Я прочитала книгу. Правда, не подряд, а перескакивая. Некоторые книги читаю так. Через несколько страниц. Это мне помешало приглядеться к деталям. Зато к ним пригояделся эксперт из Лайвлиба с ником Hermanarich. Кое-что и я увидела в книге. Но, конечно, не так подробно. Поэтому решила перепостить его рецензию:
Фанфик от яойщиц на советском материале
О фактической достоверности
Книги подобного типа, написанные на фактуре, которую автор не знает, поневоле начинаешь читать глазами цензора. И спасибо большое авторам — в первом же разделе они сделали все, чтоб я их перестал экзаменовать. Все началось с «ветки тополя», закрывшей дорожный знак, в результате чего Юра встретился с двумя «гаишниками». Тополь видели все, у него есть ряд преимуществ — в частности, корневая система неплохо сочетается с дорожным покрытием, а крона такого типа, что никакие ветки дорожные знаки закрывать не могут. Но вот Юре попался тополь-мутант, с такими раскидистыми ветками, что закрыл дорожный знак. Ладно, едем дальше.
Разумеется, за злобным тополем скрываются два «гаишника» — все бы ничего, но автор замечает, что дело происходит «в Украине», т.е. речь идет скорее о «даишниках», ну либо это русские шпионы, которые решили подоить заезжего немца. Далее паранормальные явления пойдут только по нарастающей — загадочные «500» (евро, гривен, рублей), переданные Юре неизвестным гаишникам, вдруг стали сотней («Получив карту обратно и обменяв сто гривен на „всего доброго“, Юра отправился в путь.»), к счастью, уже гривен.
С географией яснее не будет — авторы с самого начала показывают, что описание пространства не их конек. Понять, что же находится и где, как туда попали, можно только вооружившись изрядной долей фантазии. Вот и здесь, элитный поселок на месте бывшей деревеньки, «асфальтированная дорога закончилась» — ну, видимо, так оно и должно быть, а может то уже была другая дорога.
Там, где цифры более-менее проверяемы, авторы еще держатся, но как попадаются вещи, которые легко не вычленить — «Штирлиц на грани провала». В украинском лагере вольготно себя чувствует пианино «Элегия». Для незнающих — пианино как инструмент во времена СССР было стандартизированным, арт. 102 до 60-х годов, и арт. 104 после (102 такие массивные, черные, у них лак еще легко сбивался, ибо был фиговым — а 104 коричневые, с лаком получше, и чуть поменьше размером). Но эту стандартизированную модель выпускали с разными «торговыми марками». На Кубани — «Кубань», в Ростове-на-Дону «Ростов-Дон», в Казани — «Сюита», ну и Украина и Белоруссия обладали своими моделями — «Украина» и «Беларусь» (кстати, модели были не такими плохими, вообще, чем западнее, тем лучше было пианино — условное эстонское пианино ценилось выше РСФСРовского). Модель «Элегия» выпускалась... на Урале. Кто и зачем тащил Элегию с Урала в украинский детский лагерь, когда рядом был собственный производитель пианино, понять решительно невозможно — но вот такая история. Или «Колыбельная» Чайковского, вокруг которой крутится изрядная часть повествования — неплохая вещь уровня 6 класса ДМШ. Стоит ли говорить, что вещь явно без претензии на консерваторию, и отмести главного героя могли не по причине блата, а именно по критерию выбора произведения? Думаю, и так все понятно.
Поэтому фактическую достоверность я перестал искать сразу — история вообще не про то.
Перверсия как стержень
Разумеется, ключевым «двигателем» сюжета здесь является никакой не СССР, а отношения между двумя людьми. В этом смысле сравнения с Пищеблоком Иванова (о нем писал здесь) совершенно неверные — в Пищеблоке центром было именно советское бытие, а всякие вампиры были всего лишь возможностью проиллюстрировать это бытие с несколько иным акцентом, и на слегка «фантастическом» материале. Здесь советское бытие исключительно декорация, а стержень сюжета именно зарождающееся «чувство». И, надо сказать, авторы понимают это самое чувство на уровне тех самых девочек-яойщиц из заголовка отзыва (вспомнилась серия Южного парка под названием «Крейг + Твик». Краткая фабула — из-за наплыва азиатов в школе становится популярно искусства яой, и объектом этого яоя стали именно Крейг и Твик, которые геями никак не являются. Вывод серии сводится к тому, что это азиаты решают, кто гей, а кто нет).
