Боевая неторопливо шла по своему плану, день сменял день, вахта вахту.
Повседневность периодически прерывалась подходами к нам разных гражданских судов, заправками пресной водой, которые позволяли сделать для личного состава внеплановую баню.
В условиях африканской жары и влажности это всегда и командиром, и личным составом только приветствовалось, потому что нормально помыться забортной океанской водой всё-таки нельзя. Даже при использовании специального мыла «Дельфин» или шампуня.
Находившаяся на тральщика корабельная баня с парилкой на основе паровой батареи не была верхом совершенства, но с задачами своими успешно справлялась.
Пока матросы моются, офицеров и мичманов могли пригласить в судовую баню танкера или транспорта, заправлявшего нас водой, при ее наличии. Несколько раз доводилось там бывать, при этом уровень этих заведений на гражданских морских судах был совершенно разный.
На одном стареньком пароходе это было какое-то подсобное помещение в трюме с закрепленным на переборке ТЭНом. Он согревал воздух, но воду лить на него категорически запрещалось, о чем хозяева предупредили особо. Мы и не лили, но на втором нашем заходе в жаркую полутемную комнатуху ворвались местные механики, зловеще приговаривая, что мы же предупреждали!, а теперь у нас сопротивление изоляции упало!!!
- Да не лили мы! – говорим.
Но по выражению их лиц было видно, что не очень-то они нам верят…
На танкерах финской или польской постройки с саунами же все было хорошо. Там пресную воду можно можно было не экономить, мыться, как дома. И с остальным на танкерах тоже было неплохо.
На одном из этих больших красивых судов прибалтийской приписки, когда мы с командиром поднимались к капитанской каюте, навстречу нам по лестнице спустились две белокурые девушки. Да какие! Фотомодели, наяды! В лёгких платьях… Для уже проведших в море несколько месяцев мужчин это был запрещённый приём. После рыбаков с абсолютно мужскими экипажами это было что-то! Во живут!
И воды – хоть залейся, и в настоящую сауну - хоть каждый день, да ещё и девчонки!!!
Капитана в каюте не было. Симпатичная дама среднего возраста, с набором кофейных чашек на подносе, видимо, помощница или буфетчица, объяснила: «Мастер» занимается спортом, просил провести вас в кабинет и там немного подождать. А, кстати, вот и он»: и женщина указала на тянущийся от кормовой надстройки до самого бака достаточно широкий коридор, с трёх сторон огороженный металлической сеткой, который капитаном использовал в качестве беговой дорожки.
Несколько раз туда-сюда по этому полупрозрачному коридору пробежал крупный, широкогрудый, атлетически сложенный мужчина в шортах и футболке, с красивой джинсовой бейсболкой на голове.
В том, что это действительно был «мастер»: по внешнему виду, поведению, манере разговора, мы скоро убедились.
Неторопливо приняв душ, он где-то в соседнем помещении переоделся и вошёл неторопливой походкой знающего себе цену полубога.
«Приветствую вас!» - произнес он. У него и голос был, как у киноартиста Тихонова.
- Предлагаю осмотреть наши владения. У нас очень приличные условия жизни. Думаю, они вас удивят!
Мы встали и вышли за капитаном.
Его личная территория состояла из нескольких помещений: кабинета, каюты, просторной ванной, спальни.
Построено все было по-европейски, толково и практично. Больше всего нас поразила спальня с огромным, практически квадратным ложем, на котором смело можно было уложить спать несколько человек.
- Ничего себе – непроизвольно вырвалось у нас. В те времена такую кровать увидеть было негде. В типовую советскую квартиру она вряд ли влезла бы.
- Татьяна Петровна, товарищи интересуются, зачем нам с тобой такая кровать, - задорно улыбнувшись, обернулся к стоящей у двери женщине капитан.
Покраснев и опустив глаза, она ушла в соседнее помещение.
Произведенным эффектом мастер был чрезвычайно доволен. Уточнять, жена ли она ему, или нет, мы постеснялись.
Зато спросили про увиденных симпатичных девушек. И капитан поведал, что у них есть женихи - молодые люди, как он выразился, которые тоже работают на танкере.
