Начало здесь:
Не ждала сегодня Маша гостей. Хотя Леня иногда заходил просто так: спросить, как дела у детей, привезти гостинцев, выпить стакан чаю и поговорить о пустяках. Мог и денег дать на что-нибудь глобальное. На зимнюю одежду или дорогой холодильник.
Маша брала, не отказывалась: пусть Санька ему не родной, но Гутя-то кровиночка. Леонид был из тех редких, как драгоценные самородки, мужчин, которые, разводясь с женой, не разводятся с детьми. Дети подрастали, Лёня продолжал с ними общаться, воспитывал и помогал.
Продуктовые наборы, которые каждый месяц привозил его водитель, всегда были упакованы в невзрачные серые коробки. И правильно. Чтобы соседи не видели и не завидовали, слишком много там было дефицитных продуктов, которые некоторые и не пробовали никогда.
Гуте в мае исполнилось двадцать один. Она училась в институте, ходила в художественный кружок и на дополнительные занятия по графике, носила короткие юбки, самоутверждалась и спорила с Машей по пустякам.
Пыталась кyриtь, но Маша пообещала пожаловаться Леониду, и Гутя больше не рисковала. Отца она уважала и побаивалась. Санька после армии остался на военной службе.
Лёня ещё не разделся, а Маша уже поняла – беда случилась. Давно она не видела его таким: небритым, с опухшим лицом, с пустым, потерянным взглядом. Бывший муж сел за стол, достал из объёмного портфеля бyтылкy.
- Мария, стакан дашь? – глухо спросил он. – Уважь, Маша, себе тоже возьми.
Себе Маша брать не стала – какие стаканы среди бела дня? Но ему принесла. И закусить быстро нарезала из того, что нашлось в холодильнике. Колбаски, сыра жёлтого, плотного – это из Лёниных гостинцев. Грибов солёных, отварных яиц с селёдочкой и зелёным луком, холодных котлет – это своё.
- Что случилось? – спросила она, присаживаясь рядом.
Главное, чтобы со здоровьем было всё хорошо, остальное Лёня порешает, он мужик сильный и умный. Девочки или сама Августа? Августины две дочери были немного младше Машиной Гути, учились в школе.
- Маша, ты присмотрись ко мне, ничего не замечаешь? – усмехнулся Леонид. – Да не на руки, на меня смотри!
- Плохо выглядишь. Болеешь? Хотя, похоже, знаю я, отчего ты болеешь, - Маша кивнула на бутылку на столе. – На работе неприятности? Не переживай, Лёня, тридцать седьмой год пережили, послевоенные тоже, теперь-то уж прорвёмся. Сейчас за просто так не сажают.
- За просто так и раньше не сажали, - усмехнулся он. – Что бы понимала.
«Да уж побольше тебя!» - мысленно усмехнулась Маша.
И словно ледяной ветер полоснул по телу: вспомнился лaгерь. Вышки, грязная миска с бaлaндой, грубый окрик кoнвоя, растоптанные мокрые валенки, увязающие в непролазном снегу.
- Ты внимательно гляди, - настаивал Леонид. – Ну? Что видишь? Ничего? Как так-то? А рога? Рога, Маша, не видишь что ли? Я же как лось! Как скотина сохатая!
От удара Лёниного кулака стол подозрительно скрипнул. В серванте жалобно зазвенела посуда. Леонид налил себе ещё, опрокинул, отвернулся от протянутого Машей бутерброда.
- Я же её на руках носил! Скажи, чего ей не хватало? Чего? Чего не было у неё? Дом – полная чаша. К морю – каждый год. Родителей её туда переселил, чтобы могла с девочками хоть всё лето отдыхать. Платья всякие, костюмы, туфли – ей же из ателье на дом приносили, чтобы выбрать могла! Чего ей не хватало?
- Не ори! – Маша встала так резко, что опрокинула стул. – Ты сейчас кому рассказываешь, Лёня? Подумал, к кому пришёл?
- Куда мне идти? Ты одна меня всегда понимала, - вздохнул он.
И словно сдулся. Как воздушный шарик, когда из него в маленькую, незаметную дырочку выходит воздух. Медленно выходит, без звука. Но шарик всё меньше и меньше, сморщились ещё недавно выпуклые бока и уже не праздничный он, не весёлый, а жалкий и ненужный.
А ведь нестарый совсем, недавно пятьдесят пять отпраздновал. На отцовский юбилей Санька приезжал в отпуск, привёз красивый, из настоящей кожи, фасонистый портфель, в военторге покупал. Гутя подарила малахитовый чернильный набор, а Маша связала толстый свитер.
- Я тебя понимала, но её ты любил, - сказала Маша. – Помнишь, Лёня?
Ушла на кухню, налила себе воды в большую кружку, выпила залпом. Надо успокоиться. Чего она разволновалась? Но Августа-то хороша, кто бы ожидал от неё такого фортеля!
Как Лёня пропустил момент, он же всегда всё знает, всегда в курсе? Когда Санька по глупости и мальчишеской гордости набедокурил в школе, Лёня узнал первый.