Как человек, прочитавший достаточно большой массив литературы по заданной теме (это и исследование Клейна «Другая любовь» (отзыв здесь), это и культурологический аспект в книге Кона «Мужское тело» (отзыв здесь), это и работа по расстройству гендерной идентичности у детей (отзыв здесь), это и исследование Хили «Гомосексуальное влечение в революционной России» (отзыв здесь) это, наконец, биография Стивена Фрая (отзыв здесь)), могу уверенно сказать, что здесь не описание «чувства», а абсолютно стерильное представление девочек, «как оно там происходит у мальчиков». Авторы так и не определились, что же у героя вызывает его гомосексуальность — ориентация или расстройство гендерного спектра. А раз не определились — надо свалить все в одну кучу. В результате именно «стержневая» линия оказывается очень слабо прописанной. Она должна понравиться тем, кто ничего в этом не понимает, но она слабая прежде всего с фактической точки зрения. Какой-нибудь сериал «Близкие друзья» раскрывает тему значительно лучше, без пафоса и соплей, и от него не по себе именно из-за жизненности.
«Два сердца» и окрестности
Персонажей в книге, к сожалению, нет. Перед нами картонные декорации с картонными же героями. Главная проблема Юры — не пустили в консерваторию. Главная проблема Володи — учась в МГИМО он не может принять свою ориентацию (в МГИМО, ага, конечно, не мог смириться с ориентацией, а то там другие были). Скажете, этого маловато для динамики персонажей? У остальных нету и этого.
Что у авторов хорошо получилось, так это написание «производственного романа» в духе «соцреализма» в худшем смысле этого слова — все персонажи равны их ролями. Директор лагеря = директора лагеря. Нет, ну правда, вы можете что-то еще сказать о «директора лагеря» за все 3-4 эпизода его появления, кроме того, что он «директор лагеря»? Это ж какая-то коллекционная картонка, нечасто даже специально выпишешь «персонажа-декорацию». Противная Маша = противной Маше, главная воспитательница будет строгая, но с гнильцой (все советское с гнильцой), сплетницы будут сплетницами, и даже «блатной» мальчик будет только «блатным». Не покупайтесь на обман, линия «Иры и Жени» равна линии «Иры и Жени». Фактура Жени — он женат и спит с Ирой. Все, иного развития не будет. Представьте, что читаете пьесу, где каждый герой описывается двумя словами, и за эти два слова не выходит — поздравляю, это «Лето...» и есть. Напрасно ожидать хоть какую-то эволюцию персонажей — у второстепенных объёма не больше, чем у листа бумаги, а главные герои интересны только своими «ориентационными» проблемами, и очевидно, что никакого изменения в них, кроме как по заданной теме, произойти не может. И здесь традиции соцреализма нас не оставляют — они выполнят заданный план, и осознают себя так, как хотят авторы. Ни шага в сторону, иначе расстрел. Бывает, что персонажи хотят выбраться, показать что-то большее — но авторы против. Персонаж «Иры» мог хоть как-то оттенить это уныние, но авторы, видимо поняв, что у второстепенного персонажа жизни получается больше, чем у основных — мгновенно его задвинули подальше. Ибо нечего тут. В стране слепых и кривой король!
Пародия на пародию
Сам жанр ни в коем случае не новый — фанфики на яойную тему заполнили интернет еще в 00-х. Авторы здесь заходят в реку проторенной дорогой, и не могут сделать ничего иного, как создать еще одну пародию.
От Алексея Иванова достанет эпизод с матрасами (вообще, матрас какая-то больная тема отечественной литературы и политики); от Никиты Михалкова достанется путевка в «Артек» за донос (разумеется, это искрометная шутка) — все произведение напоминает лоскутное одеяло, сшитое из того, что уже кто-то жевал. И ладно бы куски были интересные — но это тоже пародийные куски. Полотно пародии из вторичной пародии выглядит ущербно, и никакой «актуальной темой» это не спасти.
Ладно бы еще была хорошая техническая работа. Вспомнить Стивена Кинга, где игра «детство-взрослый» наблюдается едва ли не в половине произведений. Вспомнить душное, жаркое, пыльное лето Детства в Дерри ли, или в Касл-Роке — неважно, терроризирует ли детей монстр-клоун, либо они идут посмотреть на мертвое тело, и это гигантская метафора их взросления. Вспомните Роберта Маккамона. Целый ряд авторов третьего эшелона, не хватающие звезд с неба, но прекрасно понимающие, как работать с этой фактурой. Никакого «липкого воздуха детства» вы не увидите здесь — возможно, именно поэтому авторы решили выделить «настоящее» время курсивом, ибо отличить прошлое от настоящего стилистически вообще невозможно.
