В качестве спойлера. Этот цикл описывает жизнь сказочных существ в волшебной стране. Любые совпадения с реальными событиями случайны и не соответствуют замыслу автора. В общем, никого не хотел обидеть, случайно, просто, повезло. Итак, поехали. А, номера в/ч вымышлены.
Когда-нибудь обязательно наступает крайний БР, крайний бой и крайний день войны, после которой начнётся, во всех смыслах, другая жизнь. Вот только самое хреновое, как выяснилось, это заранее знать, что это всё в крайний раз. Поэтому, в нашем отряде ребята до последнего момента не знали о выводе домой, о ротации. Чтобы знание о "крайнем бое" не трясло колени.
Нам сообщили о выводе после обеда, накануне "того самого" дня. Решение было уже принято, приказ оформлен и мы начали паковать вещи, заныкивая во все хитроумные места трофейные боевые ножи.
А уже вечером пришёл другой приказ, роту вернуть на боевое дежурство и немедленно отправить почти в полном составе на очень важный БР. Замес обещал быть знатным, коли уходили не просто все группы роты одновременно, это нормально, а шли на один и тот же БР, но разными маршрутами и с разными подзадачами. Суть и смысл задания я не расскажу даже сегодня. Некоторые тайны защищены не только подпиской о неразглашении, но и здравым смыслом. Я расскажу только о том, как этот БР проходил. И, как водится в таких случаях, когда никто и ничего не успевает приготовить и организовать - проходил он через дупу.
Это всё понятно, бывает всякое, бывает и такое. Вот только все уже понимали, что этот БР - тот самый, "крайний". Вот с таким кислым настроем мы и пошли. Сука. Один из моих дедов, по линии жены, погиб в Берлине 9 мая 1945 года. И это не просто трагично, но и вдвойне обидно. На этот БР с нами, вместо нашего группника, пошёл ротный. Наша группа была самой эффективной и её отправляли, обычно, в самые "тонкие" места. Туда, где обычно рвётся.
Зашли в нужный квадрат и разошлись на три стороны. Наша группа шла по самому длинному маршруту к одной и той-же точке, как выяснилось. И раздробить роту было правильным решением потому, что на этом БР вылезла двойная игра одного из полевых агентов по линии агентурной разведки ГРУ. Эта тварь просто продала чеченов нам, а нас продала наёмникам иорданцам, которые тогда лизались и с арабами и с чеченами. И весь этот плятский компот свели в одну точку - в то место, где боевики спланировали напасть и ликвидировать одну из автоколонн, которая должна была сопровождать нереально секретный груз. Положа руку на сердце, бОльшая часть "сверхсекретных документов", которые наша группа иногда перехватывала у спецназа противника или из его караванов, оказывалась тривиальными "чемоданами денег на борьбу". Но гриф "сверхсекретности" оберегал эти "чемоданы" от посягательств третьих лиц до попадания в "сверхсекретные" московские кабинеты. Дальнейшую судьбу этих "сверхсекретных документов" предположить несложно.
Сначала наша группа налипла на проход мимо позиций мотострелков и, как выяснилось, с ними договориться то ли не успели, то ли побоялись усугубить положение возможной утечкой. Потом, когда позиции мотострелков остались позади, нам пришлось идти через свалку, которую эти мотострелки и устроили. Я даже подозреваю, что специально. Это место было единственным возможным для захода в нужный сектор. Но и выходом оно было тоже единственным. Поэтому, когда, в ответ на неизбежный шум от консервных банок и пластиковых бутылок, нам в тыл ударили пулемёты, мы, тихо матерясь, ломанулись под прикрытие зелёнки, высоко вскидывая ноги, напоминая, в этот момент, двугорбых тяжело нагруженных лосей. Или оленей. Бежали довольно шустро, бо, очень уж прицельно долбили по этой площадке. Было бы обидно погибнуть незадолго до вывода, да ещё и от своих же...
