ЗАНОЗА ВО ВСЕЛЕННОЙ, ИЛИ НАША МАША
ГЛАВА 1
Как прокатиться и не убиться
(Москва, 21 февраля 2005 года)
– Маш, догоняй! – крикнула ей Ольга и повернулась к группе всадников.
Едва Маша успела подобрать поводья, как послышался гул мотора. Конь сделал десять шагов в направлении группы, и тут из сосняка на всадников внезапно выехал снегоход. Резкий рев мотора, брызги талого снега с полозьев внезапно вылетевшей из ниоткуда бензиновой рычащей махины, и ее Ландыш, взметнувшись на дыбы, резко рванул влево, в лес. Маша чудом удержалась в седле, вовремя вцепившись в его гриву обеими руками в перчатках. Пальцы все время соскальзывали. Уже несясь по лесу, она смогла ухватить болтающийся на шее повод. Лошадь шарахалась от встречных деревьев то вправо, то влево, все время меняя направление.
Лицо горело, глаза слезились, приходилось держать их чуть приоткрытыми – ветки кругом. Из-под ресницы Маша смотрела, как проносятся рядом деревья.
«Убьюсь сейчас»
Лошадь выскочила на прогалину, понеслась по глубокой снежной канаве. Маша оглянулась. Незнакомый, чужой и нехоженый какой–то участок леса.
«Занесло же меня черте куда!»
Она слегка потянула на себя повод. Лошадь слушалась. Маша решилась и натянула еще. Лошадь остановилась, бока животного тяжело вздымались. Левый повод Маша натянула сильнее, Ландыш повернул голову. Блестящий влагой злой глаз глянул на Машу.
– Ну, успокойся! – раздался не звук, а какой-то всхлип, а вслед за ним и стук зубов.
Своего голоса Маша не узнала. Сказалось жуткое перенапряжение и испуг – упасть в такой глуши страшно. Оставаться в седле опасно – лес кругом. Маша пригнулась к лошадиной шее и попробовала чуть отпустить повод. Ландыш дернул мордой и рванул дальше.
«Опять понес. Только бы не упасть!»
Маша прижалась к его шее и мечтала теперь только об одном: чтобы им не встретился какой-нибудь низко-растущий сук.
Через некоторое время Маша снова попыталась натянуть поводья, пытаясь хоть как-то восстановить контакт с лошадью – без успеха, и шенкеля он не слушался. Сапоги постоянно теряли контакт со стременем. Еще несколько десятков метров галопа, то ускоряющегося, то замедляющего бег коня, и впереди прямо под ногами внезапно возник крутой обрыв. Лошадь метнулась в провал мордой вперед.
Маша удержалась в седле каким-то чудом, откинувшись назад. По глубокому мокрому снегу они съехали в какой-то овраг. Снежное месиво, взлетевшее брызгами до головы, мешало вконец видеть, куда они попали.
Окончательно остановить лошадь удалось только на дне – вернее, Ландыш сам остановился, уткнувшись мордой в противоположный крутой склон.
«Приехали!»
Конь тяжело дышал, от животного валил густой белый пар, а все его четыре ноги дрожали.
– Вот это я влетела! И куда? – проговорила Маша, оглядываясь.
Подняв голову, она оценила высоту. Вперед не проехать. Девочка обернулась, пригляделась – подняться тоже не удастся. На краю оврага красовались все те же здоровенные сосны. Их корни торчали, но не дотянуться.
– Ох! Ничего не сломала при падении вниз – уже хорошо. Хотя сверзиться с такой высоты и ничего не сломать ни себе, ни лошади?! Обошлось! – просипела чуть слышно.
Конь, услышав человеческую речь, разволновался, заплясал на месте, опять повернул голову и испуганно скосил огромный глаз на наездницу.
– Тихо, милый, тихо. Куда ты летел?
Маша старалась успокоиться, но руки её тряслись, а голос никак не выравнивался, срывался на хрип, сопение, кашель – что угодно.
Девочка нервно гладила Ландыша по мокрой, покрытой белой пеной грязной шее. Кожаные перчатки совсем намокли. Тишина вокруг – ни звука.
Попробовала поговорить еще с лошадью и поняла, что голос окончательно пропал. Девочка попыталась прокашляться, но у неё не получилось. Наклонившись вбок, она схватила горсть мокрого снега со склона оврага, запихнула ладонь в рот, прожевала. Стало немного легче, и она смогла слова проговорить слова.
– Главное, что ты ноги не переломал, – прошептала Маша и внезапно закашлялась.