«Не верю»
Главная проблема этой книги не в слабом знании фактуры, не в недостаточном стилистическом мастерстве, и уж точно не в основной теме, осмысленной на уровне девочек-яойщиц. Главная проблема в этом аттракционе — от него не захватывает дух. Есть куда больше дрянных произведений, которые читать все-таки интересно, и ты согласен им простить хоть «Колыбельную», хоть уральскую Элегию. Но оно: а) сделано плохо; б) авторы лезут в тематику, которой банальной не знают.
Дело даже не в обязательном «диссидентстве позднего СССР», которым не занимается разве что младшая ясельная группа, дело в принципе в слабом понимании основ функционирования СССР в частности, и «социалистического общества» в целом.
Простой пример — блатной ребенок хочет пролезть учиться в Московскую консерваторию, в результате чего главного героя «задвигают». Здесь авторы мгновенно дают понять, что они не в курсе теме — как-раз таки музыка это была одна из немногих вещей, свободных как от блатных, так и от разного рода «идеологического диктата» на уровне не просто низшем, но и среднем. Нормальный «блатной» никогда не захочет идти в музыку, чтоб там адово пахать, не получая никакого удовольствия — путь блатного это истфак МГУ, но не мехмат МГУ, путь блатного это МГИМО, факультет восточных языков, но не МФТИ. Уже не очень достоверно.
Главные герои «чисты как слезы» в вопросах однополой любви — для справки, анекдот из серии «армянское радио»: «- Есть ли среди преподавателей консерватории хоть один человек, который спит с женщиной? — Конечно есть, это Роза Михайловна Вишнякова» — придумали именно в СССР. Музыкальная тусовка всегда была, даже при СССР, очень свободных взглядов, и на это смотрели сквозь пальцы. Еще хуже — тусовка МГИМО, про которую слухи ходили даже в самые жесткие времена. Поэтому когда и из первой, и из второй среды выявляются два мальчика, которые в 1986 году просто ангелочки — узнавая их биографию хочется гомерически не просто хохотать, а ржать. Проникнуться в эту историю как в что-то серьезно не получается вообще — слишком уж провальная фактура.
Или, например, линия про блат в СССР — авторы понимают её абсолютно капиталистически, в то время как блат был совершенно отдельным институтом, способом цементирования общества, плоскостью выстраивания горизонтальных связей. Раздражал ли он? Конечно раздражал. Но это была та самая часть общества, элемент фундамента — убрать его означало избавиться от того, на чем базируется СССР. И оба представителя «золотой молодежи» СССРовского разлива должны были это понимать.
Или главный герой в первой части книги начал сыпать библейскими аллюзиями, ака раввин на отдыхе. Посыпал, посыпал — перестал. Что это было, зачем, куда? Знают ли об этом авторы? Подозреваю, нет.
Концовка, конечно же, в традициях пианино Элегия в кустах — любовь всегда рядом. От слюнявого конца становится совсем грустно.
Вместо вывода
Главное, что есть у этой книги — флер скандала. Авторы и издатели должны поставить памятник Захару Прилепину, что он прорекламировал эту книгу, пусть и в негативном контексте. Мощная рекламная компания была поддержана и Никитой Михалковым — все как обычно, «хотели как лучше». Абсолютно ничем не примечательный фанфик, со слабыми персонажами, слабой фактологией, отсутствующей мотивацией и полным провалом по теме однополой любви оказался прорекламирован, куча людей ломанулась его читать, и кто-то даже умудрился в нем что-то найти. Все у нас так с защитой «моральной нравственности»: «Не пошел так не пошел, а пошел так обосрался». Продолжение, кстати, уже или на подходе, или вышло, — что я могу сказать, капусты издатели настригут.
Это не плохая книга, это никакая книга, которую очень удачно разрекламировали, а аудитория, не сильно хорошо знакомая с подобной литературой, восприняла это как что-то свежее, интересное или «срывающее покровы». Оценка 2,5 — округление, как водится, всегда в пользу книги, т.е. 3.
Источник: https://www.livelib.ru/review/2951245-leto-v-pionerskom-galstuke/~2#comments