не может появиться:
Навеки обрела покой;
Огонь костра забрал с собой,
Чтоб дух её мог к небу взвиться;
Ведь там средь предков и Богов,
Ей заготовлен был альков.
XXIII.
Чтоб грустным видом не смущать,
И братьям пиршества не портить,
И чтоб гостей не возмущать,
Им настроенье не испортить,
Решает Велимудр уйти,
Чтоб свадьбу от себя спасти.
Он к дому медленно прошёл;
Наверх по лестнице взошёл,
Внимания не привлекая.
Опять укрылся в теремах.
Все мысли, словно в пеленах,
Здесь вновь себя он обрекая,
Воспоминать о прошлом стал,
И незаметно задремал.
XXIV.
Артельной братьей управляя,
Шестак среди гостей блистал,
Всем любопытным представляя,
Какие бани здесь создал.
Все любопытные дивились;
С ним выпить за успех стремились.
Шестак на похвалу был падок.
(Мёд льстивых слов ужасно сладок).
Он никому не отказал,
Хмельную чашу поднимая,
И поздравленья принимая,
Пить всей артели приказал.
На свадьбу чтоб не отвлекаться,
Он в бане предложил собраться.
XXV.
Артель и те, кто восхищались,
Их результатами трудов,
Хоть в бане той едва вмещались,
Но тесноту терпеть готов,
Из них был каждый, чтоб в ответ,
Узнать строителей секрет.
Уж, больно баня хороша!
В той бане тело и душа,
Оставив бренный мир в печали;
Забыв мирскую суету;
Отринув жизни маету,
Беспечно, тихо отдыхали.
Шестак хоть вусмерть пьяный был,
Своих секретов не раскрыл.
XXVI.
Артельщики, когда упились,
Забыли вовсе обо всём.
Предвзятой лестью насладились,
Заверив: "Мы преподнесём,
Своим строительством отменным,
Полезным, необыкновенным,
Дары для всей чесной Руси.
Кого ты только не спроси,
Всяк скажет вам про бани наши,
Что им другие не в пример;
Другие на иной манер,
Построены, а наши краше!
Те бани на Руси весь люд,
Недаром "чёрными" зовут".
XXVII.
В хмелю закончив свои речи;
Уже бессвязно бормоча;
Забыв, что ехать им далече;
Уж, ни о чём не хлопоча;
Артельщики, допив, что было,
Глядели из-под век уныло;
Сил не имея, отключились;
Гуртом средь бани повалились,
Забывшись беспробудным сном.
Последних пять подвод стояли,
И бестолку их только ждали;
Авось бы вспомнили потом...
Сейчас артельным не до них.
Забыл народ про них самих,
XXVIII.
Пока они лежали в бане,
Порастеряв былую прыть;
Хоть им самим хотелось ране,
В край отчий поскорей отбыть.
Никто Всеславу не напомнил;
Он сам о Шестаке не вспомнил.
Пир удался купцу на славу.
Гордыню тешил он Всеславу.
Гостям же каждое мгновенье,
Дав в волю лихо разгуляться,
Поесть, напиться, наплясаться,
Дарил приятность, наслажденье.
Здесь, не скрывая свою страсть,
Навеселился каждый всласть.
XXIX.
Те, кто изрядно перебрали,
На этом свадебном пиру,
Возле скамей своих лежали.
Их сильно развезло в жару.
Мужик какой-то сердобольный,
Большой гулянкою довольный,
Хоть сам ни мало пьян, уж, был,
Уснувшим спьяну, удружил:
И с братом, взявшись за услугу,
Они заботу проявили;
Троих в сторонку оттащили,
Под спины подложив дерюгу;
Пристроив бережно в тенёк;
За склад в укромный уголок.
XXX.
А пир чесной, не утихая,
Лишь разгорается сильней,
Звучит музыка не смолкая,
И кубки, чаши всё полней.
Когда, уж, был и пир в разгаре,
И гости во хмельном угаре,
Через ворота городские,
Толпой кочевники лихие,
(Когда семь вёрст уже промчались),
Крича, свистя, влетели днём.
Ведомые поводырём,
Они по улицам промчались;
Неслись к Всеславовой усадьбе,
Навстречу развесёлой свадьбе.
XXXI.
Врагам глаза, увы, не застишь.
Добравшись к цели наконец:
К усадьбе, где ворота настежь,
Раскрыть с утра велел купец.
Они в них с ходу ворвались;
Сквозь люд гулявший прорвались,
Тесня всех кучно меж рядами.
При этом печенеги сами,
Пылая яростью безмерной,
И ненависть в сердцах храня,
На языке своём браня,
Всех тех, кто был здесь. Смерти верной,
Предать желая всех подряд,
Расположили свой отряд,
XXXII.
Так, чтоб никто не мог сбежать,
Из их сплошного окруженья;
На помощь чтоб не смог позвать;
Не смог произвести движенья.
Они смотрели, как шальные;
Достав клинки свои стальные,
Все печенеги скопом взялись,
Тех, кто на них сейчас бросались,
Мечами беспощадно сечь;
Направив крепких лошадей,
Топтать копытами людей,
Чтоб возмущенье их пресечь,
Но бойней быстро увлеклись,
Уничтожать всех принялись.