Когда прошли очередной перевал и углубились в зелёнку на его склоне, вдали послышались звуки боя. По радио прошла информация о том, что одна из наших групп наткнулась на банду и приняла бой. Примерную численность противника оценили в 50-60 стволов. Соотношение один к пяти - это немного, но, с учётом важности поставленной задачи, наш ротный принял решение запросить для них поддержку. И выдал в эфир ту самую фразу, которая снесла к ипиням все и так не особо стройные планы: "Веду бой, прошу поддержки". Почему он сказал именно так? Потому, что он ротный и любая группа из его роты - это он. А то, что он в этом БР играет не за себя, а за командира отдельной группы, из виду выпустил.
Все переговоры групп проходят не напрямую. Сначала они поступают на блок шифратор-дешифратор "Историк", затем зашифрованная галиматья через станцию группы идёт на станцию отряда, там проходит через дешифратор и ложится на стол дежурного по штабу. Одновременно с радиосообщением идёт сигнал от географического топопривязчика. Не уверен, что правильно назвал, с его помощью мы ещё получали спутниковый расчёт точки стояния для дальнейшего определения координат цели на подавление артиллерией или авиацией. Далее сигнал поступал на "русский всепогодный спутник связи" (шутка ЦРУшников), который прописывает координаты источника радиосообщения. Таким образом, сообщение на столе дежурного офицера содержит уже и точные координаты отправителя. Дальше штаб ориентируется на те данные, которые имеют наиболее высокий приоритет. В данном случае были получены радиосообщения командира группы ведущего реальный бой и сообщения от командира роты, ведущего к очень важной цели отдельную группу, который тоже заявил о ведении боя. И штаб принял решение перенаправить третью группу роты в помощь второй, а к нам на помощь отправил группу СОБР, бывшую на своём задании неподалёку. Это нормально и правильно с учётом того, насколько серьёзное противостояние оказывала техническая и полевая служба ЦРУ в обеспечении и координировании спецопераций против наших сил на территории Чечни. И такая кооперация из совершенно различных спецподразделений, которые не могут в обычной ситуации нормально взаимодействовать друг с другом, иногда имела место быть. Дежурный офицер передал сообщение о том, что помощь в пути и группнику второй группы и ротному. А ротный принял сообщение так, что это сообщение относится ко второй группе, к которой пошла помощь. И спокойно продолжил вести группу к цели, покинув контрольную точку, к которой спешил СОБР.
Что что, а чуйка у нашего ротного была просто звериная. Он почуял преследование задолго до того, как первый звук от хрустнувшей под ногой преследователей ветки дошёл до ушей тылового дозора. Мы ускорились, насколько было возможно, с учётом нашего груза, это было уже и так за гранью. Когда оторваться не удалось, ротный принял вполне здравое решение принять бой. Я, как штатный снайпер/подрывник получил задание выставить заградительное минирование. В мою задачу входило установить пульт, выдать своим подчинённым бойцам мины, указать направление и дальность установки и по команде или готовности произвести подрыв. До подрыва, в зависимости от поставленной задачи, я должен был устранять противника при помощи бесшумного комплекса ВСС, и только после подрыва мин мог работать с СВД. Это ограничение вынужденное из-за совершенно разной специфики работы подрывника и снайпера. Первый должен сидеть в одном месте у пульта и оперировать подрывами мин, а второй при активной стрельбе так же активно менять позиции. Это, на самом деле, просто космического масштаба геморрой. Но так уж сложились звёзды, что только я в группе обладал достаточным похуизмом, чтобы во время смертельной опасности спокойно работать с минами и не подорвать группу.
