«Все читинцы – немного парижане», – интригует переводчик. Что общего у Читы со столицей Франции? Номер региона – 75.
Впрочем, увидеть автомобили с «читинским» номером в Париже Николаю Ивановичу не довелось: «Диссидент. А сейчас на пенсии». Мечтает о Лионе: «Там такой музей тканей». И французам неведомо, что читинец собрал Исторический словарь галлицизмов русского языка в 5140 страниц, трёхтомник по истории моды и много чего ещё. «Нашлись бы издатели...»
Перевёл «Московитские письма» итальянского графа Локателли (18 век). Граф бежал от женитьбы из Франции в Россию да угодил в «шпионы». После мытарств безвинного скитальца отправили на родину, где он предал бумаге неостывшие впечатления. На немецкий крамолу перевели. А на русский не было смысла: кто умел читать, читал и на иностранных языках. Двухсотлетний пробел восполнил Николай Епишкин.
К столетию революции издать бы воспоминания румына в его переводе (тот приезжал строить социализм).
– 20-е годы. Сложнейшее время, когда Надежда Крупская на конференции ВКП(б) приводила пример, от которого у меня до сих пор холодеет сердце: деревенская учительница вела урок из-за занавески с печи: не в чем было выйти к ученикам – так нищенствовали...
Историю Епишкин знает «без перевода», а судьбу российского учительства разделил: в педучилище по истории пареньку ставили «шестёрки», наставник прочил судьбу историка.
– Голодновато мы жили. Однажды отец приехал, а в моей тумбочке огрызок хлеба и луковица. Достал гостинцы и, переждав, когда проглочу десять варёных яиц, забрал из общежития. Но училищу и преподавателям я очень обязан: относились по-отечески. Кто не мог помочь развитию наших интересов, по крайней мере, не мешал...
Отмаршировав положенное («взыграл патриотизм»), учитель сельской школы поступил на истфак. И... на иняз. Умудрялся учиться на двух факультетах, а когда вскрылось, выбрал иностранные языки. «Убоявшись бездны премудрости», – объясняет по Фонвизину. Но не только: не мог смириться с «рихтованием» истории пропагандой... Позже та же принципиальность не позволит преподавателю иностранных языков Николаю Епишкину допустить к сессии прогульщицу – генеральскую дочку, что не лучшим образом скажется на читинском этапе карьеры...
Но тогда же, за кафедрой, увидел он с сожалением, что у студентов от языковых находок не горят глаза. Французского корня тужурка, пальто, портмоне – и что? Занялся составлением методички. Хотел увлечь студентов – увлёкся сам. Автор учебника истории русского языка Ковалевская в Ленинграде начинание похвалила, наставила. И вот уж около 40 лет собирает языковые заимствования, «а конца и края не видно».
Четыре солидных словаря готовы, три из них изданы (один в электронном виде). Составлены словники. Собран бесценный материал на 15 тысяч страниц! Но в фаворе донцовы, маринины... А Николай Иванович даже сетовать себе не позволяет: успеть бы ещё то и это перевести.
Каким словом описать его труд? Каждодневный. Многолетний. Представьте: в словаре моды Епишкина одного лишь крепа (шёл на платья модниц прошлых столетий) 80 разновидностей, их не существует более нигде (ушли с эпохой), кроме его словаря... А ведь Интернет, электронные книги появились недавно.
– Сидел в библиотеках. Вёл картотеку. Ящики от неё, многотысячной, видите там, в шкафу...
Семь лет работал в Москве, привелось преподавать французский будущим философам и управленцам. Не удержала столица – вернулся в Читу и здесь творит.
В комнате книги, книги – под потолок. За шкафом лыжи, под столом банные веники... Ни капли излишеств. Келья интеллигента. В высокое окно рвётся ветер, потому что живой ум не терпит застоя. И всякий день приносит открытия.
– Вот! – Николай Иванович находит нужный листок на рабочем столе и, счастливый предвкушением, спешит удивить. – Знаменитое «Veni, vidi, vici» – «Пришёл, увидел, победил». Но точен ли перевод? Во-первых, количество слогов не то – теряется ритм. Во-вторых, эта «V», венчающая каждое слово. Сам жест появился значительно позже перевода...
– Редис – слово французское. А отчего «редиска – плохой человек»? – заговорщицки прищуривает глаза знаток галлицизмов. – Сродни карамзинскому «поскреби русского – найдёшь татарина». Когда интеллигенция поняла, что к большевикам всё же придётся приноровиться, сверху они становились красными, а «поскреби» (как редиску)...
Много может рассказать о влиянии в именной сфере (о Вовах, когда-то – Вово). О приветствии «доброе утро» (у славян не водилось – скопировали). О «здравствуйте», окончание которому принёс тот же европейский зефир. О том, что «краснеть» предки не умели – выражения старательно избегали отечественные переводчики. Что пурист Шишков, воюя с заимствованиями, упускал кальки. Что русские оставили оттиск на речи французских почвоведов..
– Публичные лекции нужны! – восклицаю через полтора часа разговора.
Улыбается умно, устало.
– Пробовал. Не могу. У лекторов же инерция монолога: оттарабанил текст и – адью! А мне нужны живые глаза, эмоции.
Слышали, как с французского в 18 веке шутливо толковалось слово «муж»? Ну, так вот... – и увлекательная лекция тет-а-тет набирает новый оборот.
#Забайкалье земляки