«Сейчас попробуем подняться вверх. Только вот как?» – посмотрела опять на овраг.
Начала разворачивать лошадь в направлении, откуда они свалились. Тот склон выглядел более пологим. И в этот момент, раздался топот, и прямо ей и Ландышу на голову свалилась еще одна хрипящая лошадь – гнедая кобыла Резина и Олег, ее наездник.
– Блин, мать твою! Охренеть! Я вас раздавлю сейчас! – орал сверху всадник валясь на девочку в вихре снега и комьев мокрой земли. Мелькнули конские копыта.
И вправду, его лошадь просто смяла Ландыша. Конь не устоял, повалился на бок. Коленка второго седока больно врезалась Маше в левое бедро. Вторая лошадь сразу же провалилась по самое брюхо в рыхлый снег, и Олег повалился на Машу.
Маша только и успела, что подтянуть выше ноги и выдернуть их из стремян. Толчок – и девочка отлетела в снег, сразу провалившись по грудь, в каких-то двух шагах от повалившейся рядом лошади. Маше показалось, что копыта мелькнули у самого её лица. Она зажмурилась. Открыв глаза, увидела, что Олег удержался в седле. Его лошадь устояла на ногах. Ландыш же барахтался, безуспешно, пытался встать, но потом отчаялся, завалился на бок, вытянув шею, а голову уложил на снег. Пар от мокрых тел лошадей шел такой, что неба не видно было.
А между тем, уже начало темнеть.
Двум лошадям в овраге было не развернуться.
Маша отстраненно подумала о времени. Она так и лежала на спине в снегу.
– Ты как? – наконец, спросил Олег. – Я не специально. Да что уж оправдываться?! Как выбираться будем?
– Не знаю.
Маша осторожно встала на ноги, ухватила за повод коня. Картина над головой была безрадостной. Вечерело, и зимнее солнце уже скрылось за лесом. Небо затянуто облаками. С каждой минутой становилось все темнее. Маша посмотрела на Олега. Тот так и сидел на лошади, все время оглядываясь.
– Ты бы слез с нее, – просипела Маша и закашлялась. – Верхом не подняться из оврага. Снег глубокий. Давай помоги мне, нужно снять седло с Ландыша. Ему очень плохо. – Маша боялась подойти с той стороны, где были все четыре копыта коня, но сделать это нужно было, чтобы расстегнуть подпругу, а замки были с той стороны.
Олег продолжал невозмутимо сидеть на лошади и оглядываться. Так было, конечно, удобнее. Маша стояла в снегу по грудь.
– Что у тебя с голосом? И вообще, ты кто?
– Я – Маша. Голос сел…
– Где остальные? – Олег недослушал, и Маша замолчала. Говорить было тяжело. – Куда все подевались? – Похоже, у мужика был шок.
– Не знаю, у них лошади тоже понесли. Наверное, уже далеко…. – Маша замолчала.
– Ты видела, как вылетел снегоход? – Олег продолжал озираться. – Нас хоть искать будут? А то я леса не знаю. Как выбираться будем?
– Нужно спешиться и вылезать самим, – сказала Маша, – а лошадей здесь оставим. Им все равно самим не выбраться: высокий подъем и сколько. Нужно идти за помощью. Лошадей вытягивать…
– Твой чего улегся? – Олег, наконец, обратил внимание на коня Маши. До этого он как будто и не видел, что своим падением сбил Машу и Ландыша. – Чего он валяется? – спросил снова.
– Он не валяется, а лежит! – вдруг разозлилась Маша. Ответила зло, отвернулась от Олега и, решившись, полезла ближе к коню, попыталась все же расстегнуть подпругу. – Помоги, слезай, и давай вместе снимем с него седло. Ему дышать трудно – видишь, хрипит. К ногам его не приближайся – без зубов оставит.
– Может, он чего сломал? – Олег начал слезать с лошади. Та стояла смирно, мотала только длинной густой челкой, челка лезла кобыле в глаза. Она постоянно нервно встряхивалась.
Олег спрыгнул в снег и неожиданно полез по самой крутой стороне оврага вверх. Выбрал эту сторону, наверное, потому, что она была ближе всего к нему и дальше всего от лежащего Ландыша.
Маша хотела спросить: «Куда же ты?», но голос снова пропал и она только молча наблюдала, как мужик поднимается по склону.
Маша видела, как Олег, все время матерясь, быстро добрался до середины оврага, потом не удержался и съехал по склону вниз, загребая ногами и руками горы снега, потом опять поднялся почти до самого верха, ухватился там за какую-то корягу и выбрался. После Олег растворился в темноте.
