Странно, но вид облезлых стен общаги меня почему-то успокоил. И даже вонизм, доносящийся с кухни, показался каким-то родным. Это воняет селёдкой, которую жарят вьетнамцы, живущие в нашей общаге. Нет, вещевой вьетнамский рынок неподалёку сделали позже, уже в 90-е, а в те былинные советские годы в нашей общаге жили только студенты, и эти вьетнамцы тоже учились в нашем институте.
Светка обегала всю общагу, но большинство комнат были закрыты. Ей всё же удалось раздобыть бутылку креплёного вина, на каких условиях — не знаю. Мне было не до этого. Осознание того, что всё происходящее — это на самом деле, было настолько мучительным, что я была готова биться головой об стену. И занялась бы этим, если бы не вернулась Светка.
Первые полстакана проскочили незаметно. Светка всё пыталась сунуть какую-то закусь, но мне было не до неё. И что, я теперь буду снова вот так жить? Заранее зная, к какому дерьму всё придёт? Вспомнился старый фильм «Зеркало для героя», там два мужика тоже попали в советское прошлое, причём в один постоянно повторяющийся день. Они пытаются что-то делать, что-то менять, но наступает утро, и всё повторяется сначала. Наверное, так же будет и со мной — снова окончание института, встреча с Лёшкой, свадьба, работа в НИИ, потом рождение Вадика… А потом ему ставят диагноз, и понёсся женской половой орган по кочкам.
Тут меня отвлекла Светка.
— Анжелка, тебе плохо?
Ещё спрашивает! Да хуже не придумаешь! Лучше ещё портвейна налей. И сама со мной выпей.
После второго стакана слегка полегчало. Светка за компанию тоже немного отпила. Всё-таки она хорошая девка, хоть и немного дура. Правда, она мне потом подлянку кинет, когда уже после диплома быстренько съедет из общаги и оставит меня одну сдавать комнату злобной комендантше. Та насчитала мне каких-то там недостатков — кровать сломана, занавески не хватает, ещё какая-то хрень, и не отдавала паспорт, пока я ей не забашлила. Ну чёрт с ним, это ещё только через два года будет.
А сейчас Светка — самый близкий мне человек на всей земле. Наверное, я уже опьянела, но я решила ей во всём признаться.
— Света, я хочу сказать тебе очень важную вещь.
— Анжелка, ты закусывай. И ложись, а то тебя сейчас развезёт.
— Света! Светлана Геннадьевна! Слушай меня внимательно! Я — человек из будущего. Да, я всё та же Анжела Владимировна Огурцова 1968 года рождения, паспорт… Чёрт, забыла уже, но это неважно. Важно то, что мне не самом деле уже пятьдесят лет, и я за каким-то лешим вернулась на тридцать лет назад в своё тело…
Тут я повнимательней поглядела на свои шмотки. Я что, тогда с помойки одевалась?! Неудивительно, что парни на меня внимания не обращали. Я пыталась сохранить направление мысли, но рассказать надо было так много… А Светка испуганно таращилась на меня и молчала. Меня это почему-то разозлило. Её ведь это тоже касается!
— Светка, ты понимаешь, я знаю, что будет дальше! На все следующие тридцать лет! Не веришь? Через пять лет после института ты выйдешь замуж, у вас будет две девчонки, и в 2005-м году вы уедете в Канаду.
А на неё, похоже, портвейн тоже подействовал.
— Анжелка, ты лучше скажи, как мы летнюю сессию сдадим?
Нашла что спрашивать!
— Да нормально сдадим, не парься!
— А как ты будешь Арсению коммунизм сдавать?
А действительно? Арсений злой, и память у него хорошая, после моей сегодняшней выходки я буду ему сдавать до тех пор, пока социализм не кончится, то есть до 1991 года. Да, загвоздка! Я выпила ещё полстакана. Уже как-то тяжело пошло. И тут меня понесло.
— Да плевать на Арсения! Через пять лет совок кончится! Понимаешь, Советского Союза не будет! Никаких НИИ, никаких распределений, вообще никакой работы. Все будут челночить, ну барахло из Турции и Вьетнама возить. Вот наши вьетнамцы, которые сейчас селёдку жарят, тогда хорошо поднимутся. А вся эта наша учёба, все эти курсовики и дипломы никому нахрен будут не нужны. Мы сейчас только время зря теряем.