А дальше случилось то, что нужно было учитывать всем, не только ротному, но и мне, командиру тылового дозора. Я по званию - старший сержант, у меня в подчинении было двое бойцов, сержант и младший сержант. И когда я получил команду выставить мины, я привычно сбросил оборудование, сразу ввинтил электродетонаторы в две МОН-50, всунул их в руки своим бойцам и указал каждому на деревья, за которыми их нужно было установить. Одно росло от позиции залёгшей группы в семи метрах, второе в десяти. Чтобы было понятнее, ночью маскировать мины и прятать провода не нужно. Нужно просто воткнуть лицевой стороной мины к противнику на стальные ножки и установить её наклон примерно на 30 градусов относительно вертикали, задавая, тем самым, оптимальную дальность поражения осколками. Всё, сука. Что может быть проще? Это же не в берлоге нагадить, решая в голове теорему ФермА?
-Я не пойду - внезапно проблеял сержант с грозным позывным "Волк".
-Я тоже - робко прошептал второй, с позывным "Татарин".
-Почему? - мысли развили гигантскую скорость, пытаясь заранее решить проблему, которая возникла только что и сжирала драгоценные секунды времени.
-Я боюсь.
Ответа второго оленя я уже не ждал. Оба этих чудо воина должны были проблеять свои откорячки ещё в отряде. А теперь времени напоминать им о приказе, воинском долге и стальных яйцах больше не было. Вырвав мины из их рук, я в полный рост ломанулся к намеченным позициям минного рубежа, не глядя наотмашь воткнул по очереди мины и высоко вскидывая ноги, чтобы не порвать случайно тоненький провод, который разматывался не отдельными линиями, а треугольником из-за вынужденной лишней беготни. Каким-то невероятным чудом я успел подключиться к пульту до подхода противника. Хотя, это было практически невозможно. Никогда раньше я не делал всё это так быстро.
А потом снова случилось то, чего раньше никогда не было и быть не могло в принципе. Ночью, в районе работы групп, нет никого, кроме врага. Именно поэтому запрещается самовольно менять маршруты следования. Отсюда, любое тело, появившееся в пределах поражения - должно быть уничтожено. Это тот самый случай, когда уместно выражение "Правила, написанные кровью". И если пренебрегать правилами "оперативной логистики", то потери от "дружественного огня" будут чудовищными, в силу более-менее приличной подготовки тех, кто готов шарится в тылах противника по ночам.
-Стой, кто идёт! - окрик ротного прозвучал настолько неожиданно и неуместно, что у меня чуть мины нештатно не отработали.
-Свои! - после некоторой паузы, вероятно возникшей от чувства полного охреневания, ответил "противник".
Минут десять ротный с командиром СОБРа выясняли между собой чей палец длиннее и толще, только и слышалось "А я мины поставил!", "А нас больше!". Наконец, командир СОБРа увёл свою группу на прерванное нами задание, а мы пошли дальше. Утром пришли новые вводные, согласно которым, обе группы, принявшие ночью удар наёмников, раскатали их в ноль и именно поэтому нам было проще на нашем задании потом. Как выяснилось позже, наёмники шли в ту же точку, что и мы, но случайно (ли?) напоролись на одну из наших групп. А нам предстоял довольно длинный дневной переход по зелёнке.
Я шёл замыкающим группы. Это, само по себе, непростой труд, требующий глаз на затылке и повышенного внимания. А я то и дело отвлекался на раздумье о ночном происшествии. Я не знал, что с этим делать. Доложить ротному и посреди задания сделать ещё и ему беременную голову? Ведь, это фактически означает дыру в группе, аж на две единицы, которая не будет принимать участия в бою, а решения опираются на 100% боевое участие бойцов. И переиграть заново эту партию уже не получится. Просто нет уже на это ни времени ни ресурсов, важные фигуры уже покинули шахматную доску и при любом раскладе доигрывать придётся тем, что есть. Я решил подвесить ситуацию и надеялся, что это был разовый сбой и такое больше не повторится.