Маше, наконец, удалось расстегнуть подпруги, еле сил хватило! Она изо всех сил уперлась руками в луку седла, стиснула зубы на кожаном ремне, и замок, наконец, поддался. Первая подпруга расстегнулась. Второй замок дался легче, седло сползло со спины лошади в снег. Конь сразу глубоко вздохнул и перевернулся на снегу, устроившись поудобнее, передние ноги подтянул под грудь, качнулся вперед-назад и с шумным выдохом встал.
Кобыла дернулась в сторону Ландыша, наверное, в поисках поддержки. Маша и ее ухватила за повод. Не хватало еще, чтобы кони снюхались, начали беситься в таком тесном месте и затоптали ее! Кое-как ей удалось развести лошадей в разные стороны. Кобылу она привязала к торчащей из снега коряге, а Ландыша привязать было не за что. Но уставшему Ландышу, видимо, было все равно, кобыла или медведь рядом стоит. Он устал, опустил голову и дрожал мелкой болезненной дрожью.
Прошло какое-то время. Маша все ждала, что кто-нибудь наткнется на нее или Олег вернется.
Она не знала, сколько времени прошло.
У Маши был с собой мобильник, но, вспомнив о нем только сейчас, она принялась искать его по карманам куртки и обнаружила, что куртка порвана на боку и мобильника нет. Сразу вспомнилось о холоде и о том, что красная вязаная шапка слетела вместе со шлемом. Как потеряла шлем, Маша не помнила. Ее еще прозвали на конюшне Красной Шапочкой. Смешно! Она так всегда смеялась над шутками в свой адрес. И вот теперь – темный лес, ночь и осталось только волка дождаться!
Коса расплелась, резинка потерялась. И теперь она стоит, относительно целая, на дне оврага, по пояс в снегу, а с ней две измотанные скачкой лошади; к тому же надвигается зимняя ночь. А еще пропал голос и невозможно даже позвать на помощь! Одни сипы выходят!
Маша живо представила, в каком она сейчас беспомощном состоянии – мокрая и без надежды самой выбраться вместе с лошадьми из оврага. Если только попытаться, как Олег, одной подняться. Мысль лезть вверх и топать ночью по темному лесу не вдохновляла.
Этот Олег уже давно ушел, и Маша надеялась, что он скоро вернется и приведёт помощь. Следовательно, вылезать и подвергать себя риску в лесу, ища людей и жилье, она не станет. Пока не станет, нужно дождаться помощи тут или искать выход уже утром, когда станет светло.
Пошел снег – мокрый, крупными, как вата, хлопьями – но быстро кончился, и стало немного светлее. Маша подняла голову и увидела, что небо прояснилось и справа висит, задевая за макушки сосен, полная луна.
«Если луна так высоко, то уже далеко не вечер – часов одиннадцать или же уже давно за полночь».
Ноги заметно закоченели, руки мерзли, пальцы вообще были ледяными.
«Сейчас бы позвонить отцу. Уже точно узнали, что меня унесла лошадь в лес!»
Прошло еще немного времени.
«Куда же он запропастился? Хоть бы ноги не переломал! Утром, но доберется к людям, и меня начнут искать утром или раньше. Наверняка уже ищут! Остается только ждать», – думала мерзнущая девочка. Мысли вяло ворочались в голове. Хотелось сесть, хотелось лечь.
Маша замерзала; вдруг захотелось закрыть глаза и поспать немного. Девочка нашла в темноте под снегом снятое седло и присела на него. Внезапно её словно что–то толкнуло в голову. Она очнулась, начала осматривать себя и поняла, что ноги совсем промокли аж до коленок. Стремительно встала на ноги.
«Спать нельзя, замерзну».
Только сейчас она поняла, что в сапоги попал снег и растаял там, превратив носки в мокрые тряпки.
Маша отвязала кобылу и подтянула за поводья поближе к себе.
«Стой, вредина, мне нужно расседлать и тебя. Сёдла ни к чему, коли ехать некуда!» – Маша стукнула кобылу по мокрой шее. Та дернулась, опустила голову ниже, и Маша занялась седлом, нацепив ее повод на изгиб руки.
Маша старалась не думать о плохом, голоса не было, сил тоже.
И вот ей удалось расстегнуть подпруги и снять второе седло. Она решила, что сейчас оттащит оба седла к тому месту, от которого начал свой подъем Олег, и усядется там и будет ждать народ.
