Печатные мысли блогера в кавычках, мои без.
Б:
«Сегодня уже очевидно, что война на Украине будет длиться долго. Более того, скорее всего мы вступаем в череду военных конфликтов и периодов напряжённости той, или иной степени интенсивности. Мы задумываемся об экономике, снабжении, информационной войне, роботах, но есть ещё одна важная вещь. Казённым языком это называется "нагрузка на личный состав". Проще говоря, мы должны заботиться о здоровье солдата, в том числе о его психологическом состоянии».
Я:
У нас в Чечне был отряд психологической разгрузки: пять красивых девушек в военной форме с распущенными волосами, нет, не «вьетнамскимй вариант», вполне целомудренные дамы. И была «комната (вагончик) психологической разгрузки», с аквариумом и успокаивающей музыкой. Вред. Во-первых, вагончик стоял на территории ЦБУ (центр боевого управления), простой солдат был за забором, на фугасных дорогах и в стреляющих горах. И если бы он попал к этим дивам хотя бы на час, он бы не успокоился, а мучился в поллюциях ещё недели две.
Б:
«Необходимо понять, что профессиональному солдату (а нам нужны именно такие!) в обозримом будущем предстоит несколько циклов из командировок в горячую точку, возвращений домой, переобучения и новых командировок. Это значит, что человеку будет необходимо многократно попасть в стрессовое состояние, вернуться в нормальное, и снова... А потом, при увольнении в запас адаптироваться к существованию в обществе и конструктивной деятельности. Опыт вероятного противника, который непрерывно воюет десятилетиями, показывает, что это очень тяжело сделать. А если не сделать, то последствия могут быть социально тяжёлыми, или просто трагичными».
Я:
Если говорить о местных бойцах и офицерах, они, побывав в увольнении или отпуске в кругу семьи, быстрее восстанавливаются. Но, не надо забывать, эти люди воюют уже 8 лет. За это многие западные солдаты, да и украинские, давно бы сошли с ума. А вот российские части и соединения, в этой войне семь месяцев интенсивных боёв. ВСУ своих щадят, они их меняют прямо бригадами, давая возможность отдохнуть (мы ж про отдых сейчас).
Б:
«Что необходимо из очевидного, уже вчера? Установка нормы минимальных и максимальных сроков пребывания в зоне боевых действий, достаточных, чтобы войти в "рутину войны", но при этом не "слететь с нарезки". Такие периоды должны также чередоваться с периодами отдыха, боевой подготовки, тыловой работы и прочего, в зависимости от воинской специальности. Это не только важно для здоровья военнослужащего, но и улучшит распространение боевого опыта в рамках армии».
Я:
У Российской армии есть опыт: часть полгода на войне, полгода дома, полгода на полигоне, потом снова полгода на войне. И тогда можно говорить об отдыхе, но у нас нет такого количества людей под ружьём на Украине. Это раз. И два: у нас на второй чеченской компании, на Ханкале, стояла группа «Лира», секретный медицинский отряд. Методом технического и психоаналитического тестирования сотрудники «Лиры» проверяли медицинское и психологическое состояние, и индивидуально, без разглашения, предупреждали: «Вам осталось месяц до срыва», «Ваша спина продержится ещё неделю», «Вы можете ещё спокойно воевать полгода, а потом реабилитация».
Ну и что? Этими секретами никто из тестируемых делиться не собирался.
Я:
А теперь о нашей ситуации. Недавно опытный и достойный генерал содрал бронежилетом родинку на теле, вышестоящий генерал не отпускал его на лечение полтора месяца. В итоге первый генерал сейчас трудно лечится от онкологии. Это что нормальное отношение и сбережение?
Б:
«Между такими периодами необходима и работа врачей. Нам не нужно, чтоб у людей оставались недолеченные последствия контузий, которые люди перетерпели на линии фронта, травм, и последствия перенапряжения сил, в виде различных проблем с сердцем, суставами и мышцами. И, конечно, психологи должны следить за состоянием людей.
У нас не очень принято говорить об этом, но нужны тесты на всякую химию.
И я не только, и не столько о наркотиках или алкоголе. При длительной боевой работе сейчас употребляют различные стимуляторы, от безобидных энергетиков и до препаратов, абсолютно не считаясь с их количеством».
Я:
Наши военные, во всяком случае, например, в 45-й бригаде СпН, тесты на употребление сдают постоянно. У лётчиков и СпН ФСБ практикуются послекомандировочные диспансеризации, и предоставляются профилактории. Что касается «отходняка» в целом Российской армии, то наши военные санатории в основном в упадке, профилакториев нет, такой проблемой не озабочены.
Б:
«На мой взгляд важно, что подобные меры должны быть публичными. Общество и солдаты не просто могут, а должны знать как о них заботятся, понимать, что их не бросят, они не расходный материал. Ничего нового от этого знания противник не узнаёт, а вот наши люди, семьи военных и просто неравнодушные получат уверенность в том, что нужны системе».
Я:
Заботиться о солдате надо уже на войне:
- банные дни для всех,
- централизованная стирка белья для тех, кто на передовой,
- доставка горячей пищи и воды (силами тыла, а не самих солдат),
- обязательная индивидуальная ротация, график нахождения на передовой.
ВСЁ ЭТО ПОДХОДИТ ДЛЯ ПОЗИЦИОННОЙ ВОЙНЫ, МЫ ЖЕ НЕПРЕРЫВНО ДВИЖЕМСЯ ВПЕРЁД, ЗНАЧИТ НАДО ПРИСПОСОБИТЬСЯ К ОБЕСПЕЧЕНИЮ И В ТАКИХ УСЛОВИЯХ.
Б:
«И последний важный момент. Хороший, сохранивший здоровье и присутствие духа военный, выйдет на пенсию относительно молодым и активным. И, если он способен интегрироваться в гражданское общество, то может быть полезен во многих областях и работах. Ветераны должны иметь перспективу не только в виде школьных военруков! Кстати, на Украине к этому вопросу относились серьёзно, вплоть до создания франшиз ветеранского бизнеса».
Я:
А я думаю, что пенсия у военных должна быть такая, чтоб он спокойно мог отдыхать всю оставшуюся жизнь, а не думать о подработке ради денег. Придём, придём к этому, не можем не прийти.