И не успел я утвердиться в своём решении, как внезапно обнаружил слегка прикрытую травой мину МОН-50 чуть в стороне от тропы следования группы. Подав сигнал опасности, внимательно её осмотрел. Оказалось, что она не была снаряжена и установлена, казалось, что её просто кто-то обронил из тех, кто шёл этим путём до нас. Дал отбой и мы выдвинулись дальше. Мину я забрал себе, пришлось её засунуть под разгрузку на живот, других мест для неё не нашлось. Радости было мало от увеличения и так немалого веса ещё на два кило, но и бросать такие вещи просто нельзя. Но, уже через пол-часа я почти у себя под ногами обнаружил новенькую ОЗМ-72. И вот тогда я всё понял. Тыловой дозор идёт позади, на некотором отдалении от основной группы и, воспользовавшись этим обстоятельством, мои сдувшиеся подчинённые начали избавляться от тяжёлого оборудования, с которым они напрямую не связаны. Они начали выбрасывать мины. Полноценно спросить с них за вредительство, отмудохать и сделать внушение, я не мог. Группа была на марше днём, а это вносит свои ограничения. Режим малозаметности и тишины, в том числе. Но, как же мне хотелось их отпинать, кто бы знал. Повесить на себя ещё и пятикилограммовую ОЗМку я уже не мог. Мои силы тоже не безграничны. Я всунул мину в РД грозного "Волка" и пообещал в следующий раз засунуть её ему в более надёжное место, если снова найду её на тропе.
Пришли на точку только около часа ночи. По приходу выяснилось, что ОЗМок у нас нет. Когда эти засранцы сбросили обе ОЗМки, я не знаю. Вероятно, при ночном переходе. Сбросили и МОНки и все пулемётные ленты, которые несли для пулемётов. Ротный перестроил строение группы и автоматчики "Волк" с "Татарином" попали ко мне в отделение вместо пулемётчика, которым тот усилил центр. Поэтому, я не знаю, как вели себя эти бойцы раньше, но под моим командованием они внезапно проявили себя с самой плохой стороны. Вы только представьте, сколько "подарков" они практически передали чеченам. Они, ведь, ОЗМки эти, точно не на ёлку повесят, так ведь? Сука, я зол до сих пор.
К счастью, даже слабенькой минной карты нам хватило. Всё, что происходило в эти две ночи так или иначе сложилось в одной точке. И если бы наши вторая и третья группы не срубили большой резерв наёмников и если бы СОБР, который мы встретили ночью не вынес прямо в местах их залегания в селе основную группу арабов, нам не хватило бы и всех мин. А так... Сложная игра, хоть и проведённая не благодаря, а вопреки, разрешилась благополучно. Наши снова победили.
Всю дорогу обратно в отряд я думал, что со всем этим делать. С одной стороны, я не имею права такое скрывать, т.к. неверная оценка боевого потенциала группы приводит к её гибели. А во-вторых, рапорт разведчика - это весьма обстоятельный документ, который обязывает каждого разведчика описывать всё, что с ним случилось. И перекрёстные проверки рапортов исключают возможность обмана. Но, с другой стороны, это был крайний выход перед выводом домой. И ни на что больше эти рапорта не повлияют. И я решил не указывать в своём рапорте ни факт трусости, ни факт отказа выполнить прямой приказ, ни факт избавления от опасного вооружения группы на марше. Дурак. Надо было писать правду.
Потому, что все мы, так или иначе, судим людей по себе и не ожидаем от них того, чего не сделали бы сами. Но они, люди, судят о других тоже по себе. Поэтому, после возвращения в отряд, эта парочка изрядно пошушукавшись в сторонке, написала свои идентичные рапорта, как под копирку. В которых это именно я проявил малодушие и это я ставил мины вблизи линии обороны группы, подвергая её опасности поражения от собственных мин. И это я выбросил почти все мины по пути следования группы и это я не принимал участия в финальном бою. Два обвиняющих рапорта против моего нейтрального.
