Реальные случаи армейской службы.
Место: г. Уфа, школа младших авиационных специалистов (ШМАС) — гарнизон Воздвиженка, Уссурийский район, октябрь-ноябрь 1986.
Продолжение. Начало.
Вниз по улице… Трамвайная остановка… Молча дождались. Молча забрались. Нас с интересом и улыбками разглядывали пассажиры. Мы, в свою очередь смотрели в потолок, держась за поручни, также, молча… Вокзал встретил приятной суетой. Старлей, то появлялся, то куда-то пропадал. Наконец объявил, что всё в порядке, документы подтвердили, скоро посадка. Поезд на Куйбышев (теперь это город Самара), ехать в ночь, утром должны быть на месте. Потом самолётом и…
Плацкартный вагон… Одни солдаты… Мы, как потом оказалось, были четвёртой группой в этом вагоне… Вагон был переполнен… Спали сидя, облокачиваясь на соседа… Хорошо, что хоть туалеты не закрывали…
Куйбышев встретил морозным, свежим воздухом на контрасте после дружеской, солдатской духоты. Втягивая в себя новый воздух надеялись, что самое «интересное» уже позади… Заулыбались, вспоминая как в вагоне хотелось пить, а проводник с офицерами, которые нас сопровождали, заперлись в своём купе. Но, после небольшого разговора о пользе воды — был выделен нам всем стакан… Кто только не служит в армии, кого только не встретишь. Конечно нашёлся «свой проводник» из солдат, который и научил как пользоваться титаном и не только… Даже хохотнули разок, вспоминая как соседи, с чёрными погонами, молча поделились с нами белым хлебом и рассказали где, и как его лучше купить на вокзале. Даже собрались было закурить «куйбышевские» сигареты. Не получилось. Подбежавший наш сопровождающий старлей объявил, что вот-вот, вон там, за углом нас уже ждёт транспорт до аэропорта. Бегом построились. Побежали. Вот бы автобус...
Бортовой КАМАЗ болезненно подкашливал синечёрным дымом. Забрались, переглянулись, прижались к друг дружке. Я оглядел всех... Мне вдруг стало жарко. Кого-то не хватало… Мысли запрыгали вспоминая: «Так, спокойно... вышли все. Мы же сразу построились и рассчитались. В две шеренги и пошли в зал. Так. Потом в туалет, привести себя в порядок. Через пятнадцать минут снова построились… А как их всех упомнишь… О, а где этот... маленький, в больших очках, постоянно поправляющих руками… Ну этот, кривоногий, с нижней челюстью вперёд?… Да как таких только в Армию берут?... ГДЕ ОН?». Я спрыгнул с борта. Своим сказал, чтоб сидели и сообщили старлею, что, мол у старшего, живот схватило… Водителю, чумазому солдатику, сказал, чтоб меня запомнил и никуда не ехал. А сам помчался обратно на вокзал…
Он стоял посреди зала, крутил головой и поправляя свои большие очки… Подбежав, я взял его за грудки, встряхнул, мне казалось, что от злости я даже поднял его. Шапка свалилась с его головы. Взглянул в его глаза… В эти здоровенные, голубые, наполненные слезами, глаза… — Да ты чего, команды не слушал? Глухой что-ли? Да ты кто такой? — сквозь зубы, тихонько произнёс я, конечно приправив матом. — Валентин… — тихо произнёс он. — Я, тут, вот, нам за хлебом сбегал… Он торжественно, потряхивая, поднял вещмешок… Я отпустил его, поднял его шапку, протянул ему и… Тут я вспомнил, что мы же с обеда, толком, ничего не ели там, в той части из которой «сняты с довольствия»... В вагоне, только по куску хлеба с тёплой водой… Да и сейчас, что там нас ожидает - непонятно…
Я протянул ему руку: — Будем знакомы, Андрей. Моя рука попала в тиски. Мне так сильно никто не жал руку, даже Садыков. — Вы простите меня, товарищ ефрейтор, я же на всех... Валентин. Валя… Простите, — картаво добавил он... Мда, он ещё и «Р» не выговаривал… — Значит так, меня на «ВЫ» не называй, для этого офицеры есть. Я такой-же как и ты. И, давай без звания… А сейчас, раз ты тут всё уже разведал, держи пять рублей, купи рыбные консервы и сигареты. Без фильтра. Возьми и спичек, коробок пять… У тебя точно пять минут есть. Я тебя тут ждать буду…
Благополучно увернувшись от патруля, мы через десять минут, залезали в КАМАЗ. Да, мы теперь были не одни. Мы были с провизией. Я ребятам представил назначенного мной «начпрода». Валя важно поправил очки, прижал к себе вещмешок и оглядел всех сияющим взором, и, хохотнул. За ним загоготали все. У него ещё и смех был «особенный». Все согласились, что с пополневшим вещмешком намного интересней двигаться в ту неизвестность, куда вёз нас этот подпрыгивающий КАМАЗ, в клубах теперь белого выхлопа. Хотя нет. Известно. Везли нас в аэропорт…
Было слышно, что аэропорт уже вот-вот… Остановились, качнулись, пшикнули тормоза. Откинулся брезент. Утро разгуливалось. Солнышко подглядывало за нами. Лучиками подсвечивая то место куда мы приехали. Перед нами расстилался палаточный городок. Как в кино... Конечно за колючей проволокой. Конечно под охраной. КПП, солдат со штык-ножом... Старлей нас сдал тутошнему сержанту и куда-то ушёл. Почти сразу нас проводили до палатки. Приказали ждать здесь. А вот чего именно ждать не сообщили. Ну, что же, будем снова «...стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы...», как и указано в Уставе.