Саньке, за грубость педагогу, за разбитое стекло и сорванный урок грозили крутые меры, но Лёня вмешался и дело спустили на тормозах. Да не особо и виноват тогда был Машин сын: учитель унизил его при девочке, за которой подросток пытался ухаживать.
Что же теперь пропустил, проглядел Лёня молодую свою красавицу Августу?
- Лёня, хватит, - Маша решительно убрала со стола бутылку. – Иди в душ сходи, что ли. Потом борща горячего поешь, а после поговорим.
Бывший муж поднял голову, с тоской посмотрел на Машу:
- О чём? Нет у меня больше ничего в этой жизни, Мария. Всё вчера в театре осталось. И гордость, и честь офицера, и любовь. Надо было, наверное, приcтрeлить их обоих, а потом и себя приcтрeлить. Не смог, представляешь, Маш? Не смог. Слабый стал, старый, наверное…
Дальше Маша не стала слушать. Достала из шкафа чистое полотенце, бросила Лене на колени. Собрала со стола закуски, отнесла на кухню.
Бывший попытался было оставить себе бутылку, вцепился в горлышко и потребовал:
- Дай, я сказал! Быстро!
- Быстро? – недобро усмехнулась Маша.
Ловко вывернула у него бутылку, пока Леонид одной рукой крепко держал Машу за талию, а второй тянулся к остаткам желанного напитка, Маша с размаха ударила бутылкой об угол стола.
Брызги и стёкла разлетелись в разные стороны, Леонид испуганно отпрянул.
- Бери, - кивнула Маша на осколки.
Леонид зажмурился, потряс головой. Протёр ладонями лицо: сильно, аж красные полосы на щеках остались. И, наконец-то, пришёл в себя. Посмотрел на Машу усталыми ясными глазами.
- Мария, я тебе говорил, что ты – самая лучшая в жизни боевая подруга? – хрипло спросил он.
Маша кивнула.
- Хорошо. Тогда ещё раз скажу. Давай своё полотенце.
Из душа, чисто выбритый, с влажным ежиком белых, как снег, волос, вышел другой Леонид. Тот, с которым лежала Маша бок о бок в ледяном oкoпе. Тот, который тихим голосом отдавал прикaзы бoйцам. Коротко, ёмко, словно гвозди вбивал.
Маша с удовольствием окинула бывшего мужа взглядом. Эх, дyрoчкa ты, дyрoчкa, разлучница Августа. Ну чего тебе, в самом-то деле, не хватало? На полтора десятка лет старше? Так ведь и замуж ты не за пацана выходила, видели глазки, что покупали. Как теперь вам обоим жить?
- Давай борща, - сказал Леонид. – И извини меня, Машенька, за безобразие.
- Ничего, Лёня, бывает, - ответила она спокойно. – Иди на кухню, я пока здесь приберу.
Маша достала из кладовки новенький пылесос. До чего же незаменимая вещь, как Маша раньше без него обходилась? Жутко дефицитную технику удалось купить совсем недавно, с помощью Галинки, Настиной дочки.
Та хоть и работала простым продавцом, но могла договориться с товарками из соседнего магазина. Так и жили: Галя им бижутерии редкой отложит, они ей пылесос из новой партии.
И хоть дефицит был почти во всём, Маша считала, что живут они отлично. Провожая утром Августу в институт, Маша не боялась, что она попадёт под обстрел. Кончилась война.
После борща Лёня попросил разрешения вздремнуть.
- Спи, - ответила Маша. – По-хорошему бы надо тебя домой отправить, но куда в таком состоянии? Выспишься, чайку крепкого попьёшь, тогда можно и домой. Я тебе ключи от квартиры на тумбочке оставлю.
- Маш, я дyрак, да? – тяжело вздохнул бывший. – Сам же от тебя ушёл к ней, теперь тебе жалуюсь. Почему ты меня не выгонишь?
- А что, надо? – усмехнулась Маша.
- Не надо. Но почему?
Маша задумалась. Сказать или нет? Если сказать, то что это изменит? И надо ли ей теперь что-то менять? Нет, не стоит, наверное…
- Потому что ты мне не чужой, - грустно улыбнулась она. – Потому, что детей помогал поднимать, воспитывать помогал. Потому, что я ещё не забыла, как ты нас с санитаркой Дашкой из окружения спасал.
- Дашку не спас, - тяжело вздохнул Леонид.
- Война была, Лёня. Не твоя вина, что пуля девочку догнала, - ответила Маша. – Один шанс был из котла выбраться, ты его нам дал, а сам остался отстреливаться и наш отход прикрывать.
- Я не один остался, - возразил он.
- Всех вас в том блиндаже помню. Кто погиб – поминаю. Ладно, ешь и ложись, мне пора.
- А куда ты? Чего срочного? На работу не надо, сегодня выходной.
- Лёня, ты меня не контролируй, ладно? – попросила Маша. – Не люблю.
Бывший промолчал. Правильно сделал, а то Маша могла и грубо ответить. Объяснить, что давно, много лет назад потерял Леонид право задавать ей вопросы.
Продолжение следует...