Свет горел только в прихожей. Какая-то неведомая сила, уже которое утро, заставляла меня сидеть и рассматривать настенные часы, считая минуты. Длинная стрелка неуверенно, как-будто с усилием, поднималась с тридцати до пятидесяти секунд, на миг замирала и падала снова до тридцати. Так было уже давно и никто не придавал значения каким-то сломанным часам на стене. Кроме меня. Три таких попытки подняться - минута. Пятнадцать - надо выходить в зябкое осеннее утро, чтобы с каждым шагом всё сильнее ощущать щемящую тоску.
Внезапно заметил что, сидя на стуле посреди тёмной комнаты, раскачиваюсь вперёд-назад. Обернулся и посмотрел в зеркало. Из него на меня смотрела тоскливая физиономия с огромными, тёмными мешками под глазами.
*******
Ещё несколько усилий , сопровождаемых натужными вздохами, и тяжёлый белый шкаф, громыхнув дверцами, встал на место. Теперь нужно будет потратить ещё несколько часов на то чтобы в нём и в трёх остальных разместить содержимое десятков пакетов и коробок. Всё что мы собрали за рекордное время при переезде.
Один из рабочих, что стояли в углу, решая как лучше смонтировать вытяжной шкаф, подошёл и стрельнул сигарету. Я вытер пот со лба. Света осматривала надписи на коробках.
- Мда... ну вот мы и вернулись. Тяжко, конечно, будет работать в таких условиях но...
Света резко выпрямилась и с какой-то недоброй усмешкой смерила меня взглядом.
- Что значит - "мы"?
Я предполагал что такое случится и рассматривал как самый худший вариант.
- Ты думаешь я собираюсь корячиться здесь за копейки? За дурочку меня считаешь? Сегодня же пишу заявление о переводе в госпиталь.
Я растерянно посмотрел на сваленные в кучи баулы и коробки.
- С этим я тебе немного помогу, не переживай.
- А с журналами, если что, поможете?
- Нет, дружок, теперь всё это твоя головная боль.
*********
С детства меня приучили не считать чужие деньги. Наличие хорошей игрушки у соседа - не повод для зависти. Кто-то с родителями съездил за границу и загорал на курортах? А я был в Красной Поляне, катался на лошадях с местными деревенскими мальчишками, катился кубарем с горы и узнавал что это такое - упавшие каштаны и их иголки. Ходил ночью в лес искать коров и слушал у костра рассказы старого, бородатого знатока всех здешних мест, в прошлом горного спасателя. После всех этих приключений мы с Максом украдкой воровали у него пепельницу и докуривали "приму", любуясь звёздами на сеновале. С утра, чтобы не было запаха, жевали листья винограда. А уже позже, когда социальная жизнь понемногу раскрутилась, в наших компаниях, объединённых любовью к рок-музыке, носить что-то красивое и дорогое, модное - считалось моветоном. Я бы назвал это культом равнодушия к роскоши.
Всего год пандемии расколол медицинское сообщество. На тех кто хлебнул лиха в "красных зонах" и на всех остальных. Первые были обласканы прессой и общественным мнением. Многие из работавших в этих самых зонах впервые в жизни узнали что такое реальная благодарность за труд. Закрыли кредиты, ипотеки. Оплатили долги. В конце концов, подержали в руках достойные деньги. Почувствовали уважение со стороны общества. На время прекратился бесконечный поток статеек про очередных медиков хапуг, халтурщиков, взяточников, лентяев и убийц.
Но многие из них стали относится к коллегам, не задействованным в борьбе с пандемией, свысока. Оставшихся вне красных зон, под грузом свалившейся работы, не особо жаловали. В сестринских и ординаторских при упоминании названия вируса недовольно морщились и скрипели зубами. Целые корпуса и отделения больниц закрывались и меняли профиль на инфекционный. Задёрганный персонал, работавший за них, не знал куда класть пациентов. Банкетки, кушетки, неведомо где отысканные каталки, размещённые вдоль стен отделений становились койками для зачастую тяжёлых пациентов.
Однажды на кухне хосписа, не отрываясь от чтения какой-то книжки, медбрат Коля тихо произнёс:
- Ох и припомнят нам эти ковидные денежки, ох как припомнят...
*************
Длинная чёрная стрелка в очередной раз попыталась подняться выше отметки в пятьдесят секунд и, дёрнувшись, упала вниз. Пора.
Под ногами скрипит свежевыпавший снег. Я уже давно не завтракаю и даже толком не умываюсь перед работой. Захожу в круглосуточный магазин и беру шоколадку, которой буду хрустеть до самого перекрёстка. Заодно покупаю влажные салфетки. Для работы. До сих пор не научился быстро и ловко закручивать колпачок катетера после введения, так что приходится подкладывать под канюлю что-то впитывающее кровь.
От одного, ещё небольшого сугроба к другому, через дорожку, ветер несёт позёмку. Я закрываюсь воротником пальто от колючих снежинок. Вскоре, за поворотом, показались чёрные провалы окон кожного отделения. В одном из них горит свет. Это плохо. Значит либо я, либо врач, уходя, забыл выключить свет в кабинете. Нет, точно я. Выходил последним, сдавал ключи. Сейчас охрана будет ворчать.
Замёрзшими руками пытаюсь попасть в замочную скважину. Тяжёлая дверь еле поддаётся. Наощупь нахожу включатель и, пока ещё моргают лампы, бегу открывать регистратуру, потому что там находится сигнализация и её нужно отключить. Прекратив довольное неприятное пищание и захватив ключи от кабинетов вышел в коридор. Уже стоят двое, растерянно оглядываются.
- Здравствуйте. Вы кровь сдавать?