К счастью, этим рапортам никто из группы не поверил. Я стреляю чаще и точнее, особенно ночью, и работу моей винтовки видит и слышит вся группа. Это всё херня. Хуже то, что с нами ходил не наш группник, который всех бойцов, как облупленных, знает. А ротный. Который молча изучил рапорта, молча облил взглядом презрения и молча ушёл с ними в штаб. А я, на тот момент, даже не знал о содержании этих рапортов и причину такой реакции тоже не знал. А когда узнал, то эти две сраные мартышки мне так и не попались больше. И до сих пор живут с этим говном в душе. И, наверное, гордо показывают всем свои медали "За отвагу", полученные за эту операцию. Свою наградку, полученную за тот выход я не люблю. Я отдал её дочери, она повесила её на ленту одной из дюжины своих золотых медалей по пулевой стрельбе из винтовки и, таким образом, попыталась примирить мои старые раны с новым смыслом их воплощения.
Хотел закончить на позитиве, да передумал. Пусть уж будет, как было.
По возвращению в бригаду, "финик" собрал группы и сообщил "ободряющую" новость. Так как у нас закончились два подряд полугодовых боевых контракта и за год боевых действий мы заработали очень много денег, то на всех их не хватит. На самом деле, нет, не много. Речь шла о каких-то 350 тыс. рублей на брата (ЗА ГОД ВОЙНЫ, КАРЛ!), но не в этом суть. И "финик" с весьма скорбным лицом заявляет нам, что так как финансовый год почти закончился, то денег в кассе нет и будут только весной. НО. Всегда это коварное "но". Но он "войдёт в положение" и может из личных средств выплатить нам все "боевые" при условии, если мы оставим ему "дольку малую за риск и суету" . Немного. 10% всего. В обмен на подписи в ведомостях. Но платить будет в долларах, у него так на машину копится, мол. Через неделю Новый год. Все хотят домой, к семьям и точно не с пустыми руками. Это только потом многие сообразили, что нам платили наши же деньги, которые он просто доставал из служебного сейфа, покупал валюту у уличных менял и выдавал нам в городе при личной встрече и под завесой строгой тайны. А доллары нужны были лишь для того, чтобы мы поверили в его версию о "нычке на машину". Да, мы тупые.
Эта мразь подняла с нас, по скромным подсчётам, около шестидесяти пяти тысяч долларов, представляете размер "дольки малой"? Купил себе вожделенный новенький Крузак последней серии. Дебил. Нет, вовсе не потому, что купил Крузак. А потому, что развёл на деньги профессиональных диверсантов с самыми свежими навыками диверсионной деятельности. Крузак его горел весело и очень дорого. Дотла. До рыжей груды металла. Заодно, полностью выгорел и гараж, надёжно запертые двери которого пожарные смогли вырвать только своим Уралом. Правда, уже после полного выгорания. Боевая химия - замечательная наука. Как это было сделано? На самом деле, довольно просто, если подумать и посмотреть на типовой план обустройства капитального гаража. И правильно, на мой взгляд, ибо, нехер.
Финик при мне приезжал в отряд на КТО-2 аж 12 раз. Всё время только на два дня. Привозил деньги офицерам. Долго ломал себе голову, зачем ему нужно было лично приезжать в отряд? Пока после возвращения не увидел его на плацу. Он выхаживал перед строем молодых бойцов, рассказывал как он лично сжёг туеву кучу чеченских танков и бэх и гордо надувал грудь, усыпанную блестящими медальками. Вопрос, "КАК?" у вороватого крысёныша столько боевых наград, полагаю, задавать не нужно.
Конечно, я описал далеко не всё, что происходило как на первой, так и на второй КТО. Много чего действительно секретно, но ещё больше того, о чём писать откровенно не хочется. Как не хотелось писать про трусость или воровство тех, кто опозорил не себя, а гордость армейской элиты - спецназ ГРУ. В семье не без урода, это понятно. И то, что розовые очки имеют свойство разбиваться стёклами вовнутрь - тоже понятно. Поэтому, в своих циклах я постарался передать не столько события, сколько успешный опыт и хорошую опробованную в боях тактику. А так-же некоторые "правила игры", помогающие побеждать на поле боя малым числом.
На этом всё. Благодарю всех, кто дочитал до этого места. Всех благ.
