Антон плыл. Тёплые мягкие волны белой пеной кутали тело. Или это не волны? Всё равно, просто быть, лететь в этом нечто, не думая, не чувствуя, растворяясь, стирая накопленную тяжесть. Может это душа отбрасывает скорлупу тела, он теперь видит не прорехами в одежде, а настоящими глазами, глазами души? Теплая пенность слегка качала, убаюкивая. Как хорошо, как радостно, безмятежно. Больше не надо искать смысл, зачем его искать, если он здесь – во мне, вокруг, в этом спокойствии? Нет, это не волны, это облака. Сбросив наносное, стал лёгким, способным к полёту. Какие-то разноцветные знаки-фигуры возникали на пути. Антону хотелось понять, разгадать загадочное послание, оставленное этими знаками, но оно расплывалось, ускользало. Впрочем, это его вовсе не огорчало, он летел всё дальше, дальше, к новым образам. Радужный луч, возникший справа, стал вдруг закручиваться в спираль, разбрызгивая цветные струи, а следом дрожащий фиолетовый треугольник, постоянно меняющий форму. Сине-зелёный поток, превратившийся в анкх, какие-то знаки, напоминающие руны. Антон летел всё быстрей, пространство запестрило, теперь трудно было различать отдельные символы, лишь золотистый крест вдалеке, к которому нёс поток. Внезапно до него донеслись какие-то голоса:
- Сестра, сестричка, быстрее…
«Какая сестра? У меня нет сестры. Может это сестра отца, Анна Петровна? Отыскалась в этом нечто», - подумал Антон, почувствовав, что полёт прекратился.
- Быстрее, ему плохо. Не слышите что ли? Человек умирает.
- Ну-ка, разошлись по койкам. Эка невидаль, одним алкашом меньше будет.
«Почему алкашом? Кто умирает?»
- Как вы так можете? Позовите врача.
- Тебя не спросила, кого мне звать.
Пенный кокон с каким-то стоном запульсировал, выталкивая Антона из мягкого нутра. Мужчина ещё сопротивлялся, с усилием погружаясь внутрь, но удержаться не мог. Все потемнело, он рухнул вниз.
- Не суетитесь, только мешаете. Видите, я капельницу ставлю, - и уже громко, повернувшись огромным телом к свету, льющемуся из дверного проёма,
- Анна, Анна, идите скорее, я не справляюсь, у него, похоже судороги, игла вылетает.
Сумеречная больничная палата, строй белеющих коек с копошащимися на них людьми, тусклый свет старой лампы над кроватью в самом углу. Не то сипенье, не то хрип – тяжелый, надрывный, жадный до последних глотков. Какие-то тёмные фигуры суетятся, позванивают металлом.
- Всё, - шёпотом.
- Я сказала спать. Все спать. Устроили тут балаган.
- Умер? – голос от окна.
- Спать, - прокричала дородная фигура.
Заскрипела каталка, тело перекладывали не совсем трезвые санитары. Потом кто-то собирал постель, скатывал старый матрас. В завершение в проёме показалась все та же медсестра со шприцем в руках:
- Кому тут укол, чтобы успокоился?
Обитатели палаты притихли нашкодившими детьми.
- То-то, удовлетворенно бросила в темноту и выключила пыльный светильник.
- Кто умер? – Антон с трудом разлепил спекшиеся губы.
- Ишь ты, очнулся. Как себя чувствуешь? – тощий мужичок в растянутом спортивном костюме участливо склонился над самым лицом.
Заскрипели соседние кровати.
- Может надо что?
- Пить, хочу пить…
- Это мы мигом, - у губ оказалось горлышко бутылки с минералкой.
Спасительная влага потекла в горло.
- Мужики, может, позовём кого?
- Кого ты позовёшь? Сегодня доктор Петров дежурит, наверняка уже пьяные сны в ординаторской досматривает.
- Он даже к Михалычу умирающему не подошёл.
- Да не спит он, у него роман с Катькой. В туалет ходил, а из ординаторской такие стоны!
- Хорош трепаться, к нам сюда не Катька со своими прелестями, к нам сейчас генеральша пожалует со шприцами.
- Ты как? – Лицо мужичка неожиданно вытянулось, подбородок изогнулся залихватским крючком.
- Нормально, - выдавил Антон.
- Ну и ладненько. Давайте, мужики, по койкам. Хватит на сегодня.
- А ты что, главный что ли?
- Гляди-ка, командует он. Я – человек свободный, что хочу, то и делаю. Бомжару не спросил.
- Почему бомжару? – Обиделся мужичок, - у меня квартира есть.
- Ага, коттедж двухуровневый из коробок на помойке, - хохотнул молодой голос.
- Да мне, пацаны, вообще впадлу с таким мусорщиком одним воздухом дышать.
- Заткнитесь, балалайки, спать мешаете, - грозный окрик от окна.
Антон чувствовал, как деревенеют веки, но стоило хоть на миг закрыть глаза, он погружался в какой-то водоворот. Мутило страшно. Какие-то шарики отскакивали от головы, бросая реплики:
- Забились, перетереть…
- Не, ну вижу телка и сама не против. Пришлось этому челу экспресс-пластику организовать, так, немного, чтобы отлип на вечерок.
Шарики перекатывались, обрастали багровыми лоскутами, обретая тяжесть, сливались в одно красно-черное нечто.
Сероватое утро в подпалинах двигающихся теней, металлический лязг, скрип каталок, нетерпимый запах хлорки.
- Просыпаемся, мальчики. Пьем таблетки, измеряем температурку, - молоденькая медсестра в кокетливо узкой блузке, подчеркивающей пышность форм, развозила градусники и стаканчики с лекарствами.
- Тина, вы сегодня на дежурстве?
- Прекрасно выглядите.
И вслед захлопнувшейся двери:
-Тина, Тинка, аппетитная скотинка.
Палата немного качнулась, будто испытывая Антона, буро-зеленые стены запрыгали к серому потолку. Он закрыл глаза, но подступившая тошнота вытолкнула его из скрипящей кровати.
- Куда? Куда? Тебе разрешили? – гудели вслед голоса.
После умывания стало легче. Довольно бодро прошёлся по холлу, и, обнаружив уютный уголок с мягкой кушеткой под разросшейся пальмой, обрадовался возможному одиночеству. По коридору с деловитым видом пробегали медсестры и санитарки. Все куда-то спешили, на кого-то кричали. Вскоре и Антона обнаружили в его убежище, отправив на законное койко-место.
Друзья, не забывайте оставлять свои отзывы.