Наша учебка, несла некую вторую часть обучения, на случай каких-нибудь посягательств извне. Непосредственно наша рота, при определённом приказе разворачивала так называемый автономный «Мобилизационный пункт». Так вот там, были и палатки. Точно такие как и эта, где нам и надо было находится в ожидании. Только эта палатка была чуть не так установлена, ведь, везде есть свои нюансы. Мы разделились. Часть пошла по городку за дровами и новостями. Другая перетягивала нашу палатку, а третья создавала условия внутри… Вскоре посыпался мокрый снег с дождём и новости…
Новости были краткими: здесь не кормят, здесь нет бани, здесь нет ничего, кроме пересыльных солдат, палаток и буржуек в них. Как правило, никто здесь не задерживается более, чем на сутки. Кроме… Это «кроме» к нам и зашло. Он был тут, с его слов, уже недели две — документы потерялись. Когда наряд, который нас охраняет, нормальный, то они его подкармливают и куревом угощают. Но уже несколько дней какие-то ненормальные стоят… Нашего сочувствия ему не надо — хлебца бы и сигаретку… Валя, начпрод, аж чуть слюной не подавился, крича, что самим мало, что мы сами уже сутки ничего не ели… Конечно поделились. Батон белого и консерву камбалы в томатном соусе. Конечно пару пачек «Ватры» и коробок спичек. Он ушёл… Мы молчали. Ворчал только начпрод. Поругивая сложившуюся ситуацию. А есть уже хотелось. Все, согреваясь у печки, криво посматривали на вещмешок начпрода. Который он держал стальной хваткой… Да, решили сначала перекурить, а потом пожевать… Тут Валя и закартавил, общупывая вещмешок, что хлеб можно и поломать, а консерву как открыть?...
… В школе у меня был приятель, Серёжка Афонин. Правда потом, после некоторых событий, его родители запрещали ему со мной дружить. Говоря, как в «Ералаше», что «я его плохому научу»… Так вот, в классе пятом или, может позже, подарил он мне ногтегрызку, или по модному «книпсер». Так в этой чудесной штуковине, шло дополнение в виде бутылочной открывалки и консервного ножа. Мама мне и прислала, в аккурат перед отправкой, бандеролькой. Консерву открывает хоть и медленно, но края у банки вальцует так, что хоть кружку делай, и крышку мнёт, что обрезаться невозможно. (Похожее «дополнение» у меня всегда с собой, на ключах. А что, а вдруг…)
Консервы открыли. Хлеб поломали. Крышки согнули и приплюснули. Вот и ложки-черпалки. Какая же вкуснота… Перекусили… Закурили… В пустых банках дождевую воду с палатки на печку поставили — горяченького попить… Начпрод заворчал… Я понял, это он насчёт денег… Объявил всем, что так и так, но братцы, каждый деньги получил. Только ели всё это, купленное начпродом. Предложил деньгу сдать начпроду, чтоб он вёл подсчёт и следил за нашим питанием. Согласились не все. Двое отказались, но за перекус заплатили… Начпрод Валя сиял, как прожектор. И, давай скороговоркой картавить про то, что он у себя в колхозе, знатный счетовод. И, что даже записывать не надо, потому, что память «охрененная»…
Начало темнеть… Волнение поднималось… Пошел на КПП выяснить, что и как… Пока шел — раздал почти всю пачку сигарет… Надо будет выпросить у начпрода ещё, на карман… Вышел прапорщик, которого позвал солдатик, стоявший на нашей страже. Оглядел, меня, глянул по сторонам, и нехотя спросил: «Чего тебе». Я сдержался, чтоб не съязвить, спросил, не искал ли некий старлей группу на Дальний восток, которая ждёт в палатке номер…?… Переводчик того ответа, что сообщил прапорщик, мне понадобился. Это был конечно тот солдат, который и позвал этого прапорщика. Перевод был краток: «Сиди и жди. И не мешай службу служить»… Угостив переводчика сигареткой, попросил запомнить только два слова, если он увидит такого (пришлось показать на себе) старлея: мою фамилию и номер палатки...