- У нашей прибалтийской молодежи, как в Европе, принято какое-то время жить вместе, не регистрируя брак. Заработают денег, потом распишутся. А так они уже давно в море ходят вместе, живут вместе, как семьи, в отдельный каютах. Условия позволяют.
Это было просто удивительно, что где-то мужчины, уходя в море, ещё и женщин своих с собой возят…
- А теперь пройдемте в кабинет.
Кабинет высокими окнами выходил на бак танкера. На широком столе лежали красивые расписные хлопковые салфетки, на них стояли пузатенькие бокалы.
Капитан открыл дверцу встроенного в шкаф холодильника и достал сначала бутылку, на яркой красно-желтой наклейке которой красовалась кабанья голова с клыками и высунутым языком в обрамлении веточек с можжевеловыми ягодками, а затем несколько маленьких алюминиевых баночек.
- Предлагаю вам попробовать коктейль: джин «Гордонс» с тоником. Очень рекомендую! Напиток слабо алкогольный, и исполнению вами служебных обязанностей не повредит. У вас всё-равно сауна впереди. А пока мы посидим и пообщаемся, вообще все выветрится.
При этом он наполнил бокалы, вставил в них трубочки и поставил на салфетки.
- Люблю настоящий английский джин! - сказал мастер. - Здесь, в Сахаре с малярией спокойно, а в Гвинее, Анголе – просто беда. Поэтому, когда мы возим в Луанду на 30-ю бригаду продовольствие с Канар, обязательно берём для её командира брэнди, причем – одного вида, так и называется: «Бригадир»!
- Он содержит хину, а это первое дело против малярии.
Пригубив из бокала, капитан продолжил:
- Коль мы ранее затронули женскую тему, расскажу вам историю из собственной практики. Наш танкер Министерством обороны зафрахтован уже много лет назад. В каких только точках Атлантики не заправляли мы ваши, военные корабли, топливом, водой и продовольствием.
Отдельная точка находится у побережья США у мыса Канаверал. Там на некотором удалении от космодрома постоянное дежурство несут советские суда радиоразведки. Они доверху набиты специальной радиоаппаратурой, стоят там месяцами, делая свою работу.
Мы же периодически возим им продовольствие, которое закупаем на Канарских островах.
В один из таких заходов мы, заправившись и начав переход через Атлантику, неожиданно получили по радио указание развернуться и срочно следовать в Луанду. Что уж за необходимость в этом была, не знаю, но времени заняло прилично. А вместо нас к разведчикам послать в том момент оказалось некого… И, соответственно, продукты у моряков уже закончились. Можно, конечно, было рыбу ловить и кушать, они и так это делали, но в целом для приличного по размерам корабля это не выход.
В итоге, когда мы подходили к разведчикам, они все высыпали на верхнюю палубу и так радостно махали нам руками, как нас дома никогда не встречали. Изголодались…
Ошвартовались мы к ним бортом, и как повалили они все к нам.
Ситуация понятна, препятствовать я не стал. И потом, нужно же продовольствие перегружать, больше рук – быстрее работа.
Только начали - приходят ко мне в каюту командир с разведчика с замполитом. Смотрю – за спиной у них матрос стоит кавказской внешности.
Они его в коридоре оставили, и говорят: ситуация у нас необычная, помощь ваша нужна позарез! Матрос у нас грузин, кровь горячая, по женщинам очень тоскует. Мы-то здесь уже несколько месяцев болтаемся, а у него на этой почве крыша едет. Боимся, что он может или с ума сойти, или руки на себя наложить. Выручайте – говорят, - может есть у вас какая-нибудь женщина, которая войдёт в положение.
Да, такого ещё не было…
А у нас как раз буфетчица была, не молоденькая, но женщина разведённая, приятная такая, отзывчивая.
Пригласил я её и говорю: «Елена Сергеевна, у меня личная просьба есть, выручайте! Пока погрузкой занимаемся, пообщайтесь с матросиком, а то он сильно по маме, девушке своей скучает. За психику его командиры переживают»…
«Как скажете» - говорит.
«Тогда забирайте его – говорю, - и ведите к себе в каюту».
И пошёл посмотреть, как выгрузка организована.
Через некоторое время все, что нужно, перегрузили, пора прощаться и уходить.
Объявили по трансляции: «Экипажу военного корабля убыть к себе на борт».
