Это отрывок из моей неоконченной писанины «Драконы Темной луны». Он писался под Дениса, автоскую куклу Елены Дзлиевой.
Он, и правда, был рожден драконом, хотя это никак не могло прийти в голову тем, кто смотрел на него: маленького, щуплого, с пшеничного цвета кудряшками, навевающими ассоциации с Маленьким принцем. Вот только глаза не давали завершить этот милый образ — они меняли цвет от кошачьей прозрачной зелени до глубокого цвета изумруда, но всегда оставались слишком прозрачными и слишком холодными. Неласковыми. Хотя чаще всего этот малыш молчал и улыбался. И почему-то всем хотелось его как-то согреть: уж если не обнять, так хоть укутать в теплое или напоить чаем. Он был покладистым, и доставлял мало хлопот. Никогда не хныкал, не просил внимания. Мог часами рисовать что-то пальцем на стене что-то свое, совсем не видимое другим. Но при этом в развитии не отставал — обычный смышленый малыш трех с половиной лет.
Впрочем, о том, что он — дракон, знать тут было особо и некому. Все свои три с половиной года ребенок провел в закрытом помещении — в лаборатории. Куда попал прямиком из род.дома.
Как он очутился в этой лаборатории - история умалчивает. Шептались, что он то ли сын какого-то могучего шамана, то ли и вовсе не из нашего мира, «попаданец», как принято сейчас говорить.
Впрочем, кем бы Мальчик ни был, он разочаровал всех. Потому что рос самым обычным, и никаких странных способностей проявлять не спешил. Самые упорные долго бились над ним, проводя какие-то тесты, делая какие-то обследования. Войдя в сознательный возраст, он охотно старался сделать все, что ему предлагали и терпеливо переносил медицинские процедуры. Но оставался обычным ребенком. Только, пожалуй, слишком хорошо развитым для сироты.
А потом сдались все. И Мальчика отправили в приют. А куда еще его было девать? Не убивать же. Впрочем, там он не задержался — красивого и смышленого ребенка быстро забрала состоятельная семья. Из которой он, всегда послушный и покладистый, сбежал через неделю. Его поймали, но он на отрез отказался возвращаться «домой». Тогда его усыновили снова. И он снова сбежал. Он был умен, и не повторял дважды своих ошибок: на этот раз его не нашли.
Вернее, нашли. Но никто уже не знал, что это — Мальчик. Он сумел добраться до совсем крошечного городка и как-то обкромсал свои волосы. Вместо детских мягких локонов на его голове теперь были короткие, упругие кудряшки. Да еще и сменившие цвет — с почти льняного на золотистый. Пропали и умилительно-округлые детские щечки, лицо стало узким, кожа обтянула скулы. Лицо беспризорника. Да и кожа больше не была снежно-белой. Она стала обычной — загорелой и не слишком чистой, руки и ноги украсили царапины и ссадины.
Непохожий на себя и якобы беспамятный, теперь он усердно «косил под дурочка». И его не брали… целый год. Хотя – и он это видел – хотели взять многие. Подходили, чтобы поговорить. Непроизвольно тянули руки – погладить. Но он упорно смотрел в пол и мычал в ответ на вопросы какую-то невнятицу, старательно пуская слюни. А потом не помогло и это. И его взяли снова. И из этой семьи он не убежал...
А потом наступил Тот Самый День. Мальчик помнил его в подробностях. Он проснулся рано. Он всегда просыпался раньше всех. Ему нравились часы полного покоя и тишины. Он сел в своей кровати, и погладил коврик перед ней босыми пальцами ног. Ощущение было приятным. Прислушался… младшие братья и сестры еще спали, а мама была на кухне. И он босиком пошел к ней, молча потерся носом о плечо. Она улыбнулась ему — так же, молча. Она вообще мало говорила, но они прекрасно понимали друг друга.
Новая семья Мальчика была небогатой и многодетной, но… ему тут нравилось. Нравилась молчаливая и ласковая мама, нравился папа — хотя он приходил очень поздно, и Мальчик его не видел почти. Зато он никогда не забывал своих обещаний. И Мальчик это ценил. Ему нравились братишки и сестренки — все разные, набранные из приютов. Как и он сам. Он всегда хорошо ладил с малышами. Но, главное… тут никто не мучал его.
Да, тут никто не совал ему в руки тяжёлые неподъемные камни, и не требовал непонятного: «Прочти! Прочти их! Давай, читай, ленивая дрянь!» — он помнил эти крики до сих пор. Первые две семьи казались неотличимыми друг от друга. Запертая комната, камни и крик.