Вскоре, часам к десяти вечера, за нами пришли… Через час, мы, прекрасно расположились в салоне ТУ-154, даже сняли шинели, с интересом разглядывая гражданских пассажиров. Который уносил нас в ночное небо. Дальше от этой «родной» палатки. Дальше от этого палаточного городка. Снова надеясь, что самое «интересное» уже позади… Через три часа приземлились в Новосибирске. Немного пошатались по аэропорту. Даже открытку успел отправить любимой Жанке, с приветом, а как же иначе… Привели себя в почти полное соответствие с Уставом, о внешнем виде, благодаря общественному туалету… И снова на борт. Дальше был Иркутск… Около шести часов утра, нас, тёпленьких, на тёпленьком автобусике, привезли в тёплый железнодорожный вокзал. Ждать наш поезд…
Старлей, уже по привычному для нас, снова пропал. Мы расположились ждать и ждали… Жаль, что снова в неведении сколько ждать. Состояние «постоянной готовности» очень утомляет. Поэтому договорились, что если кому-то куда-то, то обязательно, чтоб кто-то знал и не более десяти минут. Скучковались и стали спать. Вокзальные объявления нам были не помеха.
Начпрод выделял нужные нам суммы на буфет. Буфетчицы нас жаловали и немного баловали (...хорошие люди есть везде, только они сами об этом не знают). Мы же не наглели. Начпрод зорко следил за этим… Прибежавший старлей сообщил, что наш поезд только ночью, часов в одиннадцать. Просил вести себя подобающе и снова ушёл...
Стали подсчитывать сколько общих средств осталось. После, почти, двух суток пути… Теперь, по словам нашего старлея: «осталось немного, два-три дня»… Вот и снарядили начпрода и ещё двух человек в помощь, для закупок провизии и покурить. На всех и на все оставшиеся. Кроме тех двух, которые в складчину не желали. Рассчитали, согласовали, внешний вид проверили и вперёд. Хорошо, что магазины рядом. Да и цены одинаковые... Вернулись быстро и пустые. Оказалось, что здесь ценовой «пояс» другой и денег на всё не хватает. Пришлось лезть в свои. Попросил только, чтоб мне, за это, сигареты с фильтром и обязательно Московской фабрики купили. И конфет, клубнику со сливками…
Мимо нас прошла группа солдат. Молоденькие, заспанные, во всём новом обмундировании, даже не подшитым и не пришитым. Смешно как-то. Кто-то из наших крикнул: «А из оттуда есть кто?»… И началось: «А оттуда? А отсюда?...». Конечно, и я крикнул: «Из Москвы есть?»… Повернулся один… Ну вот и развлечение… После их расположения, подсчёта, проверки и перепроверки. Было разрешено переговорить… Разговорились. Узнал, что их служить в Монголию отправляют. Поэтому все не при погонах и шевронах. Что присягу ещё не приняли, поэтому к ним так строго относятся, боятся, что разбегутся. Я, в свою очередь, подсказал, как портянки наматывать, подшивать подворотничок, погоны через пряжку, чтоб пальцы не наколоть и прочие мудрости солдатского быта…
Долго не было нашего начпрода. Начали волноваться. Ведь темнеть будет скоро… Заявляется. Ещё и с претензией, что: «Твоих, Московских так долго искали… На вот, еле купили...». И протягивает две пачки «Космоса», да ещё фабрики «ЯВА». На моё гневное: «Как две, а где ещё». Ответил с важным видом, что курить вредно, да и все деньги потратили… Зато колбасу купили и конфет… Все засуетились в предвкушении славно почавкать… Буфетчицы снова выручили, выделив нам атрибуты для питания на коленках… Вот это была еда… Начпрод лихо и точно отрезал одинаковые куски и запоминал всех, кто, что и сколько…
Послышались знакомые команды с учебки. Строили этих, монгольских… Я подбежал с «своему». Так, попрощаться, пожелать удачи. Протянул пару карамелек «Клубника со сливками»... Как-то тоскливо стало на душе… Достал пачку «Космоса»… И снова протянул, он взял. В его глазах стояли слёзы. На моё: «Ты чего? Это «Явский»! Бери, пригодится...». Тихо ответил: «Отберут же...». — А ты сейчас, как пойдёте, своих угости, а свои надломи, — пытался я успокоить его.
— А мне нечего тебе дать…
— А мне и не надо, у меня уже всё есть. (Кивал я на свою команду).
— Тогда возьми... вот… ремень, он кожаный. А то всё равно отберут…
Они ушли… Тоска не отпускала… Даже теперь мой новый, кожаный ремень не спасал… Мне завидовали. Предлагали обмен, на что-нибудь…
За окнами давно горели фонари. Вокзал потихоньку пустел… Буфетчицы пожелали нам удачи… Мы отдохнувшие, засидевшиеся, надремавшиеся, не знали, чем можно ещё себя развлечь… Кто-то предложил рассказать о себе. Откуда, как, что, чего… За разговорами и рассказами время ускорилось… Подошёл уставший наш старший лейтенант. Принёс кулёк шоколадных конфет. Валя аж заорал, что, мол мне сюда, в общаг, я сам распределю… Старлей рассказал, что был в гостях у родственников. Удачно. Всех увидел…
Вот и время подошло. И поезд вовремя. Вот и наш вагон… И, снова в путь. И, снова надеялись, что самое «интересное» уже позади… Прошло, почти, двое с половиной суток…
***
Продолжение следует.