Перетащив седла, девочка уселась. Неожиданно где–то вверху оврага задул ветер, луна скрылась за облаками, и снова пошел крупный снег; заметно подморозило.
Вспомнилась сразу дневная пробежка по грязной обочине от маршрутки, днем было плюс два. Сейчас ноль, и, по ощущениям, будет только холодать.
«Под таким снегопадом к утру все следы засыплет, и кто тогда меня найдет? Ну ладно, лес же не вечный, искать будут, не замерзнуть бы!»
Мысли были невеселые, но паники не было. Маша приготовилась ждать еще долго.
«Ботинки, наверное, давно просохли на батарее в каптерке, – вспомнилось ей, – и есть как-то сразу захотелось. Нужно снять сапоги и ноги осмотреть».
Девочка начала стягивать кожаный сапог с левой ноги. Мокрый, он еле снялся.
Ей прошлым летом исполнилось четырнадцать, и Маша многое умела и знала. Правда, в походы не ходила ни разу, была дача у тетки и куча бесполезных знаний и навыков, которые ей дали средняя школа и близкие люди. Но вот в такой ситуации этих знаний было до чертиков маловато. Главное – она помнила: нельзя замерзать, нельзя спать, и нужно двигаться всё время, как бы она ни устала и ни хотелось лечь, сесть, поспать.
«Холодно-то как!»
Шерстяной носок был мокрый. Зубы застучали, из носа потекло.
Выжав носок, она натянула его обратно на ледяную ступню и занялась второй ногой. Правая ступня болела, удар свалившегося в овраг Олега пришелся на левый бок, но болели правый голеностопный сустав и правая голень. Еще болела правая коленка и немного – левое бедро. Как она умудрилась получить столько больных мест разом, она не понимала. Мысли все время ускользали, она была, как в тумане, и с неохотой о том, что нужно встать и попробовать согреться. Есть лошади, они теплые. Посмотрела на кобылу, она ближе стоит – нет, она не теплая, а мокрая. Лошадь и ту трясет от холода…Животные зимой и летом стояли в теплой конюшне – шерсти минимум. Замерзли все –и она, и кони.
«Сейчас обуюсь, попрыгаю, вспотею, потом пристроюсь у теплого лошадиного бока и постою так немного», – бубнила себе под нос Маша, не слыша своего голоса.
Пришла мысль: а не оглохла ли она, ко всему прочему? Вроде, нет. Вон, слышен же ветер вверху.
Вот сразу и стало совсем темно. Звезд не видно. Снег снова валил, уже сплошной стеной, и лошади, стоявшие совсем рядом, напоминали снежные горки. Минус был тоже небольшой, слабый, и это только подстегивало снегопад, но все же лучше снег, чем дождь зимой в лесу.
Маша начала резво прыгать на одном месте, энергично размахивать руками и хлопать ладонями по коленкам, в надежде согреться. Куртка была меховая, теплая, мехом внутрь, снаружи – мягкая черная кожа, молния до подбородка и длинные рукава. А вот доходила куртка только до талии. Капюшона тоже не было. Под курткой был только тонкий шерстяной свитер. Маша натянула его на попу.
Так, брюки промокли. Кожаные, с шишечками на ладонной поверхности, перчатки промокли насквозь. Девочка сняла их и засунула в левый карман куртки – тот, что не был порван.
Резво и энергично попрыгав минуту или две, Маша снова почувствовала боль в правой ступне, похоже, нарастал отёк. Вспомнился Олег. Куда он делся? Вот странный мужик!
Маша перестала прыгать и попробовала ходить от места, где стоял Ландыш до места, где стояла кобыла. Было тяжело, правая нога болела все сильнее, но останавливаться было страшно. Так и двигалась, превозмогая боль, от одной лошади к другой, трогала их влажные спины, гладила морды. Лошади вздрагивали, трясли мокрыми гривами, мотали хвостами. Снег, влажный, обильный, сплошной стеной падал с темного неба. Красота, если не знать, что так холодно!
Голова под копной густых волос пока не мерзла. Ветра в овраге не чувствовалось. Снег засыпал волосы, а как снега в волосах становилось много, Маша стряхивала его.
Вдруг раздался какой-то странный звук, как будто под снегом, под сапогами, сильно вздрогнула земля. Лошади испуганно дернулись, синхронно вскинули головами и шагнули в стороны. Ландыш был не привязан, подался назад и своим крупом воткнулся в склон оврага. Вниз пополз влажный пласт снега, за ним следом и земля, и вдруг глазам открылась небольшая дверь. Маша присела на корточки у необычной находки.
Продолжение...