- Здравствуйте, да.
На ходу расстёгиваю пальто и чувствую как в носу моментально скапливается жидкость. Атрофический или... вазомоторный ринит? Как-то так это называется. Всхлипываю и дышу через рот.
- Покажите направления.
Протягивают две бумажки.
- Так, вы не к нам. Не совсем к нам.
- Это ещё как понимать?!
- Вы к дерматологам, придётся ждать. А вы посидите вот тут на скамеечке, - обращаюсь к другой женщине.
- Это почему ещё мне ждать а ей нет?
Поворачиваюсь к двери, пытаясь вставить ключ в скважину и одновременно стучу пальцем по бумажке - "Онкологический дневной стационар".
Едва начавшая возмущаться дама посмотрела на пожилую женщину в необъятном, когда-то бывшим в пору пуховике, смущённо кивнула и села на скамейку.
Небрежно бросил верхнюю одежду за потрёпанную ширму, на старое, сломанное гинекологическое кресло. Когда-то в этом разваленном и мрачном помещении проводили осмотры. Взглянул на вчерашний оставленный бардак. В последние недели я уходил с работы настолько выжатый и бессильный, что никак не мог заставить себя прибраться, оставляя это на утро.
Вспомнил что надо включить дезары. Огромные коробки на стенах, фильтрующие воздух через кварцевую лампу внутри. Один них был присобачен каким-то гением чуть ли не под самый потолок. Кряхтя, залез на стол, затем облокотился коленом на старый сухожаровой шкаф. Спину пронзила острая боль. Работа младшим медбратом в неврологии, десять лет назад, дала знать о себе. Переворачивать парализованных пациентов с боку на бок и менять им подгузники по многу раз на дню - то ещё испытание для позвоночника...
Выглянул в коридор.
- Кто на кровь? Проходите. Приготовьте направления.
********
Пациентов стало больше. Где-то закрылись дневные стационары, где-то не было медикаментов. Как мне сказали - по причине сложностей с поставками, связанных с пандемией. Всех отправляли к нам. Зашивались врачи, путаясь в количестве назначенных курсов. Да и мы порой отправляли пациентов в другие места. Обменивались препаратами. Нормальным был звонок от старшей сестры - "Сейчас приедут с 25-й, выдай им десять флаконов паклитаксела, они потом вернут"...
- Да как я восьмерых смогу прокапать если у меня всего шесть коек?!
- Чёрт... ну может вперёд самые короткие химии капай, а потом те что подлиннее?
Я чувствовал себя брошенным и одиноким. Меня разменяли на ковидные деньги. Вспоминал радость Светы при первом знакомстве. Ей теперь не придётся работать одной, она наконец-то сходит в отпуск...
"Это теперь твоя головная боль" - крутилось в этой самой голове. Её ухмылка стояла перед глазами, пока я набирал очередной препарат в шприц. То и дело в кабинет, демонстративно громко хлопая за собой дверью, заходила дочь одного из пациентов.
- Что за безобразие?! Вы тут работаете вообще или нет?
- Работаем...
Несколько месяцев назад это прозвучало бы глухо, из-под респиратора, который я купил ради соблюдения техники безопасности. Теперь мне было абсолютно плевать. Часто ловил себя на том что развожу невероятно токсичные препараты не как положено, в одноразовом халате и очках, держа руки под стеклом вытяжного шкафа, а просто так.
- Нам сколько ждать?!
Порт для введения лекарств в пакет задрожал. Игла выскочила. Шприц упал на пол. Перед глазами потемнело. Ударил обеими руками об шкаф. Прижался лбом к стеклу. В висках гудит.
- Столько. Сколько. Нужно.
- Что?!
Сделал глубокий вздох.
- Вы слышали. Выйдите их кабинета. Пожалуйста.
- Это ужас какой-то!
***********
- Кот, я сегодня задержусь, купи картохи и морквы. Развесь бельё из стиралки. Хорошо?
- Да, конечно. Люблю, целую.
Квартира встретила меня теплом. Бросил рюкзак в угол, включил свет. На шум выбежал кот Снежа и принялся драть когтеточку, забавно виляя из стороны в сторону.
- Ах кто это наш танцор диско? А? Кто?
Поднял на руки огромную пушистую "булку", как мы его называли, и стал тискать. Уткнулся в живот, за что мягко получил лапой по лицу.
- Фу какой ты бука.
На кухне царил бардак. Дверца стиральной машинки была открыта и в тазик возле неё свалены в кучу вещи. В раковине куча немытой посуды.
- Ладно, сначала развесить. Да, Снежа? Всё скиснет и мама будет ругаться, да?
Снежа ответил своим "Бруумау" с холодильника.
Я стал настолько ленив и апатичен что не взял массивный стул из комнаты и воспользовался кривой табуреткой, стоявшей в ванной. Не раз и не два , глядя как супруга балансирует на ней, поддерживал и причитал что когда-нибудь кто-нибудь, возможно ты - с неё навернётся.
- Снежа, вот у тебя прикол такой - разбросать весь наполнитель по ванной?
Забросил очередную футболку на туго натянутую верёвку.
- Мне к посуде ещё и подметать в ванной, да?
Внезапно табуретка хрустнула своими двумя, согнутыми крест-накрест хлипкими чёрными ножками. Я попытался ухватиться за натянутые верёвки, но успел дотянуться только правой рукой, левая дважды ударила по кафелю стены и скользнула вниз. Левый бок пронзила острая боль. Через несколько секунд, растиснувши зубы и сфокусировавши взгляд, я рассматривал огромную ссадину на левой руке. Попытался подняться и перехватило дыхание.
В ванную комнату осторожно и испуганно заглянул кот.