Тут приходит старпом и говорит: «Наши все кривые, как бумеранги!» Оказывается, чуть ли не весь экипаж «разведчика» перебрался к нам на борт. Радисты пришли брататься к радистам, механики к механикам, штурмана к судоводителям… И каждый нес с собой фляжку. Это еды на разведчике не было, а вот спирта – хоть залейся!
Короче, сами они на радостях нарезались, и наших упоили в стельку.
И вот мы с командованием корабля давай пытаться их моряков к им на борт переправлять. А море не спокойное, бойцы на ногах не стоят, не дай Бог между бортами кто загремит…
Короче, с парой человек помаялись, а потом решили до утра это дело отложить, когда народ проспится.
Но не тут-то было! Утром «зайчики» водички попили, и снова, как бумеранги… Песни поют…
А у самих-то план горит: нам же снова через океан бежать, для следующих кораблей продуктами заправляться. Мы же не можем в Москву доложить, что у нас экипаж пьяный, раз в сутки телеграмму отправляем, что идём на восток средним ходом, точку свою, в которой должны быть, передаём. То есть, вводим в заблуждение, выходит.
За такое, если всплывёт, по головке не погладят...
В общем, двое суток не могли мы от разведчиков тех оторваться… В итоге кое-как гостей выпихнули, посчитали своих, отвязались и побежали полным ходом.
Отдышался я, перекрестился, подуспокоился, передал вахту старпому и пошел в каюту.
Вдруг кто-то тихонько в дверь стукнул, даже, скорее, поскребся.
- Входите – говорю.
Открывается дверь, заходит Елена Сергеевна, буфетчица. Бледная такая, усталая. Про неё-то я в этой пьяной суматохе вообще забыл!
- Вашу просьбу, - говорит, - я выполнила. С матросиком все хорошо, отправила на корабль. Только я за эти двое суток ни на минуту глаз не сомкнула – он не дал… Можно я хоть часиков восемь посплю, а то у меня сил на работу просто не осталось?..
Короче, дал я ей выходной.
И точку свою мы тогда нагнали быстро, и в целом все обошлось.
Во все следующие разы, когда к разведчикам подходили, я ваших, военных моряков, к нам на танкер уже не пускал, так сказать, в целях безопасности.
И частенько того матросика, грузина вспоминаю. Вон каким крепышом оказался!»
Посмеялись мы, обсудили с «мастером» ещё какие-то свои вопросы, поблагодарили за гостеприимство и после этого, как и планировалось, пошли в баню.
Сауна была волшебная, после нее пригласили в каюту первого помощника капитана выпить чайку.
Там произошел один не менее интересный эпизод.
Каюта у помполита тоже была не маленькая, на стене ряд книжных полок, одна из которых была заполнена стеклянными банками с гранулированным кофе. Это сейчас мы к «Нескафе» уже привыкли, а тогда это выглядело очень круто!
Помполит спросил: "Чай будем или кофе"?
Так как я до того импортный кофе не пробовал, говорю – кофе.
Он накрывает отдельно стоящий гостевой столик скатертью, ставит блюдца, чашки, печенье, сахар и (барабанная дробь!) банку родного растворимого кофе советского производства…
Да, - подумалось, - видимо, попробовать заграничного так и не удастся…
Налили, разговариваем о том, о сём… Думаю – нужно заканчивать и идти на тральщик, отпускать помощника в сауну.
Спасибо, говорю, за гостеприимство, пойду я.
А помполит и говорит: «Вы, наверное, удивлены, что я Вам вот этого не предложил». И на полку с «Нескафе» рукой показывает.
«Это, - говорит, - не кофе, а субпродукт, остатки производства, с нашим ни в какое сравнение не идёт. Только изжога от него. Всё-таки Советский Союз о здоровье своих людей заботится, продукты качественные производит, по ГОСТУ. Мы этот наш кофе специально перед походом на судно заказываем, покупаем несколько коробок за свои деньги и пьем только его. А тот в Лас-Пальмасе берём чисто на презенты».
И предложил мне одну их этих импортных банок взять в подарок. Но я отказался. Нам изжога тоже ни к чему.
Да, большой танкер – это была какая-то другая Вселенная, параллельная с нашей…
Продолжение следует.