А Светка глазками хлоп-хлоп и вообще не въезжает.
— Ну как же, ЭВМ будут, как без них? Значит, и АСУ будет. Мы же на АСУ учимся.
— Света, все эти дурацкие ЭВМ разберут на цветной металл. Будут персональные компьютеры. Они уже сейчас есть, там, на Западе. Просто нам об этом не рассказывают. Понимаешь, вообще всё по-другому будет. Вот взять, к примеру, шмотки. Сейчас за джинсы какая-нибудь дурёха ноги раздвинет, а через десять лет они на всех углах будут продаваться. Да что там — люди машины будут каждые три года менять. А нам ездят по ушам — институт, высшее образование всегда пригодится… А пошло оно в жопу, это образование!
— Не, Анжелка, ты не права! А мужа ты где искать будешь, на заводе? Или в метро знакомиться?
Я своего Лёшу вспомнила. А ведь где-то тут рядом ходит и ещё не знает о своём счастье. Вот если наперёд знать, что он к полтиннику в развалину превратится, то уже как-то не до романтики. И ребёнок от него неудачный получился…
Тут портвейн у меня стал назад проситься. Это воспоминания, что ли, так на меня подействовали? Или просто закусывать надо лучше было? А туалет в конце коридора…
— Светка, я пойду проветрюсь.
— В коридоре не наблюй. Я за тобой убирать не стану.
За собой лучше следи, тоже уже косая сидишь!
Вот что хорошо, когда набухаешься — дурацкие мысли уже в голову не лезут. Потому что мысль только одна — не блевануть раньше времени. У меня получилось — я успела до туалета доковылять. Вот и мой белый друг! Когда первая серия прошла, окружающая действительность стала обретать очертания. Прямо перед моими глазами на стене карандашом написано:
Спасибо, милый уголок
Ты спас меня — я обосраться мог.
Узнаю родной институт! Хоть вроде и технари, а не могут без стихов даже в сортире. И на этот счёт в памяти тут же всплыла классика:
Писать на стенах туалета
Друзья мои, немудрено.
Среди говна вы все поэты,
Среди поэтов вы говно.
Стала оглядываться по сторонам в поисках этих строк — наверняка где-то здесь тоже нацарапаны. Но обнаружила, что перестройка дошла и до нашей общаги — вся стена над унитазом заклеена вырезками из газет: «Планы партии выполним и перевыполним!» «Пятилетке качества — рабочую гарантию», «Больше товаров — хороших и разных», «Решения пленума ЦК КПСС — в жизнь»…
Тут меня снова скрутило, и я принялась перевыполнять план по производству разных товаров. Хорошо хоть общага пустая — никто моего позора не видит.
Умылась, вернулась в комнату. Светка спать завалилась. А мне надо переодеться. Стала перебирать свою одежду. Блин, да я такое даже на помойку по свету постеснялась бы вынести! А тогда в этом в институт ходила. Вот позорище-то! Ну я и чмошница была! Нет, я эти блузочки с рюшечками и юбочки со складочками надеть не смогу. Пришлось натянуть олимпийку и совковые треники с растянутыми коленями — всё как-то поприличнее.
Я уселась на своей кровати и задумалась. Светка храпит, во рту мерзко… Нет, при всей невероятности происходящего это точно не сон. Потому что так реалистично во сне я никогда не блевала — всегда просыпалась. Раз уж я буду теперь здесь жить — надо как-то осваиваться. Только повторение старой жизни мне неинтересно — это я уже видала и к чему придёт — знаю. Так что старых косяков я повторять не буду. И самое сейчас главное — это все эти бессмысленные лекции, зачёты и экзамены. Нагляделась я, как вот такие отличницы убирали свои дипломы куда подальше и шли на бухгалтерские курсы, а то и на рынок торговать. Поэтому извини-прости, родной альма-матер, но ты отправляешься лесом — вместе с комсомольскими собраниями, поездками на картошку и прочей радостью.
---
Анжела Огурцова