Он бы прочел. Он всегда старался угодить — ведь так было проще. Но как можно читать камень? И еще мешала боль. Головная боль, что разрасталась, заполняя собой и комнату, и весь дом, и мир. Чем дольше он пытался сделать невозможное – прочесть камень – тем больнее ему было. И он сбегал.
Мама дала ему легкого шлепка, выводя из ступора, в который всегда вводили его эти воспоминания и направляя в ванную. И он послушно пошел умываться. А сам все думал… почему вдруг вспомнилась та боль и те камни? Может, это сон виноват? Во сне он читал огромную каменную книгу. И каждая ее страница была совершенно неподъемной! Но все-таки он их как-то листал. Или нет?
Умывшись, мальчик взял пакет и деньги, и без напоминания отправился за хлебом и молоком. Лето — натянул шортики, сунул ноги в легонькие сандали, и скачи себе! И не беда, что футболка мятая со сна. Кому какое дело?
И он скакал. Ощущая себя прыгуче-летучим, как воробьи. А потом по глазам ударило алым — это была боль. Он всегда ощущал боль так: вспышкой света. И только потом приходило само ощущение. Мальчик запрыгал на одной ноге. зажимая в ладони щиколотку другой. Он ударился о камень. Не заметил его.
Камень… небольшой, пестрый. Гранит? Мальчик вдруг забыл о боли. Присел. Сжал кусочек гранита в руке, как только что сжимал ногу, унимая боль. Между ладоней толкнулось живое тепло. А потом…
… Помотав головой, мальчик отходил от чужой памяти, как от тяжелого сна. Камень — помнил. И помнил многое. Он рассказал о другом городе. О большой гранитной набережной, о которую тяжело, без плеска, бились волны. О чайках. О шпилях соборов. О суровых и жестких людях, умеющих подчинять других своей воле. Он был совсем небольшим, этот камушек… и памяти у него было не так много. Мальчик взял ее всю.
И сейчас он медленно разжал руку, чтобы замереть, удивленно открыв рот. Вместо гранита на его ладони лежало что-то другое. Прозрачное, сиреневое, изменчивое под светом солнца… он ахнул, и помчался домой.
«Находка» оказалась аметистом. Не очень дорогим, поделочным, но красивым и крупным. Папа продал его, и был маленький праздник. А мальчик задумался…
Следующий камень он выбирал осторожно. И, взяв его память, не кому не показал осколок чистейшего изумруда. Спрятал. Ему не хотелось расставаться с ним. Очень не хотелось. Как с любимым слоником в три с половиной года. Но слоник остался в лаборатории… а про камни ведь никто не знал. И он стал читать их — один за другим. И прятать. Копить. Вскоре оказалось, что если прочесть слишком много — от чужой памяти нещадно болит голова. Очень. До обморока. Мальчика едва не положили в больницу, но он научился отдавать память камням — назад. Они не меняли уже, оставаясь красивыми и прозрачными. И знания лежали в них, как в обычных книгах. Мальчик ощутил себя охотником. Ему хотелось одного: читать и читать камни. Собирать свою «библиотеку». И с каждым прочитанным камнем он становился сильнее. И... все больше «вспоминал» о себе самом. А еще о том мире, откуда пришел. И о драконах.
Он никуда не хотел уходить. Он очень любил свой дом (вернее, четырехкомнатную дико перенаселенную квартиру, где всегда было шумно, бестолково и… уютно) он любил свою маму (не свою, конечно, но ведь его братья и сестры тоже были приемышами, а их это не смущало) и вообще – свою жизнь. В которой находилось время и для шумных игр, и для тихих вечеров с книгой, и для вкусной шарлотки с чаем. Все было хо-ро-шо.
Только не ясно, почему же все чаще мучала душу неясная тоска. Почему часто хотелось согнуться пополам, как от нестермимой боли, и разрыдаться. Почему все труднее было сдерживать в себе все это...
И однажды он не удержал. Тоска вырвалась наружу, обратилась драконьим пламенем. Опалила Дом...
Все остались целы, и даже вещи почти не пострадали. Но...
Но теперь вся хорошая прежняя жизнь осталась в прошлом. По его собственной вине, так что оставалось лишь стиснуть зубы, и принять это как данность. Никто не отбирал у него ничего. Он сам разбил свое счастье. Спалил, верней. А потом сбежал, побоявшись причинить тем, кого полюбил, новую боль.
В общем, сейчас Мальчик опять был на перепутье. Как и тогда, когда решил сбежать в первый раз, еще малышом. Но тогда ему нужно было выжить в одном, в конкретно этом мире. Он и понятия не имел тогда, что есть другие миры. Теперь же ему требовалась попасть в мир, где есть Драконы. И где он сам смог бы стать – Драконом.